Выброс радиоактивного рутения: "Маяк" ни при чем

В октябре в атмосфере Южного Урала и ряда стран Восточной Европы обнаружилось присутствие радиоактивного рутения-106. Тут же французский Институт радиологической защиты и ядерной безопасности, а также немецкое Федеральное ведомство по радиационной защите опубликовали предположение, что источник рутения находится между Волгой и Уралом, то есть в районе челябинского предприятия "Маяк". Это один из крупнейших российских центров по переработке радиоактивных материалов. Под памятником отцу советской атомной бомбы Курчатову жители закрытого атомного городка оживленно спорят: в интернете писали про радиационное облако опасного рутения. У жителей Озерска уверенность: если что – они бы знали о выбросе, потому что каждый четвертый житель города связан с атомной промышленностью. Но заводские лаборанты на всякий случай снова замеряют фон — все в норме — и берут очередные пробы почвы. Земля промерзла. Приходится рубить. Землю измельчают, высушивают, прокаливают. Дальше — в сосуд Маринелли. И в радиометр. "Мы ничего не нашли, — говорит Надежда Симкина, инженер центральной заводской лаборатории производственного объединения "Маяк". – Может, не старались? Следы рутения были, но если раньше его совсем не обнаруживали, то тут 5 беккерель на пробу. Для рутения-106 минимально значимая активность, при которой мы только начинаем обследование, — это 105 беккерель на килограмм, а у нас меньше пяти даже". Вся шумиха началась с отчета, который в начале октября опубликовали французские эксперты. Они зафиксировали в трех десятках европейских стран повышенное содержание в воздухе радиоактивного изотопа рутения-106. Причем, наибольшая концентрация была в Румынии. Сделав расчеты, французская лаборатория пришла к выводу: облако в Европу принесло из зоны от Волги до Урала. Российские специалисты увеличение концентрации тоже отметили. И даже цифры сошлись: содержание радиоактивного изотопа в некоторых случаях действительно оказалось выше обычного почти в тысячу раз. Но даже это ничтожно мало, чтобы представлять хоть какую-то опасность. "Эти концентрации в 100 тысяч раз меньше, чем те, на которые хоть как-то реагирует человек. Чтобы можно было зафиксировать покраснение кожи или кашель", — утверждает научный руководитель Института проблем безопасности развития атомной энергетики РАН Леонид Большов В институте биофизики показывают специальную камеру — счетчик излучения человека. "Если излучение есть внутри человека, когда факт радиоактивного распада происходит и спускается гамма-частица, если гамма-частичка попадает на этот детектор, происходит вспышка маленькая", — показывает руководитель Южно-Уральского Института биофизики Федерального медико-биологического агентства Сергей Романов. Каждый день здесь измеряют уровень радионуклидов в организме сотрудников радиохимического завода в Озерске. Только в те дни через аппарат прошли 400 человек. Озерский комбинат "Маяк" — это даже не один завод. Целый комплекс, где когда-то создавался плутониевый заряд для первой советской атомной бомбы. Сейчас здесь тоже производят компоненты ядерного оружия. Но главное — перерабатывают отработавшее ядерное топливо. С российских и зарубежных атомных станций, а еще — топливо с подводных лодок и атомных ледоколов. Часть топливных стержней сейчас на дне этого бассейна. "Сейчас здесь 18, — показывает начальник цеха №5 радиохимического завода производственного объединения "Маяк" Дмитрий Патока. – То есть в четыре раза меньше допустимой отметки. Дневная доза — 80 микрозивертов. Персонал дневную дозу не выбирает". Уникальная технология — так называемое "остекловывание" ядерных отходов. Из жидкого состояния превращают в твердое. Потом их погрузят в особо прочные контейнеры. Сотни и сотни кругов под ногами — это крышки контейнерных шахт. А само огромное помещение — специальное хранилище, где находится переработанное отработавшее ядерное топливо. То, что обычно называют ядерной свалкой, здесь не свалка вовсе. Все аккуратно: запаяно, заварено, сами контейнеры опущены на глубину тридцать метров. Вокруг по периметру множество датчиков, и на всех горит зеленый сигнал. Это значит, что опасности никакой. "Если вдруг по какой-то причине не сработал один датчик, срабатывает другой датчик", — уверяет директор радиохимического завода производственного объединения "Маяк" Евгений Макаров. "На "Маяке" происходит обращение с отработавшим ядерным топливом, в состав которого, разумеется, входит и рутений. Но он входит туда вместе с другими изотопами. Если бы было событие, связанное с отработавшим ядерным топливом, мы бы детектировали и другие радионуклеиды — цезий, стронций и так далее. Соответственно, говорить о том, что он в чистом виде существовал на "Маяке", не приходится", — говорит начальник отдела ФБУ "Научно-технический центр по ядерной и радиационной безопасности" Ростехнадзора Антон Курындин. Но кому-то было очень выгодно поднять шум. Вот и в отчете французских специалистов про "Маяк" ни слова. Но тему тут же подхватили и раскрутили. В Озерске сразу поняли — кто поучаствовал. Местные жители помнят одну женщину, которая боролась против постройки атомной станции, — правозащитницу Надежду Кутепову. В прошлом (и это установил суд) Кутепова получала деньги из США. На них и устраивала акции, добиваясь снятия у Озерска статуса закрытого города. Два года назад Кутепова уехала во Францию. Но про Озерск не забыла. Несколько дней назад звонила бывшим соратницам: просила принять иностранных журналистов. "Французы приехали, из Парижа или откуда они. Хотят про облако на Европу говорить", — рассказывает жительница поселка Кыштыма Галина Устинова. Когда-то Галина Устинова — она живет в соседнем с Озерском Кыштыме — работала вместе с Кутеповой. Сейчас считает, что ее просто использовали. Люди, назвавшиеся немцами, приложили дозиметр к ее груди – якобы все зашкаливало. Допустимая в городе доза — ноль-три, а ноль-одиннадцать не превышает контрольных уровней. Рядом с "Маяком" обшитые свинцом самосвалы один за другим засыпают щебнем зараженные участки. Озеро Карачай, куда на заре советской атомной программы сливали отходы с комбината, уже накрыли специальными бетонными подушками. На очереди соседнее озеро, а еще здания, которые давно не используются заводом. Все это федеральная программа ликвидации последствий загрязнения. После серьезной аварии 1957 года много внимания уделяется безопасности. Но живущие по соседству очевидцы еще той аварии и так спокойны. "Мы все едим и живы, мне 75 лет. Кушаем, что вырастим, и в лес ходим по грибы и ягоды", — говорит старожил. Тем временем специалисты продолжают выдвигать гипотезы: если "Маяк" ни при чем, а содержание радиоактивного рутения, пусть и в неопасной концентрации, но все же зафиксировали над всей Европой, то в чем же причина? Не исключено, что все дело в спутнике. Некоторые западные спутники используют в качестве топлива тот самый изотоп рутения.