Хорватия — проказник, который пляшет между США, старым ЕС, восточным ЕС и Россией

Наступивший 2018 год может оказаться важным, поскольку нам придется ясно сформулировать свою позицию, а также всерьез заняться ярлыками, которые на нас вешают. Приближение Хорватии к еврозоне, шенгенскому пространству и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — вот три главные внешнеполитические задачи на будущий год, как о том на прошлой неделе заявили премьер-министр Андрей Пленкович и министр иностранных и европейских дел Мария Пейчинович-Бурич. Краткое и емкое заявление. Хорватия знает, что ей нужно делать для достижения каждой из этих трех целей. К некоторым, как в случае шенгена, она готовится уже несколько лет за счет собственных ресурсов и европейских финансовых вливаний. Однако путь от желания к цели извилист. Для достижения всех целей Хорватия должна упорно работать в разных сферах и проявить, в частности, большое дипломатическое искусство и умение маневрировать во внешней политике, а также, наконец, собственную силу, поскольку ни одна из перечисленных целей не зависит исключительно от Хорватии. Все они обусловлены позицией других государств и нерешенными проблемами, которые существуют на протяжении десятилетий. Сейчас на пути Хорватии стоит две страны, которые открыто заявили о своем вето — Словения и Венгрия. Иск на соседа Наступивший 2018 год может оказаться важным по нескольким причинам. В этом году Хорватии придется ясно сформулировать свою позицию и сориентироваться на все более фрагментированной международной и ЕС-арене, а также всерьез заняться ярлыками, которые на Хорватию вешают. Несколько недель назад премьер Пленкович, отвечая на вопрос журналиста, действительно ли остальные члены ЕС не симпатизируют Хорватии, заявил, что это не так. «Хорватию в большей степени воспринимают как маленького проказника, и существует тенденция к тому, чтобы навешивать на нас ярлык баловника, который слегка заигрывает то с Венгрией, то со словенцами, то с Боснией и Герцеговиной, то с Сербией», — сказал премьер. Из всех наветов, вероятно, наиболее опасен тот, согласно которому Хорватия не соблюдает международные законы и верховенство закона для нее не столь важно. Это вызвано не только наследием Гаагского трибунала, но и, прежде всего, постоянной риторикой словенского государственного руководства в связи с арбитражем о границе. Теперь уже ясно, что первоначальное решение — не комментировать и даже почти игнорировать арбитраж — оказалось ошибочным. Хорватская пассивность дала возможность словенской стороне говорить о Хорватии как о стране, которая не выполняет международно признанные обязательства. С точки зрения мировой общественности, тот факт, что Хорватия выходит из некоего договора и отказывается выполнять решение некоего суда, разумеется, достоин осуждения. О контексте забывают, а ведь именно Словения нарушила международное право, а вот Хорватия, решив выйти из процесса и договора, воспользовалась международными правовыми конвенциями. И даже сам председатель Международного суда Ронни Абрахам отказался от участия в процессе на стороне Словении. Но нет, «виновником» все равно остается Загреб. Правда, заметны перемены в риторике премьера Пленковича. Сначала в ООН, а потом и в Загребе на встрече со словенским коллегой Миро Цераром Пленкович акцентировал, что это Словения нарушает право и является виновником провала арбитража. Убедительность Хорватии в защите своих аргументов, а также ее заявлений о необходимости найти решение (два раза она уже говорила об этом, но Словения все предложения отклонила) будет иметь особенное значение после того, как Словения (на момент написания этого текста) заявила: в конце 2017 и начале 2018 года она приступит к выполнению вердикта арбитража, а также начнет судебный процесс против Хорватии в Суде ЕС. Если так все и будет, это станет уже вторым ее иском против соседа (до этого Словения подала на Хорватию в Европейский суд по правам человека). Причина — невыплата задолженности и (не)возвращение кредитов хорватскими компаниями Люблянскому банку. Арбитраж явно будет волнительным, поскольку опасно идти на риск насильственной