«По деталям у “русгидро”, “россетей” и у нас позиции отличаются»

«По деталям у “РусГидро”, “Россетей” и у нас позиции отличаются» Глава ДВЭУК Дмитрий Селютин о разделе активов компании Как сообщал “Ъ” 18 октября, в правительстве было решено разделить активы Дальневосточной энергетической управляющей компании (ДВЭУК) между «Россетями» и «РусГидро». О том, как это будет реализовано, “Ъ” рассказал гендиректор ДВЭУК Дмитрий Селютин. — Раздел ДВЭУК выглядит диспропорциональным: магистральные ЛЭП — «Россетям», а генерация, которой очень мало, и распредсети — «РусГидро»? — Вы достаточно точно уловили диспропорциональность в распределении активов. В структуре активов ДВЭУК 77,5% — это высоковольтные линии 220 кВ в Якутии и Магаданской области. Генерация занимает 11%, распредсети — 10,4% и чуть более 1% — прочие активы, которые не относятся к электроэнергетике, например дороги и канализация на острове Русский. Решение о передаче данных активов в контур операционных компаний исходит из производственного назначения, структуры этих активов. Сети высокого напряжения — это Федеральная сетевая компания (ФСК, входит в «Россети».— “Ъ”), пока они не включены в Единую национальную электрическую сеть (ЕНЭС), поскольку еще не принят весь пакет необходимых нормативных документов. Все объекты, обладающие признаками ЕНЭС, располагаются на территории Якутии: это линия Сунтар—Олекминск и линия Чернышевский—Мирный—Ленск—Пеледуй, которая фактически объединяет Западный энергорайон Якутии с энергосистемами Сибири и Востока. Схема предусматривает образование двух дочерних обществ: в одно из них должны отойти магистральные сети, в другое — все остальное. Исходя из буквы протокола, мы понимаем, что мы их учреждаем и начинаем наделять «дочки» имуществом. При этом якутские сети нужно будет отнести к ЕНЭС. По нашим оценкам, эта работа займет не менее восьми-девяти месяцев. А дальше начинается история, связанная с передачей данного дочернего АО в «Россети». В целом модель передачи активов ДВЭУК в контур операционных компаний определена, но детали предстоит уточнять. И здесь у «РусГидро», «Россетей» и у нас, мягко говоря, отличающиеся позиции. — Почему решение по передаче принято именно сейчас? — Переговоры никогда не прекращались. Решение о передаче активов в контур операционных компаний не является каким-то новым решением. Обсуждение темы велось с 2011 года. У всех участников этого процесса всегда было единое мнение: эти объекты должны быть переданы специализированным компаниям. Можно поспорить, конечно, насколько эти объекты, в частности распредсети, соответствуют специализации «РусГидро», но это вопрос из той же серии: а соответствует ли специализация «РусГидро» вообще управлению энергетикой Дальнего Востока? В нашей программе развития всегда было три составляющих. Первое — консолидация проектов по развитию электроэнергетики, которая финансируется за счет федерального бюджета. Второе — управление этими активами на стадии их передачи в контур операционных компаний, третье — возмещение средств, которые потратил бюджет на строительство, через передачу этих активов на возмездной основе с последующим реинвестированием полученных средств в новые инфраструктурные объекты энергетики Дальнего Востока, эта схема очень похожа на перекрестное инвестиционное субсидирование. — Но ДВЭУК довольно долго выступала как держатель активов, хотя изначально должна была строить и сразу передавать объекты другим компаниям? — Сначала мы занимаемся вводом, дальше — предпродажной подготовкой. Мы должны упаковать актив, показать, что он является бизнесом и генерирует денежный поток, а затем на принципах возмездности передать уже операционным компаниям. Мы являемся территориальной сетевой организацией (ТСО) для сетей высокого напряжения в Якутии. Пока это изолированная энергосистема, у нас заключен договор на эксплуатацию с «Якутскэнерго» (входит в «РусГидро».— “Ъ”). Мы получаем тариф и выручку, за счет нее рассчитываемся с компанией, которую мы наняли для эксплуатации. Якутские активы стоимостью 37 млрд руб. (63% от наших активов) находятся в собственной эксплуатации, но на принципах аутсорсинга, еще 11% активов общей стоимостью 6,4 млрд руб.— это объекты генерации на острове Русский. Следующий комплекс наших активов находится в аренде. Все распредсети в Приморье и Амурской области — в аренде у Дальневосточной распределительной сетевой компании (ДРСК). Также есть одна линия в Магаданской области, где арендатором выступает «Магаданэнерго» (обе компании входят в «РусГидро».