Пресс-конференция Путина: Большая. Ежегодная. Предсказуемая

13-я традиционная большая пресс-конференция Путина ясно показала: подобный формат потерял всякий смысл для общества. На мероприятии каждый решал исключительно собственные задачи: глава государства активно зарабатывал предвыборные очки, а журналисты главным образом пиарили себя. Борьба за кресло За полтора часа до начала пресс-конференции в Центре международной торговли корреспонденты, толкая друг друга, пытались поскорее просочиться в зал, чтобы занять места. Журналистку с возвышающимся над толпой протискивавшихся плакатом «Путин бабай» остановил сотрудник ФСО. Его заинтересовало, что означает странное слово. Видимо, удовлетворившись объяснением, плакат не отнял. Загадочное слово помогло-таки коллеге получить микрофон. Путин решил, что написано «бай-бай» («до свидания»), и вызвал ее, чтобы «обострить вопрос» корреспондента LifeNews о том, почему в России нет политика «номер два», который мог бы составить ему достойную конкуренцию на выборах. И попал впросак: девушка оказалась из Татарстана, слово «бабай» переводится как «дедушка» (как выяснилось, так уважительно называют президента дети республики), а ее вопрос касался образования на национальном языке – тема для Татарстана сейчас и впрямь острая, но в изложении журналистки прозвучавшая скорее умильно. Вообще же коллег, желающих задать вопросы Путину, в этом году было аккредитовано рекордно много – 1640, поэтому далеко не для всех нашлось место в зале. В проходах стоять было запрещено, поэтому всех, кому не досталось места в зале, отправляли в пресс-центр. Спрашивается: если зал маловат, зачем аккредитовывать столько народа? Еще более непонятны ежегодные предпочтения Дмитрия Пескова в предоставлении слова журналистам из пула президента. Они видят Путина часто, имеют возможность задать любые вопросы. А на ежегодной пресс-конференции могли бы и отдохнуть, иначе многие коллеги зря съезжаются со всех уголков страны. Или все делается исключительно ради видимости масштабности события? Звезда на десерт Самой популярной – после Путина, – пожалуй, стала Ксения Собчак. Она явилась в ярко-красном платье и время до начала пресс-конференции провела в окружении журналистов, которые пытали ее, что она, один из кандидатов в президенты, хочет спросить у Путина, так же выдвинувшего свою кандидатуру. Ксения объясняла: сюда ее привело отсутствие возможности дебатировать с ВВП как с обычным кандидатом. Заняв место в 4-м ряду, она лениво поднимала свою красную табличку с надписью «Ксения Собчак. Против всех», иногда припудривала носик (видимо, когда становилось скучно)... В общем, вела себя так, будто знала: слово ей дадут точно. И дали, почти под конец. Фото: Андрей Струнин / «Собеседник» – Неужели власть боится честной конкуренции? – спросила она, озвучивая вопрос Навального, к выборам не допущенного. Дебатов не получилось. Ответ был предсказуемый: Путин, по традиции не называя имя оппозиционера, сравнил его с русским Саакашвили и заявил, что власть «не допустит...» Ну, в общем, и так было ясно. Прорыв Самым ярким «пятном» мероприятия стало явление директора Мурманского рыбокомбината Михаила Зуба: он аккредитовался, не будучи журналистом. И честно признался: «Я вас обманул» (что, похоже, смутило Пескова). Вся эта авантюра потребовалась предприимчивому директору для того, чтобы донести до президента проблему отрасли и потребовать пересмотреть ценообразование на рыбу. И хотя Путин заявил (отвечая на другой вопрос), что миф о ручном управлении в стране сильно преувеличен, ему бы впору задуматься: а почему так часто людям приходится прорываться со своими бедами именно к нему? Почему установленные законом механизмы не работают? Но нет, в каждом ответе президент защищал чиновников. Если и журил, то мягко, по-отечески. Становилось понятно: своих не сдаст. И правительство-то работает хорошо, ему так трудно, что вполне может позволить себе не замечать отдельные проблемы на местах. Хотя