Патриарх идеи самоуправления Донбасса - «Донецкий кряж»
От редакции Ukraina.ru: В память о Валентине Мамутове, незаурядном человеке и гражданине, патриоте Донбасса мы публикуем интервью, которое с ним подготовил для газеты "Донецкий кряж" журналист Дмитрий Корнилов. Материал был создан в январе 1998 года, 20 лет тому назад, к 70-летию ученого, но многие моменты, нашедшие отражение в интервью, остро перекликаются с сегодняшними реалиями. Валентину Карловичу Мамутову — 70 лет! В это просто трудно поверить. Он все так же бодр и исполнен всевозможными новыми замыслами — точно так же, как жарким летним днем в 1990 году на стадионе «Шахтер» в Донецке, где мы с ним впервые познакомились. Нет, Валентин Карлович пришел на стадион не для того, чтобы посмотреть на футбол. Там стачком проводил очередной митинг, и все в Донецке, кто считал себя мало-мальски гражданином, считали своим долгом присутствовать на подобных мероприятиях. Академик Мамутов всегда был гражданином своей Страны. Ее судьба и ее достоинство всегда интересовали Валентина Карловича — и тогда, когда он был студентом, и тогда, когда он стал кандидатом наук, и доктором, и членкором, и «просто» академиком. Можно себе представить, как должно было быть обидно заслуженному и уважаемому ученому, когда в том 1990 году, какой-то депутат-националист с трибуны Верховной Рады позволил себе без зазрения совести обругать академика Мамутова — просто так, ему, видите ли, не понравилась идея, предложенная академиком на одном из совещаний в Донецке. Валентин Карлович впервые сформулировал идею создания свободной экономической зоны в Донбассе и расширения самоуправления края. Я подошел к Валентину Карловичу, чтобы поддержать его, но оказалось, что выпады невежи-националиста мало волнуют академика. Куда больше его беспокоило непонимание, которое он встречал здесь, в Донбассе. На протяжении последующих 8 лет мы разговаривали с Мамутовым на любые темы — от государственного устройства Золотой Орды до программы издания книг по истории края. И вот, в преддверии 70-летия академика я получил редакционное задание расспросить Мамутова… о нем самом, об академике Мамутове. Он несколько растерялся от такого предложения, но вскоре с жаром стал рассказывать… О чем бы, вы думали? — В бюджете денег нет. - Это главное, что вас волнует? — Нет, это не главное. Это — один из элементов того беспорядка, который существует у нас в государстве. В прошлом году Верховный Совет утвердил расходы на науку в объеме, который в 5 или 6 раз меньше того, что тратилось на науку в 1990 году. Вместо обычных, по мировым стандартам, 3% от бюджета на науку сейчас выделяется 0,6%. Но и эти 0,6% не добьешься. Представьте себе: нам перечисляют деньги по хоздоговору. Но 31 декабря приходит телеграмма Минфина о том, чтобы наши деньги забрали и передали в бюджет. Ну это что — порядок такой, можно так дальше работать? - Простите, а с чем это связано? — С дурью. - А не с выборами? На выборы-то деньги нужны. — Деньги везде нужны, потому что везде дыры. Мотивировать можно чем угодно, но сам факт такого беспорядка говорит о многом. Полный хаос. - Так это только с дурью связано? — Так, а с чем еще? Неужели кто-то нарочно все это творит? Хотя так поневоле подумаешь, потому что никто не намерен менять сложившуюся систему. В самом деле, при явно отрицательных результатах, никаких попыток изменить что-то к лучшему не предпринимается. Мало того, приходится даже доказывать, что так жить нельзя, как будто кто-то не понимает. - И тем не менее люди упорно ходят на работу, хотя денег им не платят, а многие предприятия, несмотря ни на что продолжают выпускать продукцию. Чем это объяснить. — Это лишний раз показывает, насколько крепкой была прежняя система. Ее уже восемь лет долбают — никак раздолбать не могут. Если серьезно, то экономика еще держится за счет того, что часть ее ушла в тень, то есть идет какой-то неофициальный оборот, который нигде не учитывается, но тем не менее он есть. И за счет этого оборота Украинская экономика еще продолжает как-то функционировать. Теневая экономика есть везде, но не в таких масштабах. От силы 5, может быть 10%. Но чтобы