реализации решения суда, ведь любое применение силы или угрозы ее применения полностью запрещены международным правом. О том, что этого дела боятся и в Европейской комиссии, рассказал ее зампред Франс Тиммерманс. Он заявил, что наиважнейшая задача и обязанность — предотвратить инциденты, пока не будет найдено решение о границе, и при этом, с отчаяньем вздохнув, задался вопросом, когда же уже, наконец, приграничные споры останутся в прошлом. Насколько трудно будет прийти к какой-то договоренности, зависит от участников переговоров из Словении, которой предстоят парламентские выборы. Сейчас партия нынешнего премьера Миро Церара, согласно опросам, не пользуется поддержкой, но, как утверждают некоторые, все это не так важно, поскольку константа словенской политики — это Карл Эрявец. Неустановленная граница не проблема (кстати, так в ЕС прекрасно функционирует целый ряд государств). Проблемой она становится только тогда, когда политизируется и превращается в инструмент. Именно этим занимается Словения, когда блокирует хорватские переговоры с Евросоюзом, а теперь еще и препятствует вступлению Хорватии ОЭСР. Осенью ту же позицию в вопросе ОЭСР заняла Венгрия. Правда, за прошедшее время, судя по всему, что-то изменилось. Хорватия понимает незавидность ситуации, в которой она оказалась после проигранного арбитража в Женеве, и возможность позора на суде в Вашингтоне, а также осознает, что суд над Хернади может закончиться ничем. Поэтому Хорватия хочет достичь определенного компромисса в отношениях с венгерской компанией MOL и закрыть эту тему. Венгрия, судя по всему, к этому готова, но продолжает настаивать на том, что «не выдаст» главу венгерской компании Жолта Хернади. Венгрия, как и Словения, аргументирует блокирование вступления Хорватии в ОЭСР тем, что Хорватия недостаточно чтит верховенство права, и обвиняет нашу страну в политизированности судов. Справедливость этого обвинения подтверждает, в частности, решение арбитражного суда в Женеве, в котором судьи предъявили серьезные обвинения, связанные с работой хорватской прокуратуры и судебной системы. Спекуляции на тему компаний, которые могли бы заменить MOL в качестве стратегического партнера Хорватии, являются центральной темой в энергетической и, если смотреть шире, геополитической сфере. В ней США хотели бы или видеть Хорватию без российского влияния вообще или, при его ограниченном присутствии, сделать из Хорватии энергетический хаб для поступления нероссийского газа в Европу. Свою заинтересованность выразила российская Роснефть, но месяц назад в венгерских газетах было опубликовано заявление источника, работающего в этой компании, который сказал, что Роснефть не готова стать стратегическим партнером, а может только купить хорватские НПЗ. Высокопоставленный представитель Министерства энергетики США Джон Маккаррик заявил нам, что подобной информацией не обладает, однако поговаривают, что с Запада интерес может проявить компания Vermilion Energy. Выбор стратегического партнера неизбежно окажется и выбором политическим. В последние годы Хорватия убедительно доказывала, что всегда полагается на Америку. Сейчас Хорватия балансирует между соотносящимися точками: США — старый ЕС — восточный ЕС — Россия. На голосовании в ООН по проекту резолюции, осуждающей США за признание Иерусалима столицей Израиля, Хорватия стала одной из немногих стран ЕС (вместе с Венгрией, Польшей, Чехией и Латвией), кто воздержался, поскольку поняла, что конфронтация с США, как и с Израилем, ей невыгодна из-за национальных интересов. Ведь в США Хорватия видит союзника. На ее отношения со старым ЕС и странами Центральной Европы (государствами Вышеградской группы, связь с которыми посредством «Инициативы трех морей» особенно активно налаживает президент Колинда Грабар-Китарович) повлияет пример Польши и заявление Европейской комиссии о том, что она начнет процедуру согласно статье 7, которая в итоге может привести к утрате Польшей права голоса. А все потому, что, по мнению Европейской комиссии, в Польше серьезно нарушено верховенство права. Пока ведутся консультации о том, какую позицию займет Хорватия в этом вопросе, от неофициального источника