это и плохо, добавил он. Но это «плохо» прозвучало как-то вскользь... И кто назначил Родченкова главой Антидопингового центра, Путин знает, но что теперь об этом говорить... И так по каждому вопросу, где речь шла о чиновниках. Даже признавая сплошную коррупцию – чего стоит история про главу ФСБ Бортникова и посаженное целое подразделение (!), после чего новые люди занялись ровно теми же поборами, – президент не признал ущербности системы управления. Острые вопросы Таких было немного. Одним из них стал заданный журналисткой радиостанции «Эхо Москвы» Татьяной Фельгенгауэр. Недавно она подверглась нападению прямо в редакции, но не боится продолжать работу. Татьяна спросила Путина: о каком верховенстве права можно говорить, если в стране существуют разные правовые реальности? Приближенным президента все сходит с рук: Игорь Сечин может не являться в суд, губернатора (теперь уже экс) Андрея Турча­ка не допрашивают по делу об избиении журналиста Олега Кашина и т.д., список претензий длинный. А простых людей (особенно если они проявляют оппозиционные настроения) осуждают на реальные сроки за безобидные репосты в интернет­е. Фото: Андрей Струнин / «Собеседник» Президент сказал, что Сечин не нарушил закона неявкой в суд, хотя мог бы и явиться. Вот такой незамысловатый ответ на сложный вопрос. Предвыборная самоуверенность Путин в полной мере воспользовался своей 13-й пресс-конференцией, чтобы озвучить предвыборные обещания. И словно Дед Мороз, рассыпал перед собравшимися подарки: пенсионной и налоговой реформ не будет до конца следующего года; в селах вновь появятся фельдшерско-акушерские пункты (и уже на следующий день вышло решение об этом); стариков освободят от налога на 6 соток; проведут проверки по тарифам в ЖКХ; видимо, уберут отчисления на капремонт... А главный подарок – около 45 млн граждан простят налоговую задолженность (порядка 50 млрд руб.). Он сконцентрировался на внутренней политике. Расписал успехи во всех областях, давая отчетливо понять: если в стране и есть проблемы, то они исключительно частного порядка и решаемы в рабочем режиме. В общем, как выяснилось, живем мы очень даже неплохо. Вопросы «оптом» Путин на этот раз отошел от привычного протокола. Новым было частое упоминание: «это моя инициатива» (в частности, о военной полиции в Сирии из чеченцев; о планах по строительству детских научных лабораторий и технопарков; о ротации сотрудников спецслужб и т.д.). Видимо, и это из серии предвыборных заготовок. Новым было и спрашивать журналистов «блоками». «Есть еще вопросы по экономике (спорту, пенсиям, экологии и т.д.)?» – то и дело слышали мы то от Пескова, то от Путина. В такой постановке многие вопросы терялись, зато в ответах появлялась большая возможность для маневра. И – главное – возможность уйти от прямого ответа. Чем президент активно и пользовался. Так, его спрашивают, скажем, о том, будет ли изучено старое уголовное дело Родченкова и будут ли наказаны те, кто вывел его из-под удара правосудия, а Путин отвечает о том, как плохо работали западные таможенники. Шиканье и гиканье Необычным было и поведение коллег. Они громко возмущались, если кто-то пытался изложить вопрос более развернуто. Не стесняясь, активно выражали свое отношение – аплодисментами Путину и громким шиканьем, если им не нравился вопрос или персонаж (практически освистали Романа Цимбалюка из украинского агентства УНИАН и недовольно цокали, когда говорила Ксения Собчак). Дело дошло до того, что пару раз сам президент просил его не прерывать и дать ему возможность ответить на вопрос. Многие маститые журналисты потом даже отметили весьма низкий профессиональный уровень коллег: зачем задавать вопросы, на которые человек уже не раз давал ответы; зачем спрашивать очевидное? Возможно, и поэтому тоже пресс-конференция выглядела довольно скучной: стократное пережевывание одних и тех же тезисов... Путину-то это было на руку. А нам? * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №48-2017.