Я хочу вернуться в СССР

Капсула времени была заложена в 1967 году, в канун пятидесятой годовщины русской революции, на одной из уединенных площадей Мурманска. В ней содержалось послание, обращенное к гражданам коммунистического будущего. Получив соответствующие указания, власти не преминули перенести извлечение капсулы на десять дней раньше, чтобы это мероприятие совпало с 101-м днем рождения города. С легкой руки чиновника советский реликт середины прошлого века оказался задействован в чествовании одного из последних деяний царя (ныне святого) Николая II, который основал мой родной город в октябре 1916 года. От социализма до монархизма за десять дней. Кто-то из пенсионеров обвинил местное правительство в попытке оттеснить на задний план священную память о революции. «Наши предки, должно быть, в гробу перевернулись», — написала одна женщина в письме в местную газету. Капсула времени — «это отнюдь не подарок ко дню рождения города; это напоминание о столетии великой Октябрьской революции и об ее последствиях для человечества». Мой отец наблюдал за тем, как в свое время закладывали капсулу времени. Он приехал в Мурманск в 17 лет. В своей далекой деревне он мечтал о море, но на медосмотре военно-морского флота его подвело недостаточно острое зрение. В октябре 1967 года он учился на втором курсе Мурманского высшего мореходного училища, элитного учебного заведения, ориентированного на внушительный рыболовный флот Советского Союза. Мурманск располагает круглогодичным незамерзающим портом, это крупнейший населенный пункт за полярным кругом, крупный рыболовецкий и судоходный центр, где также находится единственный в мире парк атомных ледоколов. Капсула времени была подготовлена мурманской ячейкой комсомола, Коммунистическом союзом молодежи. В субботу днем пятьдесят лет назад мой отец и его однокурсники надели форму — островерхие шапки и двубортные черные пиджаки с золотыми пуговицами — и проследовали в центр города. «Нам ничего не объясняли, — сказал он. — А поскольку нас поставили лицом к толпе, я мало что разглядел». Церемония извлечения капсулы в 2017 году выпала на среду. Около сотни людей, в большинстве своем преклонного возраста, собрались у подножия памятника жертвам интервенции: во время гражданской войны Мурманск ненадолго оккупировали британские войска. Аскетичное сооружение в стиле конструктивизм стало первым памятником города, установленным в десятую годовщину 1917 года. И вот несколько человек держат в руках советские флаги. Начинает играть оркестр ВМС. За веревочным заграждением рабочие поднимают закладной камень с постаментом, за которыми обнаруживается бетонная плита. Пока с ней пытаются разобраться, мэр города произносит речь. Толпа поворачивается к отверстию. В глубине его виднеется еще одна плита. Когда и эту сдвигают при помощи рычагов, открывается квадратная полость, заполненная цементом. «Капсулы нет, — говорит кто-то. — Должно быть, нас опередили». Через несколько минут приходит солдат с металлоискателем, а за ним следом мужчины в светящихся жилетах с перфораторами. Они начинают вгрызаться в цемент. Дело продвигается медленно. Поскольку никаких следов капсулы не видно, решают достать архивную копию оригинального текста и передают ее одному местному актеру, вышедшему на пенсию. «Дорогие наши потомки! Сограждане, — читает он. — Мы, люди трех поколений, собравшись сегодня, в канун 50-летия Великого Октября, у священного места — памятника жертвам интервенции, через пять грядущих десятилетий мысленно протягиваем вам руку и шлем братский привет из 1967 года». В письме перечисляются достижения предыдущего поколения: «За полвека советской власти глухая, заброшенная российская окраина стала крупным индустриальным и культурным центром страны, а… Мурманск превратился в… красивый город с 300-тысячным населением. Мы построили в тундре… рудники и фабрики… создали могучий флот, проложили дороги, научились на скупых заполярных почвах выращивать богатые урожаи». Раздаются вялые аплодисменты. «Мы горды и счастливы, что живем в XX веке, положившем начало эпохе перехода от капитализма к социализму (в оригинале — коммунизму — прим. пер.), — читает он. — Мы уверены, что вам, нашим потомкам, предстоит завершить революционное преобразование мира». Неловкая пауза. «Мы чуточку завидуем вам потому, что вы воочию увидите венец нашего дела. Мы сделали лишь первый шаг в космос, а вы, наверное, будете летать на