Стрельба по воробьям: сколько реальных дел сделано в крае за Год экологии?

Он собрал более 400 представителей власти, общественных организаций, бизнеса, науки и образования. На секциях форума поднимались острейшие проблемы региона - загрязнение воздуха и морских акваторий, нарушение закона в особо охраняемых природных территориях, где варварским способом черпают и не восполняют ресурсы. Как уравновесить экономическую выгоду проектов с экологической безопасностью? По какой причине нужно закрывать многие плантации марикультуры в заповедных зонах? Почему так называемые «пушки» против угольной пыли малоэффективны? На вопросы корреспондента «АиФ-Приморье» ответил известный и авторитетный в Приморье учёный-эколог, главный научный сотрудник Тихоокеанского океанологического института им. В. И. Ильичева ДВО РАН Владимир РАКОВ. Трепанга не будет? - Одна из ведущих сегодня тем - особо охраняемые природные территории (ООПТ). О каких нарушениях законодательства идёт речь? - Там, где запрещены многие виды деятельности, раздают и продают участки на суше и на море - под бесплатные гектары, под плантации марикультуры. Словно забывают, что это заповедники, национальные парки, заказники и памятники природы. Именно там у нас в основном сосредоточены хозяйства, где выращивают трепанг, гребешок. Такая ситуация сложилась ещё в советские времена. Закон вышел позже, чем появились эти предприятия. Точнее, постановление правительства об утверждении памятников природы на островных акваториях. Сегодня в этих зонах ведутся взрывные работы, ставятся искусственные рифы, устраиваются свалки на дне. Редкие краснокнижные виды, толком не изученные, погибают. Такая анархия не позволительна. - То есть грехи тянутся из СССР? - Да, эти хозяйства тогда действовали, но при этом они решали задачу восполнения ресурсов ценных беспозвоночных, которые были истощены промыслом за годы эксплуатации. Предприятия марикультуры рассаживали гребешка по всему заливу Петра Великого. Но в последние десятилетия частники взяли промысел в свои руки, и они этим не занимаются. Их больше интересует браконьерский вылов трепанга, который перевозят контрабандой через границу. Регулярно таможенники задерживают тонны ценного груза. Чтобы этой вседозволенности не было, нужно наводить порядок. - И какие предложения поступают от экологов? - Однозначно закрыть производства, нарушающие закон. Охраняемые территории занимают несколько процентов от всей площади акватории, в том числе - морской заповедник, часть залива Восток, участок, прилегающий к заповеднику Сихотэ-Алинскому, остров Петрова в Лазовском районе. Памятники природы сосредоточены в заливе Петра Великого - приостровные акватории, прибрежная часть Амурского залива и бухты залива Посьет. Все особые зоны обозначены... - Интересно, а как особо охраняемые природные территории попали в проект «Дальневосточный гектар» или под участки многодетным семьям? - Известно, что на ООПТ строительство запрещено, но, тем не менее, там выделены участки на мысе Гамова, полуострове Клерка, в бухте Перевозной. Отдают их и под проекты строительства различных портов, причалов. Другое дело, если обладатель гектара природе не вредит - разводит пчёл, выращивает сельхозкультуры. Чаще владелец строит, а значит, снимает почву, разрывает котлован, карьер. Кроме того, к этим участкам проводят дороги, коммуникации. Экосистема неуклонно разрушается. В Находке городские власти выдали многодетным семьям заповедные земли. 