«Я ненавижу свой корабль»: катастрофическая моральная атмосфера на крейсере «Шайло»

«Что-то ужасное обязательно произойдет, это всего лишь вопрос времени», — говорит один член экипажа. «Наши моряки не доверяют командиру корабля», — заявляет другой. «Это плавучая тюрьма», — жалуется третий. «Я просто молюсь, чтобы нам никогда не пришлось сбивать ракету из Северной Кореи, — удрученно рассказывает четвертый член экипажа, — потому что в этом случае наша неэффективность обязательно даст о себе знать». Такие ответы прозвучали во время трех опросов о психологическом климате в экипаже, которые были проведены на крейсере «Шайло», когда им в течение 26 месяцев командовал капитан 1 ранга Адам Эйкок (Adam M. Aycock), ныне переведенный на новое место службы. Этот базирующийся в Японии корабль является важнейшим элементом в американской системе ПРО. Он входит в состав 7-го флота и выполняет в западной части Тихого океана задачи по сдерживанию Северной Кореи и противодействию усиливающимся флотам Китая и России. Такие комментарии не уникальны. Результатом каждого из этих опросов стали сотни страниц ответов моряков, которые анонимно рассказали про неэффективность командования, про мысли о самоубийстве, про усталость, отчаяние и обеспокоенность по поводу того, что крейсер выходит в море, несмотря на незавершенный ремонт. Очень часто моряки говорят о мелочных придирках командира и о неразберихе в системе командования. Многие боятся Эйкока заявляя, что за мелкие упущение по службе и ошибки их часто сажают под арест на хлеб и воду. Итоги проведенных опросов дают возможность взглянуть на жизнь 7-го флота ВМС США, командование которого признает, что моряки перегружены работой и зачастую недостаточно подготовлены и натренированы, из-за напряженного распорядка. «Это похоже на состязание между кораблем и экипажем — кто сломается первым», — написал один матрос. Государственные инспекционные органы уже долгие годы говорят об этих проблемах, но в центре внимания они оказались лишь этим летом, когда произошли столкновения с участием эсминцев «Фицджеральд» и «Джон Маккейн», в результате которых погибли 17 моряков. Крейсер «Шайло» организационно входит в ту же самую структуру командования, что и два этих корабля. Недавно на флоте были отправлены в отставку два высокопоставленных командира в адмиральских званиях. Но хотя ответы членов экипажа крейсера свидетельствуют о кризисе на корабле, который возник в момент, когда ВМС подчеркивают важность подотчетности командиров и контроля за ними, Эйкока в отставку не отправили. Флотское командование отказалось от обсуждения деталей опроса, но признало, что начальники Эйкока из 70-го оперативного соединения узнали о наличии проблем после первого опроса с негативными результатами, проведенного через два месяца после его прихода на должность командира «Шайло». Они следили за ситуацией и давали рекомендации командиру, однако Эйкок сохранил свою должность, а 30 августа по ротации сдал ее во время церемонии смены командования, Сам он отказался от комментариев на эту тему. В настоящее время Эйкок занимается научной работой в Институте исследований будущих войн. Он командовал крейсером «Шайло» с июня 2015 по август нынешнего года. Ранее он был командиром эсминца «Мэхэн», а также занимал должность начальника плавучего учебного центра на базе Мейпорт во Флориде. Три отставных командира корабля ВМС США проанализировали результаты опроса по просьбе Navy Times. Ответы моряков их поразили, и они заявили, что флот делает явно недостаточно для исправления ситуации. «То неуважение, которое было продемонстрировано морякам этого корабля, непростительно, — заявил капитан 1 ранга в отставке Уоллес Лавли (Wallace Lovely), который командовал 31-й эскадрой эсминцев, а до этого был командиром фрегата „Сэмюэл Робертс". — Большое количество пространных комментариев респондентов — это ненормально, а количество негативных ответов просто шокирует». Естественно, в таких опросах порой участвуют недовольные моряки. Однако Лавли сказал, что такого количества недовольных как на «Шайло» он не встречал ни разу. «Читая материалы этих опросов, я почувствовал напряжение. Я не могу даже себе представить, что