Алексей Чичканов: инфраструктурная ипотека заработает не раньше 2019 года
Европейские компании после введения санкций перестали финансировать инфраструктурные проекты в России, поэтому основными инвесторами в эту сферу являются государство и крупный отечественный бизнес, в том числе Газпромбанк. На российском инвестиционном форуме, который пройдет в Сочи на следующей неделе, банк планирует обсудить с регионами проекты по социальной инфраструктуре. В преддверии форума исполнительный вице-президент ГПБ Алексей Чичканов в интервью РИА Новости рассказал о возрастающем интересе регионов к инструментам государственно-частного партнерства, следе "башкирского дела" и вопросах рынка к инфраструктурной ипотеке. Беседовал Денис Ильюшенков. — В середине февраля в Сочи пройдет Российский инвестиционный форум. Намерен ли Газпромбанк подписать контракты на этой площадке? — У нас есть планы по подписанию, но не контрактов, а скорее соглашений о порядке взаимодействия по тем проектам, которыми мы занимаемся. Мы точно планируем подписание по подмосковному проекту — дороге, соединяющей Ярославское и Дмитровское шоссе, которую будет строить группа "ВИС" — как инвестор, финансирующий этот концессионный проект. Объем частного финансирования составляет 23 миллиарда рублей, надеемся, что сможем предоставить хорошие условия для инвестора. Также, возможно, у нас будут соглашения с регионами, где рассматриваются программы по строительству школ и детских садов. Вопрос пока обсуждается. — А какие проекты Газпромбанку интересны в этом году? — Мы традиционно смотрим на все, кроме мелких проектов в ЖКХ. В ЖКХ интересуют только те проекты, где региональные власти являются инициаторами и, соответственно, отвечают за свои обязательства своим бюджетом, потому что муниципалитеты у нас пока довольно слабы. Может быть, в этом году рассмотрим некоторые муниципалитеты, которые сравнимы с регионами, например, Новосибирск, Сургут. Однако муниципальные образования это пока terra incognita для ГЧП-проектов, с нашей точки зрения. Структурируя концессию, ряд обязательств в любом случае передается концеденту. Если это муниципалитет, и для него такой проект — это полбюджета, то риск того, что он никогда не расплатится за этот проект, очень высокий. — Участники рынка говорят о нарастающем влиянии санкций на строительство инфраструктуры. Концессионерам нескольких проектов даже пришлось менять акционерную структуру. Окажет ли дальнейшее ужесточение санкций влияние на рынок? — У нас таких проблем нет, но я понимаю позицию инициаторов проектов. По сути, санкционное противостояние с самого начала настолько сильно изменило палитру игроков на нашем рынке, что сегодняшние изменения ничего к этому добавить не могут. Если раньше на инфраструктурном рынке хоть в небольшой степени, но присутствовали европейские и американские финансовые организации и инвесторы, то сейчас их в принципе нет. Они остались в реализованных сделках, но в новых проектах не участвуют уже давно. Возможность финансировать инфраструктурные проекты в евро и долларах со стороны игроков, которые учитывают эти санкции, пропала. Те же, кто игнорирует эти санкции — китайские и арабские инвесторы, — и так рассматривают и входят в проекты, а те, кто вынужден учитывать санкции, — их уже нет. Впрочем, и без них рынок растет на 50% в год. В том числе и потому, что государство, которое является главным инициатором и спонсором инфраструктурных проектов, все больше денег направляет не в госзаказ, а в ГЧП. — При этом некоторые госинституты стараются изменить правила игры. Например, если вспомнить суд ФАС с госкомитетом Башкирии по региональной дорожной концессии, так называемое башкирское дело… — На любом развивающемся рынке вектор развития направлен не только вверх, всегда есть кто-то, кто (пусть даже неосознанно) пытается зайти на рынок и заявить свою позицию. Что сделала ФАС в "башкирском деле"? По сути, заявила, что на этом рынке к их позиции тоже надо прислушиваться. Что регулятором рынка ГЧП является не только Минэконразвития, но и антимонопольная