— “Ъ”). Величина этих активов — приблизительно 6 млрд руб. Арендная плата построена по очень простому принципу — амортизация плюс налоги, это 0% рентабельности, минимальное влияние на тариф. То есть мы вынуждены принимать такие арендные решения, которые были бы приемлемы для регионов и не сказывались на потребителях. Таким образом, сложилось несколько форм распоряжения активами. В настоящее время завершается сделка по продаже ДРСК всех распредсетей в Приморье, включая остров Русский. Эта сделка получила одобрение «РусГидро» и уже согласована регулирующими органами субъекта федерации. Структура сделки достаточно проста — это рассрочка на 30 лет, то есть на весь срок полезной эксплуатации. Таким образом, мы без всяких тарифных последствий передадим распределительные сети в контур ДРСК. Сделка отформатирована, согласована, неизбежно завершится к 1 января. — Стоимость этих активов — около 6 млрд руб.? — Нет, в контур ДРСК переходит около 2 млрд руб., потому что 3 млрд руб.— это магаданский актив: линия Центральная—Сокол—Палатка. Остальное — активы в Благовещенске. То есть даже в текущей деятельности мы придерживаемся концепции, которая была сформирована много лет назад, и фактически все наши активы в той или иной степени интегрированы в сферу деятельности соответствующих операционных компаний. — А почему магистральные сети переходят в «Россети», а не в профильную ФСК? — С точки зрения линейной логики ФСК является дочерней компанией «Россетей», то есть передача данных объектов в «Россети» предполагает, вероятно, дальнейшую передачу в ФСК. — Почему так сложно? — Могу предположить, что за счет передачи этого объекта первоначально в «Россети» — в материнскую компанию, а затем в ФСК предполагается решить ряд внутренних проблем, которые сложились между «Россетями» и ФСК. — Чтобы погасить часть долгов? — Конечно, МРСК (межрегиональные распредсетевые компании «Россетей».— “Ъ”) имеют большие долги перед ФСК. И за счет погашения долгов МРСК «Россети» передадут актив ФСК. Это один из элементов большого плана финансового оздоровления «Россетей». Но я не готов обсуждать, насколько корректно проводить финансовое оздоровление «Россетей» за счет дальневосточных активов. — Какая там сумма задолженности? — Я не готов ее комментировать. — Как будет идти процесс обмена активами? — Есть целая схема внутренней перегруппировки активов между ФСК и «Россетями». Существует несколько вариантов. Самый простой — «Россети» делают допэмиссию в пользу РФ, в свою очередь, Росимущество как акционер ДВЭУК принимает решение: рассчитаться за допэмиссию не деньгами, а акциями ДВЭУК. В результате происходит формальное изменение структуры — это такой простой и незатейливый вариант. Но когда мы выстраивали идеологию работы дальневосточной энергетики, логика была другая: распоряжение этим активом должно принести дополнительный инвестиционный ресурс на Дальний Восток. Например, нас многие обвиняли в том, что мы строим в Якутии за 37 млрд руб. электросетевой комплекс протяженностью 1,8 тыс. км. Говорили, что линии будут не загружены, потому что потребителей там не появится. Но на сегодняшний день денежная генерация этих сетей — более 2 млрд руб. в год, и она постоянно растет за счет перспективных нагрузок со стороны ВСТО, «Силы Сибири». Плюс потенциальные потребители — Чаяндинское нефтегазоконденсатное месторождение («Газпрома».— “Ъ”), где нужно решать вопрос внешнего энергоснабжения, Накынское месторождение АЛРОСА, Сухой Лог «Полюса», где также требуется электроэнергия. Срок окупаемости проекта — 15 лет, для энергетики это хорошо. А для энергетики Дальнего Востока это вдвойне хорошо. Поэтому мы говорим «Россетям», что это бизнес и его нужно купить. Давайте тогда поступим по-другому, мы можем сдать эти сети в казну, а они их купят, вернут деньги в бюджет. Это уже совсем экзотический вариант. Мы как в отношении «РусГидро», так и в отношении «Россетей» предполагаем примерно одинаковый механизм: возмездность передачи. Купите за деньги, а мы согласимся на рассрочку, может быть, на пять, может быть, на десять лет, но это будет генерация (денежного.— “Ъ”) потока, который будет направлен на развитие энергетики Дальнего Востока, снижая инвестиционную нагрузку на федеральный бюджет. На финансирование чукотского проекта — линии Певек—Билибино, на которую сейчас не хватает денег. Второй вариант — сделать допэмиссию ФСК и рассчитаться за эту линию акциями. ДВЭУК в результате станет акционером ФСК. Дальше возникает вопрос уже монетизации этих акций. — Как может выглядеть передача активов ДВЭУК «РусГидро»? — По «РусГидро» сейчас всерьез можно говорить о двух активах генерации на острове Русский (около 50 МВт), при этом загрузка этих станций по электричеству — 12%, по теплу — 30%. Также для «РусГидро» мы должны очистить портфель от непрофильных активов. Канализация и дороги — это не наша профессия. Эти объекты нам достались исторически, сейчас мы ведем работу с Росимуществом, чтобы вернуть их в собственность РФ. В качестве отлагательных условий мы рассматриваем завершение сделки по передаче в собственность ДРСК и ввод в эксплуатацию линии Оротукан—Палатка—Центральная на Колыме. Линия нами построена, но числится как объект незавершенного строительства. Мы не можем ее присоединить к сетям «Магаданэнерго», потому что «РусГидро» пока еще не обеспечило выполнение мероприятий по