в Администрации президента нам стало известно, что Грабар-Китарович выступает за сдержанный подход. Общественность воспринимает премьер-министра Пленковича как брюссельского игрока. Тем не менее, он тоже не во всем согласен со старым ядром ЕС и выступает против разноскоростной Европы, а также требует, чтобы Хорватия глубже интегрировалась. Речь идет как о шенгене и евро, так и о миграционных квотах. Правда, в некоторых вопросах Пленкович следует линии сотрудничества со странами Восточной и Центральной Европы, которую поддерживает президент Хорватии. «Инициативу трех морей» премьер полностью оставляет на откуп Грабар-Китарович, однако все-таки собирается отправлять своих министров на саммиты инициативы. Победу партии «Право и справедливость» в Польше Пленкович назвал одним из доказательств того, что в Европе поднялась волна популизма. Но до сих пор Хорватия не критиковала Польшу, а лишь напоминала, что решение проблемы — в диалоге с Европейской комиссией. Исходя из этого, скорее всего, Хорватия сохранит свою позицию и будет избегать осуждений в адрес Польши. Мы навлекли на себя гнев Неразрывно с вопросом об отношениях со старым ЕС, прежде всего с Германией, связан вопрос о Боснии и Герцеговине. Здесь Хорватия заняла жесткую позицию, особенно в том, что касается реформы избирательного права, которая не позволит, чтобы политических представителей хорватов выбирал кто-то другой. Однако эта позиция подверглась критике со стороны Берлина и Сербии. Нет никаких сомнений в том, что Германия сыграла большую роль в защите европейских ценностей, но при этом нужно отметить, что интересы ЕС очень часто оказывались интересами Германии. Также Германия и Хорватия по-разному оценивают позицию Сербии. Германия проявила себя как ярая сторонница Белграда, что связано с ее стремлением привлечь его к себе в ущерб Москве и — опять-таки — в собственных интересах. Стоит напомнить, что и сама Германия, как и Великобритания, блокирует вступление Сербии в ЕС, пока она не пойдет на уступки в переговорах о Косово. Также Хорватия навлекла на себя гнев остальных членов Евросоюза (это была нескоординированная «сольная» акция, что в ЕС всегда принимают в штыки), когда блокировала начало переговоров с Сербией о 23 пункте. Можно ожидать, что Хорватия пойдет по пути координации с другими государствами. Так, к примеру, недавно ЕС пришел к выводу, что реформа правосудия идет плохо, а значит, скорее всего, не стоит продвигаться в переговорах с Сербией о вступлении. Несмотря на постоянные вербальные и другие инциденты, в том числе, установку памятника Милану Тепичу, который во время Гражданской войны взорвал беловарскую Буратану, двусторонние отношения Хорватии и Сербии можно развивать, вновь создав комиссию по границе. Отношения с Россией, которые до прошлого года оставались на дне, достигли — благодаря, в том числе, Боснии и Герцеговине — достойного прагматичного уровня, несмотря на неизменную риторику хорватского премьера об интервенции России на Украине. Однако и здесь Хорватия балансирует. И, возможно, отношение к России является символическим показателем хорватской внешней политики. Ремонт вертолетов хорватских вооруженных сил в России — важное финансовое, а также политическое решение, и это первая крупная инвестиция после многих лет. Иллюзией было бы думать, что Хорватия бездумно пошла на сотрудничество с русскими. Аргументы тут следующие. Не обязательно компании из сектора ВПК, которые сегодня значатся в списке санкций, останутся в нем и впредь. Новый американский закон о борьбе с врагом посредством санкций, который — важно отметить — вступит в силу в США только в конце января 2018 года, налагает запрет на заключение крупных контрактов с некоторыми государственными компаниями. Однако сделки оцениваются с точки зрения их важности для России, и запрет не распространяется на американских союзников и на поддержание их боеспособности. Так что Россию можно воспринимать как значимый фактор в отношениях с Боснией и Герцеговиной, а также как государство, которое с помощью пропаганды и некой формы того, что кто-то назовет гибридной войной, дестабилизирует Боснию и Герцеговину, да и Хорватию.