другие планеты. Помните же о нас, ваших предках, о тех, кто строил ваш город и чья жизнь отдана борьбе за создание коммунизма. Горячо любите свою прекрасную Родину! Пусть всегда ярко горит в ваших сердцах вечный огонь бессмертных ленинских идей, огонь революции, зажженный в незабываемом 1917 году». Слышатся вежливые аплодисменты, несколько человек кричат «ура». Бурение продолжается, а между тем редеющая толпа начинает погружаться в сумерки. Наконец из обломков извлекают тонкий металлический цилиндр с острым наконечником длиной около 30 см. Он похож на эстафетную палочку. К этому моменту на площади остается лишь горстка репортеров и особо стойких энтузиастов. Чиновник объявляет, что капсулу раскроют на следующий день в присутствии большего числа людей. После этих слов толпа окончательно рассеивается. Несколько дней спустя моим соседом в самолете оказался Евгений, фотожурналист из Читы, что недалеко от границы с Маньчжурией. Я рассказал ему о капсуле времени. Внезапно он признался мне: «Я сожалею о том, что внес свою лепту в уничтожение Советского Союза». Он был на баррикадах в 1991 году? Нет, ответил Евгений. «Но в какой-то момент в 80-е годы я начал делать честные снимки. Пустые прилавки, такого рода вещи. Пожалуйста, поймите, я ничего не пытался преувеличить. Но все-таки, если бы я знал, к чему все это приведет, я бы держал эти фотографии в ящике стола». Я поинтересовался у председателя мурманского муниципального комитета по культуре Елены Наймушиной, как город планирует отметить столетний юбилей. «Придерживаясь позиции нашего президента и являясь членами „Единой России", мы не признаем эту дату, — сказала она. — Пройдут отдельные мероприятия, но их будет организовывать Коммунистическая партия». В офисе Геннадия Степахно, уроженца Молдавии и этнического украинца, руководителя фракции КПРФ в Мурманской областной Думе, посетителей приветствует огромный написанный масляными красками портрет Маркса. На столе у секретаря стоит календарь, посвященный Сталину. «Я хочу вернуться в СССР», — гласит афиша на соседней стене. По мнению Степахно, вскрытие капсулы времени прошло успешно, несмотря на изменение даты. Это была «настоящая ода социализму» — в отличие от аналогичного мероприятия, недавно прошедшего в соседнем городе. Там власти «заранее подчистили текст» послания. Он подтвердил, что 7 ноября «левые патриотические группы» пройдут через центр Мурманска в знак «борьбы за возвращение социализма», и показал мне отлитую в честь годовщины памятную медаль. На ней под красным знаменем изображен крейсер «Аврора», с которого были совершены первые выстрелы, призывавшие к штурму Зимнего дворца, а внизу выгравировано: «100 лет». Ранее, сидя за чаем в кабинете Наймушиной, я спросил ее, бывал ли в Мурманске царь: первоначальное название города звучало как Романов-на-Мурмане. «Вы имеете в виду Владимира Путина?» — ответила она мгновенно и, по-видимому, без иронии. Я подумал, уж не пытается ли она меня подловить. «Нет, царь Николай, конечно», — сказал я. «О, Романов? Нет, — сказала она после паузы. — Но Путин уже бывал!» Неделей ранее на московском митинге в защиту лидера оппозиции Алексея Навального протестующие выступили с плакатами «Долой царя!» Навальный, харизматичный активист по борьбе с коррупцией, не имеет права участвовать в следующих президентских выборах из-за пятилетнего условного приговора за хищения. Однако вопреки тому, что он называет противоречащим конституции запретом, Навальный в сентябре запустил свою всероссийскую избирательную кампанию, и Мурманск стал его первой остановкой. Несмотря на широко распространенное запугивание — в том числе предупреждения о том, что имена школьников будут переданы службам безопасности — по заявлению организаторов, послушать Навального в проливной дождь вышли три тысячи человек (власти приводят цифру менее 500). Участники митинга Навального — в основном подростки и двадцатилетние молодые люди — не принесли с собой красных знамен. Но если у России и осталась какая-то революционная энергия, то искать ее следует не среди «левой патриотической молодежи» Степахно, но здесь, среди сторонников Навального. Да и сам 1917-й год почти ни о чем не говорит нынешнему поколению: молодежь знает об Октябрьской революции очень мало, сказала Виолетта Грудина, возглавляющая небольшое, но довольно активное отделение штаба Навального в Мурманске. «Само по себе слово „революция" сегодня объявлено