думает матрос, живя и проходя службу в таких условиях, — заявил он. — Нам просто повезло, что в такой обстановке пока еще не было самоубийств и других несчастных случаев». О крейсере «Шайло» заговорили этим летом, когда без вести пропал матрос по имени Питер Мимс (Peter Mims). Командование посчитало, что он упал за борт, и начало поиски с участием кораблей, самолетов и авианосца, которые длились 50 часов. В итоге оказалось, что Мимс прячется на борту корабля. Командование ВМС сообщило, что Мимса наказали в дисциплинарном порядке за его поступок. Однако причины этого инцидента до сих пор неясны. Когда пропал Мимс, некоторые моряки связались с изданием Navy Times и выразили обеспокоенность по поводу обстановки на крейсере, его командования и экипажа. По этой причине Navy Times подало заявку на основе Закона о свободном доступе к информации и попросило предоставить результаты последних исследований о моральном состоянии экипажа. Капитан 1 ранга в отставке Рик Хоффман (Rick Hoffman), который в период своей службы командовал фрегатом «Де Верт» и крейсером «Хью Сити», сказал, что его ошеломили те разделы доклада, где говорится о командире и его стиле руководства. «Почти все ответы были негативные. А это говорит о том, что командир безразлично относился к нуждам экипажа, — сказал Хоффман. — Похоже, что со временем он начал вести себя все более агрессивно». По словам Хоффмана, этот командир стал олицетворением всего самого плохого, что только может существовать в надводном флоте. «Сверхурочные работы, отсутствие общения и связи, мелочные придирки командира, недостатки в системе командования, — перечислил он. — Экипаж доводили до изнурения, и конца этому не было видно». Опросы показывают, что ВМС не сделали никаких выводов из прежних случаев отвратительного командования, заявил капитан первого ранга в отставке Ян ван Толь (Jan van Tol), который во время своей службы командовал несколькими боевыми кораблями, в том числе, из состава сил передового базирования 7-го флота, которые дислоцируются в Японии. Он сравнил стиль командования Эйкока с поведением скандально известного командира крейсера «Коупенс» капитана 1 ранга Холли Графа (Holly Graf), которого сняли с должности в 2010 году за жестокость и неправильное обращение с экипажем. «Если результаты опроса соответствуют действительности, необходимо всерьез поговорить о том, почему об этой ситуации не знал никто из вышестоящего командования, включая командование надводными силами флота в зоне Тихого океана, — написал Ван Толь в сообщении по электронной почте. — А если знали, то почему никто из вышестоящих командиров не предпринял действий по устранению этих недостатков. Такое бездействие необъяснимо». Командование ВМС отказалась комментировать результаты опросов. «Опросы на тему климата в экипаже и отношения командира являются средством оценки морального состояния и качества жизни на кораблях, — заявил капитан 2 ранга Уильям Спикс (William Speaks). — Но по своему характеру они должны быть конфиденциальными, поскольку это обеспечивает их эффективность и неприкосновенности этого процесса. Мы не станем комментировать ответы моряков, потому что они предназначены для командования ВМС». После проведения таких опросов командиры кораблей обязаны проанализировать ситуацию вместе со своими непосредственными начальниками, заявил официальный представитель сил надводного флота ВМС капитан 2 ранга Джон Перкинс (John Perkins). Непосредственным начальником Эйкока в 70-м оперативном соединении был контр-адмирал Чарльз Уильямс (Charles Williams), который в сентябре был отправлен в отставку, когда 7-й флот утратил веру в его способность командовать. «Контр-адмирал Чарли Уильямс давал конкретные указания и наставления капитану 1 ранга Эйкоку по вопросу улучшения климата в экипаже крейсера «Шайло», — сказал Перкинс. По его словам, после появления негативных результатов первого опроса, проведенного в августе 2015 года, то есть, через два месяца после вступления Эйкока в должность командира крейсера, Уильямс отдал приказ проводить такие опросы каждые полгода, а не ежегодно. Второй опрос был проведен спустя девять месяцев в мае 2016 года а третий