Светлана Друговейко-Должанская о хайпе, Оксимироне и мальчике из Уренгоя

Центр творческого развития русского языка назвал главные слова и выражения 2017 года. Член экспертного совета, преподаватель СПбГУ и научный руководитель портала gramma.ru Светлана Друговейко-Должанская подводит для нас итоги года: почему размываются границы между стилями, чем ценны тексты Сергея Шнурова, приживется ли слово «авторка» и почему всех так возмутило выступление мальчика из Уренгоя. Какие слова описывают 2017-й Мне одним из самых важных слов этого года кажется «хайп». Оно, по точному замечанию Ксении Турковой, еще одного из экспертов, напоминает русские слова «хай» и «хапать» и очень хорошо описывает весь год, потому что хайп – это шумиха на пустом месте, незаслуженный ажиотаж, в 2017-м было немало людей и событий, которые стремились «словить хайп», то есть хайпожоров. Начиная от выхода фильма «Матильда» и заканчивая выдвижением Ксении Собчак в президенты. Слово «хайп» уже вошло в язык солидных медиа, недавно я видела его в статье политолога в «Ведомостях». Но на первом месте в моем топе слово «токсичный». Оно существует в нашем языке давно, но углубление значения и расширение сочетаемости в этом году продемонстрировало ярко и неожиданно: среди самых популярных запросов в Google есть и «токсичные отношения», и «токсичные люди», и «токсичные родители». Второе место я отдала «хайпу», а третье – «баттлу». Баттл рэперов Оксимирона и Гнойного открыл филологам новый пласт культуры, новый язык, заговорили даже о новом жанре литературы. Еще, конечно, интересно слово «спиннер» – оно стало известно, как мне кажется, всем, ведь сама эта игрушка сделалась очень популярной. Но тут, возможно, во мне говорит бабушка – прочие члены Экспертного совета голосовали за него мало. Что касается выражения года, то, на мой взгляд, у «Он вам не Димон» конкурентов не было – в том числе и потому, что популярной сделалась уже сама эта модель («Он вам не Вован», «Он вам не Гундяев»). В 2017-м было немало людей и событий, которые стремились «словить хайп». Почему школьник, выступивший в Бундестаге, всех разозлил Мне жаль, что в список «слов года» не успел войти «Уренгейт» — мне кажется очень симптоматичным, что обсуждение речи «мальчика из Уренгоя» сводится не к ее содержанию, гуманистический пафос которого у большинства не вызывает отторжения, а именно к риторике: можно ли говорить о врагах, что они «сражались», хотя о своем прадеде ты говоришь, что он «воевал». Мы с моими магистрантами разбирали этот текст. И при внимательном его чтении хорошо видно, что этот школьник и его учителя (а вмешательство взрослых явно видно, хотя бы по канцеляризмам типа «искать соответствующую информацию», «посетил библиотеку»), совершенно не владеют риторикой, не способны придерживаться стилистических норм. А это важно, потому что риторика в описании Великой Отечественной войны отлилась в абсолютно законченные формы. Мы эту риторику не можем не поддерживать, если хотим, чтобы нас правильно понимали. Да и кого угодно спросите, что значит «сражаться». И вам ответят, что это значит «героически защищать свою землю от врагов». Отсюда и «сражаться до последней капли крови», «сражаться не щадя живота своего». И всё это высокий стиль. Поэтому и можно сказать, что «Уренгейт» вызван не этическими, а эстетическими разногласиями. В чем ценность текстов Шнурова и Оксимирона Размывание границ между стилями — это вообще важная тенденция последних лет. Самое высокое и самое низкое легко смешиваются в одном тексте. В языковом отношении этим характеризуется и гоп-политика, и гоп-журналистика. Да, кстати, и баттлы и рэп-культура в целом. Что такое любой текст Оксимирона или Басты? Это художественное произведение? Бесспорно, они строятся по риторическим законам художественных текстов. То же можно говорить и о текстах Сергея Шнурова. Показывают эти тексты чрезвычайную искушенность их авторов в литературе и мировой культуре в целом? Конечно. В них множество скрытых цитат, аллюзий, реминисценций, смыслов. Шнуров умнейший, образованнейший, тончайший человек. И всё это не мешает ему употреблять матерные слова, сниженную лексику. При том, что Шнуров-то как раз делает это очень тонко, он умеет любое матерное слово выставить в таком обнаженном виде, что оно сохраняет всю свою экспрессию. «Уренгейт» вызван не этическими, а эстетическими разногласиями. Почему все стали говорить сложнее Еще одна важная языковая тенденция последних лет — усиление черт аналитизма. Там, где мы раньше не вставляли предлоги, мы теперь непременно это делаем. Например, чем «контроль качества» отличается от «контроля за качеством» или «над