Игуменья Сергия (Вотрина): «Монашество приближает человека к Богу»
Что это за «коллектив» такой – сёстры во Христе, и легко ли им управлять? В чём смысл монашества? Где молиться легче: среди полей-лесов или в центре города среди децибелов ночных дискотек? Об этом беседуем с игуменьей Спасского женского монастыря Сергией. По Божьему промыслу А. Юхтанов: Матушка, не секрет, что большинство нашего населения в советский период было далеко от веры и Церкви. Рискну предположить, что и ваш путь не был так прост. Можете о нём рассказать? Сергия: Да, вы правы. Хотя любовь к церковным службам привила мне бабушка, которая из храма практически не выходила. Она, конечно, не заставляла нас делать то же самое, хотя и рассказывала про службы, как они благодатны. Так что я за ней тянулась. – Но ведь вы, наверное, прошли и через пионерию, и через комсомол... – Разумеется. Потом вышла замуж и переехала в Ульяновскую область, к родителям мужа. Они мечтали о внуках. Мы прожили шесть лет, детей не было. Медицина сказала, что дело во мне, сделать ничего невозможно. Отец моего мужа был председателем колхоза, мать директором школы. Когда я стала посещать храм в соседнем селе, они даже ворчали, что я их «позорю». А я выходила со службы окрылённая. Как-то вечером я возвращалась домой из детского сада, где работала медсестрой. Иду домой, дождик такой моросит, мелкий-мелкий. И при этом солнышко. И вдруг вижу радугу, такую «двухъярусную» радугу. И под ней ясно вижу храм. А у нас в деревне храма нет, откуда он взялся? Смотрю на него, любуюсь, а сама иду. Дорога идёт через овраг. Спускаюсь в овраг, поднимаюсь – храма нет. Вот такое мне было видение. Уже потом, когда приехала в Комаровку вместе с игуменьей матушкой Магдалиной, увидела этот храм наяву. Один в один. – Это и послужило толчком к вашему монашеству? – Да. Я узнала, что в церкви на любое дело берутся благословения, сходила на приём к архиепископу Проклу, встретила там же матушку Магдалину (Игуменья Михайло-Архангельского монастыря в Комаровке – Ред.), познакомилась с ней. Владыка благословил сходу, без расспросов. И тут же села с матушкой в машину и поехала в Комаровку. Тогда в обители было всего лишь шесть человек, я приехала седьмая. Всё тогда, в 1996, году только начиналось. - Вы душой сразу приняли монастырскую жизнь? - Вы знаете, абсолютно. Вот, почему-то такое чувство было, что это мой дом родной. Будто я там жила всю жизнь свою, не было никакой оторванности, чувства, что я что-то потеряла... Понимаете? Абсолютное спокойствие. Есть всё-таки такой промысел Божий. Я это вижу так. И с тех пор двадцать лет прошло! Я была келейницей у матушки, мы всегда были вместе. А здесь, в одном из домов бывшего Спасского монастыря, располагалось городское подворье нашего Михайло-Архангельского монастыря. После кончины митрополита Прокла на его место пришёл владыка Феофан. Он решил обязательно возродить Спасскую обитель. Городское подворье было изъято у Комаровского монастыря, другое монастырское здание, занимаемое полицейским «шестым отделом», было освобождено в две недели – это поразительно! Сюда же, в новую общину, переведено из Комаровки и несколько сестёр, включая меня. И вот мы приступили к возрождению обители. – Можете описать обычный день «среднестатистической» монахини? – Конечно! Утром у нас около 5.00 – подъём. В 5.30 собираемся в храме, там нрачинаются службы – «полунощница» проходит, потом «утреня», потом «часы» и литургия. Заканчивается где-то около десяти. И спускаемся на трапезу. Во время еды обязательно чтение идёт. Например, святых отцов, что-нибудь о монастырской жизни. После трапезы каждая идёт в свою келью, минут 20-30 отдыхает, а потом расходятся все на послушания: либо в храм убираться, или Псалтирь читать, либо на кухню или в просфорню. Послушания длятся у сестёр до половины третьего дня. С полчетвёртого – четырёх немного отдыха, затем с 4 до 5 вечера – трапеза. С пяти вечера начинается вечернее богослужение, где-то полседьмого оно заканчивается, проходит чаепитие, после чего возвращаемся