служба. Но, объективно, так тоже можно заходить на рынок. Это вопрос тактики. Можно менять рынок цивилизованным способом — внося поправки в законодательство. А можно воспользоваться случаем и сделать его прецедентом, пользуясь своей компетенцией регулятора торгов. — Что это им дало? — Они заявили свою позицию, и в конце концов хоть Башкирия и выиграла апелляцию, теперь все поправки по инфраструктурной ипотеке согласовываются с ФАС. Зданиие Федеральной антимонопольной службы РоссииЗдание Федеральной антимонопольной службы России — А что сейчас с поправками в закон о концессиях по мотивам "башкирского дела"? — Есть проект поправок, который подготовила ФАС и направила в Минэкономразвития, есть проект поправок, который подготовило Минэкономразвития, но не в рамках поручения по итогам "башкирского дела", а в рамках инфраструктурной ипотеки. Там есть свои замечания по дорожной карте, которая должна быть утверждена в ближайшее время, поправки должны оказаться в правительстве в марте. — Минфин еще осенью предложил свою версию правок, допустив возмещение затрат концессионера из бюджета. Но в этом случае государство выплачивает средства после сдачи объекта и рассчитывается с концессионером не менее чем через пять лет. Минэкономразвития раскритиковало эту инициативу. — Предложение Минфина и есть по сути предложение ФАС — разграничить госзаказ и концессии таким образом, чтобы по концессиям не раньше, чем через пять лет после окончания строительства, можно было выплачивать плату концедента. Мы знаем о такой инициативе. Но в поправках Минэкономразвития, а мы именно его воспринимаем как главного регулятора концессий, такого ограничения нет. Есть разграничение способов поддержки со стороны государства — четко прописано, что такое плата концедента, что она в себя включает, есть поправка про то, что такое капитальный грант и его отличия от платы концедента. Плата концедента — это плата на стадии эксплуатации, а капитальный грант — субсидия на стадии стройки. И, наконец, в отдельный раздел вынесены другие способы поддержки со стороны государства, а именно — госгарантии. Поправки готовы, разосланы во все заинтересованные органы власти, и мы рассчитываем, что в ближайшее время они будут доступны для публичного обсуждения. — Госдума в первом чтении приняла поправки в закон о концессиях, которые, по мнению экспертов, могут серьезно навредить развивающейся частной концессионной инициативе. Известно вам об этом? — Да. Депутаты внесли проект поправок в закон, который на 99% касается одной достаточно актуальной темы по расширению рынка концессий и ГЧП и включению туда IT-продуктов — программного обеспечения, баз данных — всего, что связанно с цифровой экономикой. На сегодня объектом концессий может являться лишь "жесткая" инфраструктура — здания, сооружения, путепроводы и так далее, а программное обеспечение, которое, по сути, является движимым имуществом, объектом интеллектуальной собственности, не могло создаваться за счет частных средств в рамках концессий. Инициатива благая. При этом в законопроекте появилась статья, изменяющая процедуру подготовки любых концессионных проектов. Она требует, чтобы все концессии проходили перед заключением оценку сравнительного преимущества с госзаказом. На сегодняшний момент такая процедура предусмотрена законом о ГЧП. Почему появилась эта норма в законе, который касается исключительно IT-продуктов, непонятно. Это серьезно утяжеляет подготовку проектов и по частной инициативе, и по конкурсу. Важно, что для того, чтобы заключить концессионное соглашение, как сейчас заключаются ГЧП-соглашения, ты должен был бы пройти полугодовую проверку того, насколько твой проект лучше аналога на основе госзаказа. — Но, насколько я понимаю, эту поправку вычеркнули? — Ее вычеркнули потому, что в отзыве правительства и в отзывах профильных министерств было написано, что такая инициатива является преждевременной. И, действительно, такая процедура глобально затормозила бы весь рынок концессий. Проект закона ко второму чтению не вызывает опасений, и мы его