датирован ноябрем. «Это была попытка постоянного мониторинга за атмосферой в экипаже с целью улучшения ситуации, — добавил Перкинс. — Крейсер „Шайло" соответствовал всем оперативным требованием, но на корабле надо было налаживать позитивную обстановку». По его словам, если бы Эйкок подвергся какому-то дисциплинарному наказанию, на флоте об этом сообщили бы открыто. Анализировавший результаты опросов отставной офицер флота Лавли сказал, что его удивило то обстоятельство, что начальнику Эйкока было известно о существующих проблемах. «Я был потрясен, узнав о том, что командование следило за этим кошмаром, однако не требовало от командира мер по исправлению ситуации и уважения к морякам, — сказал он. — Могу с уверенностью заявить, что если бы такой офицер находился в моем подчинении (а в мою бытность коммодором у меня таких командиров кораблей было пять), то я незамедлительно освободил бы его от занимаемой должности». Хоффман заявил, что судя по всему, начальство Эйкока вряд ли знало о результатах опроса. «Если оно знало, то это ни в коей мере не дало никаких положительных результатов, — сказал Хоффман. — Ответы в других опросах указывают на то, что командир начал вести себя еще более злобно и агрессивно, помыкая подчиненными и придираясь к ним по мелочам. Данные опросов показывают, что негативные тенденции на корабле устойчиво нарастали». Моряки крейсера попрощались с Эйкоком в конце августа, то есть, спустя 10 месяца после ноябрьского опроса. Было немало тревожных сигналов об Эйкоке, и все они требовали принятия определенных мер, отметил Хоффман. «Командира корабля нужно было уведомить об имеющихся у него недостатках, либо вообще освободить от занимаемой должности». По словам Лавли, если бы вышестоящие начальники следили за опросами, они бы наверняка подняли тревогу. «Так или иначе, — сказал он, — возникает вопрос о том, где этот процесс прервался». Такой же вопрос задают и моряки с «Шайло». «Я просто не понимаю, почему эту ситуацию никто не расследует», — написал один матрос во время опроса в мае 2016 года. «Надеюсь, что эти опросы кто-то читает» Хотя командование ВМС заявляет, что начальники Эйкока знали об имеющихся проблемах, результаты опросов указывают на постепенное ухудшение обстановки в экипаже по нескольким направлениям. Это говорит о том, что при Эйкоке ситуация не улучшалась. Некоторые ответы на вопросы указывают на огромную разницу между Эйкоком и его предшественником капитаном 1 ранга Курушем Моррисом (Kurush F. Morris). Около 63% опрошенных моряков из экипажа «Шайло» сказали, что они доверяли Моррису как командиру корабля, и считали, что он обращается с ними правильно и справедливо. Это подтверждают и данные последнего опроса, проведенного при Моррисе в марте 2015 года. Когда командиром стал Эйкок, то по результатам ноябрьского опроса эта цифра упала до 31%. Если сравнивать ответы моряков во время последнего опроса о Моррисе и ноябрьского опроса, то получается следующая картина: количество тех, кто гордится службой на «Шайло», кто готов наилучшим образом выполнять свои обязанности, и кто доверяет своему командованию, считая, что оно действует в их интересах, резко снизилось. Перкинс отказался сообщить, сколько жалоб было подано на Эйкока. По его словам, одна из таких жалоб рассматривается до сих пор. Однако вдаваться в подробности Перкинс не стал, сославшись на то, что расследование не закончено. «ВМС очень серьезно относятся к жалобам на командиров кораблей», — заявил он. К моменту проведения третьего опроса в ноябре некоторые моряки уже начали спрашивать когда к ним прибудет помощь. «Мне просто интересно, сколько времени понадобится большому флотскому начальству для того, чтобы вмешаться, — написал один моряк. — Надеюсь, что эти опросы кто-то читает, и что наступят перемены». Другой моряк вообще заявил о бессмысленности этих опросов. «За прошедший год это уже третий опрос, в котором я принимаю участие, и я уже не знаю, чего от них ждать, — написал он. — Если отношение командования не изменилось, значит, эти опросы безрезультатны и не имеет никакого смысла». Участие в опросах не является обязательным, и в ноябрьском опросе принимало участие гораздо меньше моряков «Шайло», чем в мае 2016 года. Хоффман предполагает, что моряки поняли бессмысленность своих ответов на вопросы, потому что ситуация не менялась. Такие настроения нашли свое отражение в нескольких комментариях респондентов. «Эти парни устали, испытывали эмоциональное напряжение», — сказал он. По словам матросов, со временем крейсер «Шайло» приобрел печальную известность в Йокосуке, где базируется американские корабли. Один матрос написал: «Когда я говорю людям, что служу на крейсере „Шайло", я не испытываю никакого чувства гордости, а мои собеседники говорят: „Этот человек — неудачник"». «Нас узнают даже таксисты, которые знают, на каком корабле худший командир, и где люди готовы совершить самоубийство», — написал другой моряк. Хоффмана удивляет то обстоятельство, что таксисты в Йокосуке знали о проблемах на крейсере, а начальство Эйкока не имело о них представления. «Ответственность за такое положение дел на крейсере я возлагаю на начальника Эйкока, — заявил Хоффман. — Он проигнорировал опрос, который проводится ВМС с целью изучения настроений и обстановки на кораблях, и позволил этому командиру и дальше тянуть свой экипаж на дно». К маю 2016 года, когда был проведен очередной опрос, вся база знала о проблемах на «Шайло» и о том, «насколько ужасен там стиль командования», написал один матрос. «Эта команда потеряла страх» Эйкок «при любой возможности публично унижает старпома и вмешивается во все дела, что только тормозит нашу работу», — написал один матрос, участвовавший в ноябрьском опросе. Многие респонденты неоднократно сообщали о мелочных придирках командира и о том, что офицеры в кают-компании не в состоянии защитить своих подчиненных. «Большая часть матросов даже не понимает, как им физически и эмоционально пережить оставшиеся месяцы, потому что все они измотаны и измучены, — написал один моряк во время майского опроса 2016 года. — Наши моряки не доверяют командиру корабля. А поскольку он принимает все решения лично, они не доверяют и своим непосредственным начальникам. Это очень серьезная проблема». Один офицер написал во время ноябрьского опроса, что кают-компания перестала быть центром корабля, потому что офицеры уже не в состоянии командовать своими боевыми частями. «Командир боевой части так боится командира корабля, что даже не может принять решение, — заявил он. — Все командиры боевых частей поддакивают ему и не хотят выступать против. Старший помощник, главный корабельный старшина — точно такие же, как командиры боевых частей. Эта команда потеряла страх». Спустя два месяца после прихода Эйкока на корабль в августе 2015 года был проведен очередной опрос, который показал, что моряки боятся допускать ошибки и появляться в ходовой рубке. «Они боятся заниматься утренней приборкой, потому что командир может наказать их за мельчайшую провинность, скажем, за то, что они пользуются мылом без перчаток. Они знают, что в этом случае их карьера может оказаться в опасности, — написал другой моряк. — Все мы — люди, а люди допускают ошибки. Наказания нужно применять как можно реже. У меня такое ощущение, что мой непосредственный начальник не может заступиться за своих подчиненных». Моряки также жаловались на ограничение их свобод, что еще больше усиливало их неприязнь к командиру корабля. «Теперь мне приходится за 3 дня писать рапорт, если я хочу остаться на ночь у друзей или поехать к родственникам, — написал один моряк. — Я вынужден объяснять жене, что не могу выйти из дома и остаться у друзей, которые живут за пределами базы, потому что командир не считает меня взрослым человеком». Один матрос заявил, что уже не чувствует себя на крейсере как дома и не ощущает, что экипаж является единой семьей. «Крейсер стал тем местом, которое мы презираем и которое все жаждем покинуть», — написал он. Некоторые моряки с возмущением написали о том, что Эйкок отверг их предложение отметить Месячник негритянской истории (во время этого месячника проводятся памятные мероприятия, посвященные борьбе с рабством, расизмом и т.