104 участка находятся в зоне краевого заказника «Залив Восток». Там лес растет, в котором немало краснокнижных видов. Теперь собственники в тупике - они не могут вырубить деревья, ведь это грозит миллионными штрафами. Большинство участки побросали. - Как избежать подобных казусов? - В законе говорится: любые проекты на ООПТ должны проходить государственную экологическую экспертизу. Нужен контроль профильных департаментов и согласованность со специалистами. А что получается? Одно предприятие марикультуры занимает площадь 6 кв. км, равную площади Золотого Рога. Это как город на берегу. По идее, нужны тысячи человек, чтобы на хозяйстве работать, но этого нет. Огромные просторы используют для браконьерства. Для отвода глаз - Такое ощущение, что в Приморье год прошёл под знаком борьбы с угольной пылью. Каковы результаты? - Я говорил много раз - зачем перегружать уголь в портах Находки, Посьете, чтобы перевозить его в Китай, где его разгрузить и снова везти на предприятие? С КНР у нас есть несколько железнодорожных переходов. Сколько раз задавал вопрос с открытых трибун: почему уголь напрямую не поступает в Китай? Никто ответить не может, чиновники разводят руками. Говорят, что ширина рельсов - наших и китайских - разная, но это отговорки. На чаше весов экономическая выгода. А люди страдают, болеют, умирают. Ведь сегодня возят каменный уголь 3-4-го класса, он крайне опасный, вызывающий онкологические заболевания. Многие принимают решение уехать из региона. К слову, в хабаровском Ванино ещё суровее ситуация. Город небольшой, но угольная пыль стоит столбом, масса протестов. - Краевые власти поддержали инициативу о недопустимости открытых предприятий по перевалке угля. А депутаты Госдумы проигнорировали? - Инициатива потонула в коридорах власти. Хозяева большинства таких предприятий - люди не местные, живущие в европейских городах. Их, далеко сидящих, не интересует ни природа, ни экология. Всё делается для того, чтобы урвать больше денег, эксплуатируя наши ресурсы. - Насколько эффективны различные средства борьбы против угольной пыли, которые применяют стивидоры в Находке - приборы учёта, водяные пушки? - Как счётчик может уменьшить пыль? Это все равно, что на термометр посмотреть - холодно или жарко. И то, эти приборы зимой не работают. Водяные пушки приносят мало пользы. Во-первых, они действуют в летний период. Правда, говорят, что есть ещё снеговые, но те работают на пресной воде, и это дорогое удовольствие. В результате действия пушек пыль смывается, а загрязнения поступают в воду, в заливы. При работе пушки выделается вредный метан в больших количествах. Ставить какие-то заборы, учитывая рельеф, просто смешно. Особенно бесполезна пушка в период, когда дуют сильные ветры. - Воз и ныне там? - Никто ничего не предпринимает. Более того, заключено новое соглашение - из Казахстана будут гнать 25 млн угля через дальневосточные порты. Бизнесмены радуются, потирают руки, люди плачут. Им только два выхода - бастовать или уезжать. Как снежный ком - Проблемы, накопившиеся к Году экологии, никуда не ушли? - Особых серьёзных подвижек в Год экологии не было. Беспокоит, что скверы вырубаются в приморской столице, одновременно идёт обсуждение генплана, где леса не обозначены. По-прежнему сложная ситуация с бытовыми отходами. Неочищенные сточные воды сбрасываются в заливы и бухты. Правда, во Владивостоке заработала программа по бухте Золотой Рог, и загрязнённую воду «гонят» через трубы на очистные сооружения. Но там упрощённая система очистки. - Насколько реальна идея видео- или космического мониторинга за состоянием акваторий? - Идея хорошая, но пока она только на уровне разговоров. Современная техника позволяет определить вид загрязнения и судно, с которого грязь поступила. И со спутника можно увидеть многое. Конечно, это проекты дорогостоящие, но необходимость в них назрела. Проблемы нарастают каждый год как снежный ком. Добавлю, что количество докладов, секций, круглых столов форума «Природа без границ» впечатляет. Важно, чтобы к мнению экологов прислушались власти - не только краевого, но и федерального уровня. От этого многое зависит. Фото Анастасии ЕСАУЛЕНКО ДОСЬЕ Владимир Александрович Раков родился во Владивостоке в 1948 г. Окончил биофак ДВГУ. Работал в Тихоокеанском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанографии - ТИНРО, последние 10 лет - главный научный сотрудник Тихоокеанского океанологического института ДВО РАН. Профессор кафедры биоразнообразия и морских ресурсов ДВФУ. Возглавляет координационный совет по проблемам экологии края. Женат, трое сыновей, пятеро внуков и один правнук.