техприсоединению этой линии. Сначала это был единый проект, где должны были все делать мы, затем Минэнерго сказало нам только строить линию, а реконструкцию подстанций должно было делать «Магаданэнерго». Линию мы построили, присоединить ее не можем. Объект незавершенного строительства стоит совершенно по-другому, и передавать его задешево в ту же самую «дочку», а потом в «РусГидро» — наносить ущерб интересам РФ. — А какова стоимость этих активов? — Стоимость всех объектов генерации и теплоснабжения — 6,4 млрд руб. Актив в настоящее время генерирует убыток, но создает огромный резерв мощности для развития территории. В ближайшее время мы все-таки планируем вывести остров Русский в прибыль. — А где «РусГидро» возьмет средства на выкуп? — Они говорят, что средств у них пока нет. — Какой у вас сейчас объем инвестпрограммы? — По этому году 1,3 млрд руб.— это практически все собственные источники, это та амортизация, которую мы собираем со всех дальневосточных объектов и оставляем на Дальнем Востоке, проводя реконструкцию объектов внешнего энергоснабжения ВСТО. Подтвержденный финансированием объем инвестпрограммы 2018 года — 1,8 млрд руб. Это опять же собственные источники и средства на техприсоединение объектов «Силы Сибири». Мы сейчас уже не рассчитываем на то, что деньги откуда-то вдруг возьмутся из бюджета. — То есть бюджетных траншей не предусмотрено? — В текущий момент нет. Но есть предложение о том, чтобы сделать ДВЭУК бюджетополучателем и застройщиком по проекту Певек—Билибино. Сейчас мы ведем переговоры с правительством Чукотского АО по этому энергоузлу. Также в декабре будет подписано постановление правительства по созданию ТОР на острове Русский, там мы рассчитываем на возможность получения бюджетного финансирования по этой программе. — Почувствовали ли вы эффект от программы выравнивания энерготарифов в ДФО за счет надбавки к цене оптового энергорынка? Нужно ли продлевать этот механизм? — Во-первых, три года — это мало для того, чтобы инвесторы во что-то поверили. Положительные решения о проектах, которые окупаются в течение 15–20 лет, конечно же, приниматься не будут. Поэтому было бы разумно вести речь о пролонгации такого решения по крайней мере до десяти лет. Но эта мера направлена исключительно на потребителя. То есть энергетики, кроме головной боли, пока ничего не почувствуют. Просто изменился сам источник платежа: часть денег стали собирать у других потребителей, они кочуют через «РусГидро» в региональный бюджет и затем отдаются энергетикам. Целевая установка была следующая — выравнять дальневосточные тарифы со среднероссийскими, так? Но энергетики почувствуют (положительный эффект.— “Ъ”) тогда, когда размер дотации будет доведен до уровня экономически обоснованного тарифа. Сейчас дальневосточные тарифы при всей изношенности сетей, генерации практически не содержат инвестсоставляющей. При этом тарифы и так высоки, а вот если бы при пролонгации этого решения появились новые потребители, был бы другой разговор. — А потребителей больше не стало? — В среднесрочном периоде можно говорить о не очень явной пока тенденции роста инвестиций на Дальнем Востоке в некапиталоемкие и быстро окупаемые проекты. То есть большие инвесторы на эти решения пока не пришли. Среднему бизнесу — да, интересно платить меньше, но это, скорее, такое обозначение тренда, что мы будем идти по этому пути, сейчас его просто надо подтвердить. Но все-таки один эффект есть, потому что раньше и нефтяники, и газовики, и АЛРОСА в большей степени ориентировались на энергоострова: лучше построить собственную генерацию, чем по непонятным тарифам покупать у кого-то. Но сейчас из-за снижения тарифов и возможного прихода ЕНЭС в Якутию они стали всерьез задумываться о внешнем энергоснабжении. По крайней мере, мы прорабатываем этот вопрос с «Газпромом». — Что вы думаете о создании на Дальнем Востоке третьей ценовой зоны энергорынка? — Если мы говорим о синхронной зоне, то в первую очередь там конкурируют тепловая энергетика и гидроэнергетика. Говорят о развитии, но всю тепловую генерацию и гидрогенерацию отдают в одни руки. Поэтому дальнейшая монополизация генерации в ДФО пока не очень подтверждает идею об образовании третьей ценовой зоны. Кроме того, по существу, единой энергосистемы в России нет: ЕЭС заканчивается в Забайкалье. В течение многих лет ФСК и «Системный оператор» не могут реализовать проект по обеспечению объемных эффективных взаимообменов между Сибирью и Востоком. Для этого нужно сделать по крайней мере две вставки постоянного тока в Могоче и Хани. Сейчас сети построены так, что они не могут беспрепятственно передавать большой объем из одной точки в другую. Пока все это не будет сделано, рассуждения о третьей ценовой зоне будут иметь ярко выраженную мифическую окраску. Но сказки бывают страшные и хорошие. Сказки братьев Гримм — это страшные сказки, а вот сказки о третьей ценовой зоне — это хорошие сказки. Интервью взяла Татьяна Дятел