д. — прим. пер.) В ответ на эту критику Эйкок сообщил экипажу, что он не запрещал Месячник негритянской истории, и сказал: «У нас просто не было программы, обеспечивающей равное и справедливое признание каждой из наших разнообразных этнических и расовых групп». «Мы не можем отдавать должное одной группе таким образом, чтобы остальные чувствовали себя обделенными и менее важными», — заявил он. По словам одного из респондентов, такой ответ привел некоторых афроамериканцев из состава экипажа к выводу о том, что Эйкок — расист. Это еще больше отравило атмосферу на корабле и усилило разногласия. «Возникает никому не нужный стресс, из-за которого обстановка на корабле еще больше ухудшается», — написал этот матрос. «Здесь не может быть и речи о справедливом отношении ко всем, — написал другой моряк. — Отношение командира таково, что он всех нас считает людьми бесполезными». «Теперь я ненавижу свой корабль и свою службу» Проведенные при Эйкоке опросы среди экипажа показывают, что респонденты чувствуют себя измотанными и уставшими. Они беспокоятся по поводу собственного психического состояния и состояния товарищей. Начнись война, и нас всех легко смогут уничтожить. На корабле даже есть люди, которые желают, чтобы это случилось, потому что хотят побыстрее со всем этим покончить«, — отметил один респондент. Один молодой матрос написал, что чувствует себя ненужным и лишним. «Мой голос никто не слышит, если только я не допущу ошибку. Мою работу никто не признает, если я только что-нибудь не испорчу, а мое присутствие на корабле никто не замечает, — заявил он. — Я просто винтик, который надо насильно учить, который должен четыре раза в день драить одну и ту же палубу, которому надо постоянно читать нотации об ответственности и дисциплине. Я член экипажа, у которого есть все шансы оказаться в карцере». Другой моряк заявил, что решения на крейсере принимаются «в вакууме», отметив, что это ведет к «бесчеловечной» переработке и невероятному напряжению. «Все это сказывается, и что-то ужасное обязательно произойдет, это всего лишь вопрос времени», — написал этот член экипажа. «Мне очень нужна помощь корабельного врача, капеллана, но я боюсь кому-то об этом говорить, поскольку это может негативно отразиться на моей карьере», — написал другой моряк. «Я уже ненавижу свой корабль и свою службу — сообщил еще один. — А теперь я ненавижу и самого себя, потому что подавлен и перестал думать. Я чувствую, что у меня больше нет никаких эмоций и устремлений. Я просто плаваю в хаосе и неразберихе». Этот моряк заявил, что бывают дни, когда его товарищи готовы пойти на самоубийство. Их удерживает от этого только командир боевой части и старшина, но они тоже подавлены и измотаны, написал он. Во время майского опроса в 2016 году несколько членов экипажа сообщили о том, что если моряк заявляет о своей склонности к самоубийству, ему ограничивают свободу. «Честно говоря, меня тревожит то, что люди просто перестали обращаться за помощью, страшась наказания, — написал один член экипажа. — Какой смысл просить о помощи, если тебя просто не будут пускать на берег и за пределы базы? Именно такие чувства возникают у моряков». Из одного ответа становится ясно, каково отношения моряков к сверхурочным работам на крейсере. Это актуальная проблема для 7-го флота, и особую важность она обрела после столкновение «Фицджеральда» и «Джона Маккейна». «Члены экипажа, и особенно командиры настолько измотаны, подавлены и перегружены работой, что они становятся просто неэффективны, — написал этот респондент. — Командиры боевых частей ничего по этому поводу не делают, но это не их вина». «Нескончаемые совещание, вахта в 3 смены, обременительные административные процедуры на борту корабля — из-за этого сейчас почти невозможно выполнять поставленную задачу, — написал этот моряк. — Командиры боевых частей вынуждены выполнять всю ту работу, которую на них перекладывает командование. Но они ничего не успевают из-за жуткого графика. У командиров нет времени, чтобы подумать о себе, и это негативно отражается на их способностях, в том числе, на способности заботиться о своих матросах». Этот респондент предложил существенно изменить распорядок дня и вахт. «Все мы — люди, — написал он, — а не машины». «Мы страдаем, — написал другой моряк. — Нас не уважают, нас принижают, и мы не в состоянии делать свою работу».