Почему в России нет выдающихся математиков

С Ленинских гор на юго-западе открывается фантастический вид на российскую столицу. Внизу Москва-река описывает крутую дугу вокруг Олимпийского стадиона 1980 года, до Кремля — шесть километров. Над всем этим возвышается помпезное главное здание университета имени Ломоносова, бывшее на протяжении десятилетий Меккой для математиков. Здесь такие корифеи, как Андрей Колмогоров, когда-то собирали вокруг себя самые светлые головы со всего Советского Союза. Конец пятидесятых годов был на факультете механики и математики, коротко — мехмате, золотой эрой российской математики. Так, например, Сергей Новиков закончил этот факультет в 1960 году, а через десять лет он стал первым русским, кто получил медаль Филдса, самую высокую награду за достижения в области математики. Коллеги с Запада зубрили кириллицу, чтобы прочитать новейшие статьи с востока сразу после их публикации, а не через несколько месяцев в переводе на английский язык. В математике звучали имена российских ученых: цепь Маркова, экспоненты Ляпунова, уравнения Чепмена-Колмогорова или диаграмма Вороного. Взлет теоретиков с востока не был случайным: по всей стране с помощью математических олимпиад выискивались таланты. На ежегодной международной математической олимпиаде многие школьники получали золотые медали. Из таких победителей олимпиад, как Григорий Перельман или Станислав Смирнов, получились превосходные ученые, отмеченные медалями Филдса. Перельмана наградили в 2006 году за доказательство теоремы Пуанкаре. Смирнов получил эту медаль в 2010 году. Оба они ходили в школу еще в Советском Союзе, и целенаправленная поддержка талантов в те времена многое им дала. Бум математики и физики в Советском Союзе имел экономические и военные причины. Коммунистическая партия постоянно заявляла, что научно-технический прогресс является двигателем социализма и что ученые и инженеры должны заботиться о благосостоянии. В соревновании с США страна старалась не отставать в технологическом отношении, что еще хорошо удавалось в пятидесятые и шестидесятые годы. Тому, кто строит ракеты и атомные бомбы или разрабатывает компьютерные программы, которые будут управлять противоракетной обороной, нужны умные головы. А их поставляли элитные университеты Москвы, Ленинграда и Новосибирска. Коммунистическая партия проводила кампании, чтобы заинтересовать молодых людей наукой. Профессора математики или физики имели в стране высочайший авторитет. «Такая работа не только была престижной, но и оплачивалась лучше всех, — говорит математик с русскими корнями Ефим Зельманов. — Поэтому самые лучшие и интеллигентные люди хотели стать математиками или физиками». К тому же, математика и физика были довольно свободны от идеологии. Люди, желающие, собственно говоря, стать историками, философами, музыкантами или художниками, выбирали естественные науки, говорит Владлен Тиморин из Независимого Московского университета. В Москве и Ленинграде считалось, что математика — это круто: совсем не так, было, например, в Германии, где студенты предпочитали спорить о Мао, атомной энергии и экологии. Массовый отъезд после 1990-го года Математика притягивала к себе многих россиян с еврейскими корнями, как, например, будущего обладателя медали Филдса Ефима Зельманова. Сначала не было почти никакой дискриминации, но все изменилось уже в 70-е годы, когда россиянам с еврейскими корнями иногда полностью закрывали доступ в университеты. Зельманов все же получил в 80-е годы место в институте математики Академии наук в Новосибирске, однако не стал профессором. Сегодня уже мало что осталось от прежнего блеска российских теоретиков. После падения железного занавеса в 1990 году начался массовый отъезд, от которого страна так и не оправилась. Только в США уехали около тысячи математиков. Многие уже давно имеют хорошо оплачиваемые профессорские места, как и Зельманов, который сегодня ведет исследования в Сан-Диего. Немало и таких, кто получил гражданство на новой родине. На конгрессах представители российских университетов уже не играют почти никакой роли. В 2014 году на встречу Международного математического союза в Сеуле были приглашены всего четыре докладчика из России. А в 1986 году тогдашний Советский Союз прислал на аналогичную встречу в Беркли 30 докладчиков. Тем поразительнее, что когда-то столь успешная поддержка талантов продолжает существовать, по крайней мере частично. Самым тяжелым временем для большинства гимназий для высокоодаренных детей стал период с 1988 по 2000 годы, пишет Сергей Ландо из Независимого Московского университета в статье о российском математическом образовании. Однако, по его словам, уровень «резко упал». Практически все эксперты университетов страны едины в том, что студенты-математики сегодня приходят в вуз с гораздо меньшими знаниями, чем в 80-е годы, констатирует Ландо. «Не было правового государства» Очевидно, сегодня гораздо меньше российских школьников и студентов увлекаются математикой. «У молодых людей сегодня значительно больше возможностей», — объясняет Зельманов. Теперь можно стать менеджером или адвокатом и зарабатывать очень много денег. «Когда я был молод, таких вариантов не было. Тот, кто хотел стать бизнесменом, оказывался в тюрьме. А правового государства тоже не было». И все же Зельманов считает новые времена благоприятными, хотя математика уже не столь важна. «Это хорошо, что у людей в России — много возможностей, как, например, и в США». Поэтому многие интеллигентные россияне, которые раньше стали бы математиками, сегодня выбирают экономику или право. «А так как они умные, то они добиваются успеха», — говорит он, усмехаясь. Однако и математик может сделать карьеру в сегодняшней России. Аркадий Волош изучал в 80-е годы прикладную математику в Москве. В 1997 году он запустил российскую поисковую машину «Яндекс». Сегодня он — миллиардер. Кстати, российские корни есть и у гиганта хай-тека из США. История началась в 1979 году. Тогда российский математик Михаил Брин выехал из Советского Союза в США, потому что из-за своего еврейского происхождения он не имел права заниматься исследовательской работой. Он взял с собой и пятилетнего сына Сергея. Позже Сергей изучал информатику и в 1998 году вместе с Ларри Пэйджем запустил в Стэнфордском университете поисковик Google.