поддерживаем. — Как в целом меняются структура и акценты рынка концессии? Имеет ли место тенденция смещения рынка с крупных дорогих проектов федерального уровня на проекты поменьше и подешевле в регионах? — Да, мы давно это замечаем и приветствуем такую тенденцию, потому что чем больше регионов будут структурировать проекты со своей собственной региональной поддержкой и с расчетом на федеральные субсидии, тем лучше для рынка. Региональных нужд в создании инфраструктуры гораздо больше, чем федеральных. Вопрос только в правильном структурировании и нахождении инвесторов, готовых зайти в этот низкомаржинальный и долгосрочный бизнес, в концедентах и федеральной поддержке, потому что спрос и предложение — главные аспекты при оценке возврата инвестиций. Если спрос таков, что может окупить только 20% от стоимости дороги, то 80% инвестиций должны быть бесплатными для проекта. И за счет кого их можно найти — за счет регионального бюджета, или частично за счет федерального, или за счет фонда развития инфраструктуры, который Минэкономразвития пытается создать и наполнить его пенсионными деньгами, — неважно. Главное, чтобы был источник бесплатных денег, чтобы проект стал окупаемым на рыночных условиях. — Но пока, как я понимаю, регионы берут скорее количеством, нежели качеством… — В ЖКХ — да. А так по-разному. Есть регионы, например Ульяновск, которые делают маленькие концессии — в здравоохранении, социалке, по 100-300 миллионов рублей. Но если нужды таковы, что нет необходимости делать сразу на 20 миллиардов, то пусть так. Но затраты на упаковку такого проекта — анализ, консультации, поиск инвестора — превышают доходность от проекта, только если не выдавать кредиты по высоким ставкам. Я вижу, что появляются средние и крупные региональные проекты. Чем больше регуляторы будут давать посыл о том, что правильно структурированные проекты будут пользоваться поддержкой федерации, тем больше этих проектов будет, только посылов таких нет. — В рамках инфраструктурной ипотеки рассматриваете какие-либо проекты? — Так как пока нет методики и непонятны ни отрасли, ни сам механизм поддержки — будут ли это госгарантии, капитальный грант, субсидирование процентной ставки, будет ли это в equity или только в долге, все эти не отвеченные вопросы на сегодняшний момент препятствуют прогнозу. Понятно, что будем заносить какие-то проекты. А от методики отбора проектов будет зависеть, пойдут ли туда инициаторы или нет. — То есть механика работы инфраструктурной ипотеки рынку пока неясна? — Да. Если упрощенно, то вопрос стоит так — как будут предоставляться дешевые деньги в проект? Это будут акционерные средства или долговые? Через субсидирование дорогой рыночной ставки или она будет предоставляться в виде капитального гранта из фонда развития инфраструктуры? Никто пока на эти вопросы ответить не может. — Когда, по вашим оценкам, могут быть заключены первые договоры по проектам в рамках инфраструктурной ипотеки? — Точно не в этом году. Надо сначала определиться с механизмами поддержки, затем создать фонд, затем выпустить облигации фонда и продать их пенсионным фондам и частным инвесторам, то есть наполнить фонд. На все это минимум год нужен. После этого можно будет одобрять проекты и финансировать их, после заключения концессионных соглашений. Потом нужно дождаться выделения банковского финансирования, и только тогда проект получит софинансирование из фонда. Думаю, в лучшем случае это 2019 год. Самая идея фонда была в том, что у пенсионных фондов имеется ликвидность для инфраструктурных проектов, но отсутствуют проекты, в которых с точки зрения Центробанка могут использоваться пенсионные деньги. Если фонд будет создан на федеральном уровне и будет приспособлен для денег пенсионных фондов и Центробанк разрешит покупать облигации такого фонда, то все будет нормально. Но несогласованность действий Минэка и Минфина по инфраструктурной ипотеке, конечно, немного нервирует. Насколько мы знаем, дорожная карта еще в прошлом году была внесена на рассмотрение правительства, но так и не утверждена.