половина экономики пребывала в тени — такого никогда не было. Разве что в России, но и там официальные цифры утверждают, что теневой оборот составляет 25%. У нас даже официальные цифры говорят о 45 — 50%. Далее я опускаю довольно долгие препирательства между нами, поскольку я настаивал на подробностях личной биографии академика Мамутова, а он упорно доказывал, что никому это неинтересно. Я уверен, что это не так. Валентин Карлович — не только видный ученый, но и видный политический деятель края, и все, что с ним связано, интересно многим. Помню, как, горловская преподавательница, увидев однажды ссылку на важнейшую статью Мамутова «Дикое поле — не terra incognita», опублиокванную в «ДК» в 1993 году, специально приехала в редакцию, чтобы найти статью и сделать копию. Молодой греческий ученый-юрист Лукас Мистелис, о котором осталась очень добрая память в ДонГУ, где он преподавал на экономико-правовом факультете, в 1996-ом совершенно неожиданно для меня говорил об академике Мамутове с таким уважением и где-то даже пиететом, что я несколько удивился. Слава у донецкого ученого — действительно международная. Валентин Карлович почему-то особенно близко для себя воспринял мой вопрос о его эстонских корнях: — Ну есть у меня эстонские корни. Так что? Корни есть, но кроме них от Эстонии ничего больше не осталось. Родился я в Одессе. А считаю себя русским человеком. - Чем в таком случае для вас стали события 1991 года? — Я считаю, что это просто контрреволюция. - У вас остались родственники в России? — Конечно. Сестра в Свердловске. Племянники. - Часто к ним ездите? — Да последний раз как раз в 1991-ом был. Сейчас даже самолет отменили. Несколько дней на перекладных добираться надо до Свердловска. В Свердловске я учился. - Вместе с Ельциным и Рыжковым? — Нет, я учился в юридическом институте, а они — в политехническом. Возможно, мы как-то и пересекались, но в памяти это не отложилось. В Донецк попал по направлению после того, как защитил кандидатскую диссертацию Тут тогда создавалось Министерство угольной промышленности Украины. Кадров не было. Вот я и приехал в 1956 году. Так и остался. Донецк мне понравился. И до сих пор нравится. В принципе я мог уехать много раз. Предлагали в Москву, в Киев. Но это меня не прельстило. Жена моя умерла тут. Она тоже из Свердловска. Училась в политехническом. Мы вместе приехали в Донецк. Дочь тоже родилась в Свердловске, но, когда мы приехали сюда, ей было всего три года, потому я все равно считаю ее коренной дончанкой. Внук мой уже родился здесь, учится сейчас в университете на третьем курсе. Вот его отец — настоящий коренной дончанин. И дед — тут родился, и прадед работал в Донбассе на шахте. - А откуда у вас такой большой интерес к истории Донбасса? — История и география всегда были моими любимыми предметами. Когда приехал сюда, стал изучать историю Донбасса. Очень хотел понять, что тут такого есть необычного. - И обнаружили в этом отношении много, скажем так, небанального. А ваша концепция об особой историко-культурной специфике края — она не сталкивалась с резким неприятием ее со стороны историков-профессионалов? — Нет, хотя я этому сам удивляюсь. Я ждал каких-то замечаний или возражений, но восприняли мои открытия как-то спокойно. Свою книгу с очерками на эту тему я подарил академику Петру Толочко, вице-президенту АН Украины, и он со многими вещами в ней согласился. Наверное, потому что мысли в основном правильные. - А как вы, кстати, относитесь к тому, что Петр Толочко — человек № 2 в списке «Громады»? — Значит, и его уже допекло, если и он в политику лезет, хотя до сих пор в нее не включался. Он — археолог, и по профессии своей далек от всех этих современных дрязг. - Вы сами выдвигаетесь? — Нет, никуда не выдвигаюсь. И твердо решил, что не буду. - Но предлагали какие-то партии включить вас в свой список? — Предлагали. - А какие партии — не секрет? — Секрет. Я еще с 1990 года, с того времени, когда мы с вами познакомились, я пришел к выводу, что в нынешней ситуации надо поддерживать все прогрессивные партии и движения. Конечно, кого считать прогрессивными, каждый будет определять, спрашивая свою совесть.