качеством»? Да ничем. Но первый вариант сегодня гораздо более редок. Лет 15 назад никто не говорил «я замечу о том, что», а сейчас такое слышишь (и читаешь) сплошь и рядом. Меня поражает конструкция «а тебе не всё равно на это» — тоже весьма популярная. Понятно, что здесь «всё равно» смешивается с «наплевать на». Но ведь это означает, что говорящему формулировки «а тебе не все равно» недостаточно, ему хочется ее уточнить, дополнить. Приживутся ли феминитивы Феминитивы? Меня они скорее забавляют. Широко известно, что Анна Ахматова и Марина Цветаева яростно возражали против именования «поэтесса», им казалось неправильным подчеркивать половую принадлежность творца. Оппозиции (в том числе и языковые) бывают разных типов. И в данном случае это привативная оппозиция — в ней одно слово маркировано, окрашено, а другое — нет. Слова «автор», «поэт» не окрашены половой принадлежностью, а «авторка» и «поэтесса» — окрашены. Появление феминитива такую оппозицию и создает. Конечно, появление таких слов становится только отражением тех процессов, которые происходят в обществе. Если эти процессы будут углубляться, то и слова неизбежно приживутся. И это не хорошо и не плохо — это просто «по-иному». Так и «Слово года» — это не только про политику, и не только про лингвистику. Это про мир, про нашу общую жизнь — и про отражение их в языке. Баттл рэперов Оксимирона и Гнойного открыл филологам новый пласт культуры. Как выбирают слово года Как всегда, слово года – это слово, которое не просто часто употреблялось в этом году (как выразилась Елена Черникова, один из членов Экспертного совета акции, «висело весь год над нами, думающими и говорящими по-русски, плотно, как дым в накуренной комнате»), но в чем-то и определяло собою год уходящий. Биткоины, баттлы, хайп, Уренгейт – то, что многократно обсуждалось, стало весьма значимым в этот промежуток времени. У нас 4 номинации: слово года, выражение года, антиязык и неологизм. В течение всего года свои варианты таких слов и выражений предлагают участники групп «Слово года» и «Неологизм года» в Фейсбуке, в них около 2 000 человек. Неологизмы (вернее было бы назвать их протологизмами – авторские новообразования, которые еще не вошли в язык, но лишь получили на это некоторый шанс) участниками группы «Неологизм года» и придумываются – у каждого из таких словечек есть конкретный автор. Культуролог и философ Михаил Наумович Эпштейн, который начал развивать в России международную акцию «Слово года» и создал замечательный проект «Дар слова» – в уверенности, что каждый творчески настроенный носитель может внести свой вклад в словарный запас языка. Чтобы такой протологизм попал в список, предлагаемый экспертам для голосования, ему нужно набрать не меньше семи лайков. Конечно, только спустя десятилетия можно будет говорить, прижились такие слова в нашей речи или нет. В 2014 году, например, победил неологизм филолога Алексея Михеева, который придумал выражение «банный день». Это день, когда пользователь Фейсбука всех банит, потому что ему надоело вступать во всякие идеологические споры со сторонниками других взглядов. Сейчас я периодически вижу, что это слово используют в соцсетях, то есть в какой-то степени оно прижилось. В текстах Шнурова множество скрытых цитат, аллюзий, реминисценций, смыслов. В этом году в списке протологизмов слова, прозрачные для любого носителя языка. Например, «живоглупие» – сочетание живости и глупости в одном человеке. Или «домогант» – тот, кто домогается. «Сетячий образ жизни» – малоподвижное времяпрепровождение с постоянным «сидением в сети», «соворность» – принцип коллективизма, чувство локтя у людей, глубоко засунувших руки в общественный карман, по аналогии со словом «соборность», но с корнем «вор». Мне кажется самым перспективным слово «гоп-политика» – проникновение гопничества во все сферы государственной жизни; агрессивно-куражистый стиль поведения, нарушающий нормы этики и профессионализма. Достаточно вспомнить о том, как с самых высоких трибун произносится что-то вроде «мочить в сортире» и «сопли размазывать». Еще я проголосовала за слова «зломенитый» (пользующийся дурной славой, знаменитый своими злодействами), «матильдометр» – это такой прибор, который помогает обнаружить ту или иную крамолу в любом произведении любого искусства, «кумироточение» – еще одно слово, связанное с Натальей Поклонской и ее любовью к Николаю II. Разосланный членам Экспертного совета лонг-лист по номинациям «Слово года», «Выражение года» и «Антиязык года» (то есть язык пропаганды, агрессии, ненависти) включал в этом году около 200 слов, из которых они выбрали 30. С полным списком можно ознакомиться здесь.