экстремистским. Лучше об этом вообще не говорить: вдруг люди узнают, что это возможно?» Цель Навального не в том, чтобы «кого-то ниспровергнуть», но в том, чтобы «совершить революцию в головах людей». Тем не менее Виолетта Грудина признает, что это крайне тяжелая борьба: «Люди здесь боятся перемен, потому что ни одна из них до сих пор не шла им на пользу». В своей детской комнате я нашел путеводитель, опубликованный в 1989 году, когда население Мурманска достигло примерно 500 тысяч жителей. «День и ночь, зимой и летом, — гласил путеводитель, — не гаснут портовые огни. Промышленное сердце Мурманска работает без перебоев». В одной главе с гордостью было указано, что траловый флот города отвечает за одну шестую всего производства морепродуктов в СССР. В 1992 году, когда капсула времени пролежала под землей половину положенного срока, огни залива начали гаснуть. Инфраструктура, необходимая для поддержания глобального облова — частично оплачиваемая государством рыба, гарантированные рынки в странах Варшавского договора и сеть снабжения и заправки кораблей, странствующих по мировым океанам — рухнула вместе с развалом СССР. В октябре того года Ельцин запустил программу приватизации. За несколько месяцев государственные предприятия обанкротились и были распроданы за гроши либо местным гангстерам, либо бывшим советским руководителям, известным как «красные директора» (нередко это было одно и то же). В 1990-е годы реальные деньги поступали от приобретения и торговли квотами на вылов рыбы, часто за взятки. Сегодня Мурманский траловый флот управляет горсткой судов из арендованных офисов в своем бывшем главном здании, покрытом новой штукатуркой. «Люди, писавшие письмо для капсулы времени, во что-то верили: в светлое будущее, в позитивные перемены, — сказала Грудина. — Возможно, это и к лучшему, что данный текст услышало мало людей: настолько все грустно. Как у общества, у нас больше нет идеалов, нет ведущей идеи». Между тем она с подозрением относится к моде на все советское: «Чтобы поднять людям дух, правительство пытается заставить нас гордиться нашим прошлым. Это псевдопатриотизм. Единственное, что у нас осталось, это Вторая мировая война и Гагарин в космосе — печально». Само собой, в тот вечер в местном кинотеатре шел фильм «Салют-7», рассказывающий о миссии двух космонавтов, которые в 1985 году должны были провести ремонт неисправной советской космической станции. В пятницу вечером я с родителями оказался в числе тех 18 зрителей, которые заняли свои места в кинотеатре, рассчитанном на 700 человек. Афиши в холле рекламировали три фильма: «Салют-7», «Матильда»: изображенная в нем любовная связь юного царя Николая с балериной побудила поборников православия на поджог кинотеатров, и «Крым», чей слоган гласил: «Любовь сильнее ненависти». Я спросил у продававшей билеты дамы, является ли этот фильм романтической драмой. Но как только она начала отвечать, вмешался ее коллега: «Молодой человек, о чем вы говорите? Он о том, как мы вернули Крым!» Дама улыбнулась и уступила: «Это скорее трагикомедия». Город Мурманск, когда-то воплощавший собой грандиозный проект — промышленный, научный, культурный и идеологический — сегодня, как и Крым, не более чем стратегический форпост Путина в его всепоглощающей игре с Западом. Хорошие дороги, ухоженные цветочные клумбы и недавно окрашенные здания свидетельствуют о важности города для Москвы хотя бы в качестве ворот во все более милитаризованную Арктику. Однако менее чем за четверть века Мурманск из донора чистого дохода сделался получателем государственных средств. В «Салюте-7» есть сцена, где Владимир, ведущий космонавт, рассказывает жене о своем сне: его возвращаемый аппарат терпит крушение на далеком острове, жители которого принимают его за божество. Он рассказывает островитянам о звездах и планетах и о своей жизни в СССР. «А какая у тебя жизнь в СССР?» — спрашивает она. «Дочь, жена, футбол, строительство коммунизма», — отвечает он. Для моего отца идея строительства коммунизма заключалась в том, чтобы «стремиться быть первым, быть лучшим, насколько это возможно, будь то в космосе или в улове рыбы». Представь себе, сказал он мне, «каково это — получить право нести знамя тралового флота на параде 7 ноября. По сей день я горжусь выпавшей мне честью. Возможно, для некоторых людей предметом такой гордости стали Крым и Сирия. Но для меня ее уже ничто не заменит. Ничто и никогда».