Женщины в ГУЛАГе: как они выживали

Женщин в ГУЛАГе было меньше, чем мужчин. В основном, это были жены, дочери и сестры врагов народа. Многие думают, что женщинам в ГУЛАГе было легче, чем мужчинам, хотя это не так. Никаких отдельных нормативов для женщин не было. Они работали наравне с мужчинами, получали такие же пайки, ели ту же самую баланду и никаких привилегий при перевозке у них не было. Хотя все равно нельзя сказать, что лагерный опыт у мужчин и женщин был одинаковый.[С-BLOCK] Не во всех лагерях мужчины и женщины были разделены. В «смешанных» лагерях был высокий процент изнасилований. Многие подвергались неоднократному и групповому насилию. Обычно насильниками были не политические, а уголовные заключенные. Иногда были случаи насилия со стороны лагерного начальства. За секс заключенные получали более вкусную еду, лучшую работу или другие послабления.[С-BLOCK] Многие женщины рожали или по дороге в лагерь или в лагере. Иногда заключенным казалось, что после рождения ребенка или в период беременности могут быть какие-то послабления, некоторые хотели родить близкого человека. Конечно, некоторые поблажки были: от трех перерывов вдень на кормление грудью ребенка до года до редкой амнистии. Но в основном, условия жизни ребенка и матери были плохими. Из воспоминаний арестантки Хавы Волович: «Нас было три мамы. Нам выделили небольшую комнатку в бараке. Клопы здесь сыпались с потолка и со стен как песок. Все ночи напролет мы их обирали с детей. А днем — на работу, поручив малышей какой-нибудь актированной старушке, которая съедала оставленную детям еду. Целый год я ночами стояла у постельки ребенка, обирала клопов и молилась. Молилась, чтобы бог продлил мои муки хоть на сто лет, но не разлучал с дочкой. Чтобы, пусть нищей, пусть калекой, выпустил из заключения вместе с ней. Чтобы я могла, ползая в ногах у людей и выпрашивая подаяние, вырастить и воспитать ее. Но бог не откликнулся на мои молитвы. Едва только ребенок стал ходить, едва только я услышала от него первые, ласкающие слух, такие чудесные слова — «мама», «мамыця», как нас в зимнюю стужу, одетых в отрепья, посадили в теплушку и повезли в «мамочный» лагерь, где моя ангелоподобная толстушка с золотыми кудряшками вскоре превратилась в бледненькую тень с синими кругами под глазами и запекшимися губками».[С-BLOCK] В «мамочном лагере» няням было все равно на детей: «Видела, как в семь часов утра няньки делали побудку малышам. Тычками, пинками поднимали их из ненагретых постелей. Толкая детей в спинки кулаками и осыпая грубой бранью, меняли распашонки, подмывали ледяной водой. А малыши даже плакать не смели. Они только кряхтели по-стариковски и — гукали. Это страшное гуканье целыми днями неслось из детских кроваток. Дети, которым полагалось уже сидеть или ползать, лежали на спинках, поджав ножки к животу, и издавали эти странные звуки, похожие на приглушенный голубиный стон.[С-BLOCK] На семнадцать детей приходилась одна няня, которая должна была кормить, мыть, одевать детей и содержать палату в чистоте. Она старалась облегчить себе задачу: из кухни няня принесла пылающую жаром кашу. Разложив ее по мисочкам, она выхватила из кроватки первого попавшегося ребенка, загнула ему руки назад, привязала их полотенцем к туловищу и стала, как индюка, напихивать горячей кашей, ложку за ложкой, не оставляя ему времени глотать». Многие женщины позже написали мемуары и книги про заключение в ГУЛАГе, среди них Хава Валович, Евгения Гинзбург, Нина Гаген-Торн, Тамара Петкевич и многие другие.