в храм, вычитываем «Малое повечерие», совершаем крестный ход вокруг монастыря с прочтением «Правил Богородичных». После этого возвращаемся в храм, вычитываем вечерние молитвы и «Апостол» с Евангелием. Потом расходимся каждая по своей келье. Монашество – это свобода – Бытует мнение: монашество – это итог каких-то жизненных неудач. – У каждого свой путь. Знаете, каждый человек хоть раз в жизни задаёт себе вопрос: для чего я живу? Во-первых, это познать себя. Кто ты есть? Монашество - это приближение человека к тому, от чего мы отпали. Это непосредственное служение Богу. Служить Ему можно и в миру. Но легче это делать, когда ты одинокий, когда ничем не связан – семейными узами, какими-то иными обязательствами. Большой плюс монашества, что ты один на один с Богом. Эта свобода даёт именно ту возможность... Во-первых, и себя познать. И именно приближение к тому, от чего в свое время отпали. Но с другой стороны, уйдя в монастырь, человек на такую войну, на такую тропу борьбы встаёт... Внешне это... Ну что такое? Ну, ходят в храм и молятся. На самом деле, духовный мир, он гораздо глубже. Это воины... Знаете, как есть армия, а это своего рода армия духовного мира. Потому что это борьба с невидимым миром. - Для нас, светских, советских людей, есть такое понятие – коллектив. Монастырь – это коллектив? - Да! Это больше, чем коллектив. Это семья. И, конечно, как и в семье, там всё бывает. Цель у неё такая, чтобы такая была сплочённость и дружба, и понимание. Чтобы любое решение непоколебимо всеми было принято как своё. Большая дружная семья. - Матушка Магдалина и в светской жизни была руководителем. Ей, наверное, проще было начинать в этом смысле, чем вам сейчас здесь. - И у неё были трудности, и у меня. У каждой – своего рода. Какие трудности? Дело в том, что, да, она была руководителем. И, конечно, ей всё знакомо всё это было. Но в монастыре это совершенно всё иначе. В светском коллективе люди, знаете, за зарплату выполняют своё «послушание». В монастыре не так. Если сестре что-то не понравилось, и она говорит: «А я не буду это делать!», надо найти такую золотую середину, когда тебе сестра так не ответит. Всё только начинается – Комаровка – это лес, поле, пруды, чистый воздух и тишина. А ведь вы открываете обитель совершенно в другом месте. Со всех сторон вас обступают увеселительные заведения – ДК «Губернаторский», «Версаль». Грохот ночных дискотек. Никакого хозяйства, даже садика внутреннего... – Монашество само по себе даёт какой-то внутренний покой. Куда тебя ни переселят, окружающее тебя абсолютно не трогает. Я не могу это передать словами. – А есть ли у монастыря особая миссия именно в таком месте? Центральном, оживлённом, развлекательном? – Так, по документам, обитель уже была при основании города. Можно полагать, что сам город изначально начал своё существование вокруг неё. И вырос благодаря тому, что было духовное начало, понимаете? А наша миссия для мира, наверное, действительно заключается в том, чтобы показать людям, что есть такой образ жития и такое служение. Святыни монастырского храма + Самая старинная икона монастырского храма – Нерукотворный образ Христа Спасителя. Эта икона находилась на воротах симбирской крепости во время нашествия войск Степана Разина (XVII в.). + Иверская Икона Божией Матери, написанная на святой горе Афон специально для храма возрождаемого Спасского монастыря. + Икона преподобномученицы Екатерины Симбирской — монахини, жившей в Спасском женском монастыре на рубеже XIX-XX вв. и расстрелянной за веру Христову в 1938 г. + Икона преподобного Сергия Радонежского с частицей его святых мощей — дар Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. + Икона святителя Луки Крымского с частицей его гробницы — передана в дар обители митрополитом Анастасием (Меткиным). + Ковчег с мощами дивеевских святых XVIII-XX вв.: преподобных Александры, Марфы и Елены, блаженных Пелагии, Параскевы и Марии, а также преподобноисповедницы Матроны. + Часть башмачка из облачения мощей святителя Спиридона Тримифунтского
