Благотворительность по-челябински: как заработать на доброте и лени

Некоммерческое «поле чудес» В настоящее время УМВД Челябинска ведет проверку по факту кражи 500 тысяч рублей с банковской карты, на которую почти год поступали пожертвования для лечения девушки с фибромой кости. По данным пресс-службы городской полиции, жительница Челябинска в 2016 году обратилась за помощью в некоммерческую благотворительную организацию: ей требовалась серьезная сумма на лечение редко встречающейся в онкологии доброкачественной опухоли. Благотворители настояли на заведении специальной банковской карты, затем больная передала им пин-код и подключила приложение «мобильный банк» к телефону фонда. До августа 2017 года велся сбор средств. Лишь в конце лета с больной связались родственники другого инвалида, воспользовавшегося услугами этого же фонда, и рассказали, что деньги с банковской карты регулярно уходят в никуда. Запрошенная в банке выписка со счета подтвердила: за год для помощи в лечении опухоли жители Челябинской области перечислили жертве фибромы почти 500 тысяч рублей. Однако все деньги с карты были потрачены, а сами «благотворители» перестали выходить на связь. Сам по себе факт хищения денег, пожертвованных на лечение серьезной болезни, для Челябинска, увы, не нов. Волонтеры старейших благотворительных организаций постоянно предупреждают доброхотов, что перечислять средства на чужие анонимные счета – зачастую значит только набивать карманы современных остапов бендеров. Однако гуманности и щедрости жителей региона по-прежнему хватает на всех – и честных благотворителей, и мошенников. «Мы внимательно изучили данные так называемых коллег, которые так здорово «помогли» девушке, – рассказала на посвященной «благотворительному скандалу» пресс-конференции руководитель БФ «Искорка» Евгения Майорова. – Ситуация неоднозначная. Сколько раз предупреждали народ – всё без толку, а ведь, если разобраться, девушка сама спровоцировала этих помощников на кражу, передав им данные своей карты. Да, если рассуждать по справедливости, то действия «благотворителей» подходят под статью 159 УК РФ «Мошенничество». Но с юридической точки зрения люди, выходит, просто подарили кому-то свои деньги». Тем не менее, Евгения Майорова утверждает, что подобные ситуации – это все-таки исключение из правила, и большинство объявляющих сбор средств в Челябинске волонтеров преследуют благородные цели. Ее поддерживает начальник отдела по делам НКО (некоммерческих организаций) регионального управления министерства юстиции Евгения Шангина: по словам чиновницы, за последние три года ее подчиненные провели проверки половины из зарегистрированных в Челябинской области благотворительных организаций, и преступного умысла в действиях ни одной из них не выявлено. Правда, оговаривается Шангина, сотрудники минюста не имеют права проверять НКО, зарегистрированные в другом регионе. Но информация от коллег Шангиной в других областях подтверждает: Южный Урал – не несчастливое исключение, проблема с аферами в сфере благотворительности характерна для всей России. А по данным Евгении Майоровой, сегодня на Южном Урале действует сразу несколько организаций, зарегистрированных примерно в одно и то же время – в мае 2016 года, на одних и тех же или аффлилированных друг с другом людей. «Это «варяги» из Курска, Ростова-на-Дону, Чувашии, – отмечает исполнительный директор Ресурсного центра НКО Челябинской области Михаил Комиссаров, не уточняя, впрочем, названия подозрительных фондов. – Средства они собирают непонятно на что и непонятно почему. Вообще это логично: чем больше развивается сектор НКО, тем больше в нем появляется мошенников». Не прячьте ваши денежки «Аферисты зарабатывают на чужой доброте и лени, – объясняет успех подобных средств заработка Евгения Майорова. – Да-да, на лени наших добросердечных граждан. Узнать мошенников достаточно просто, стоит всего лишь посмотреть их учредительные, регистрационные документы. Между прочим, волонтеры любой НКО должны предъявлять такие бумаги по первому требованию. А деньги, получаемые от добровольцев, должны в обязательном порядке инкассироваться. Уже поэтому, например, разнообразные ящики для пожертвований, с которыми мы регулярно сталкиваемся в супермаркетах и торговых центрах, равно как и работа с «копилками» на улицах – первый признак если ни мошенничества, то правовой безграмотности благотворителей». Майорова и Комиссаров приводят несколько признаков «благотворительного» мошенничества. По их словам, серьезные организации никогда не собирают средства конкретно для какого-то несчастного: ведь это процесс не быстрый, а деньги на срочную операцию могут понадобиться «еще вчера». Поэтому распространение в соцсетях трагических историй со слезным призывом помочь и номером банковской карты – уже есть признак мошенничества. «Бывают просто придуманные истории несуществующих людей, а бывает так, что человек с его проблемой есть, но вмешательство благотворительных организаций ему на деле не требуется – он может получить медицинскую помощь у государства, как это было в случае с нашей обманутой девушкой, – уточняет Евгения Майорова». В числе других признаков аферы руководитель «Искорки» называет отсутствие детализации движения средств, сбор наличных денег, смерть больного в конце всей истории со сбором средств и склонность сборщиков к истерии и нагнетанию мрачного настроения: Майорова утверждает, что настоящие волонтеры настоящих благотворительных фондов, наоборот, стараются и для своих подопечных, и для добровольцев-спонсоров создать максимально благоприятные условия в эмоциональном плане.«С другой стороны, – отмечает Евгения Майорова, – организации с этими признаками не обязательно будут воровать деньги. Это могут быть настоящие энтузиасты, искренне желающие помочь людям, но не подкованные в правовом смысле». Кто кормится с пожертвований? Возникает логичный вопрос: а в чем, собственно, разница между «правильными» и «неправильными» благотворительными фондами для рядового гражданина, решившего помочь больному, инвалиду, просто человеку, оказавшемуся в трудной жизненной ситуации, да может и не человеку даже – ведь те же зоозащитники также регулярно объявляют сбор средств для содержания брошенных собак и кошек? Ведь перечисление денег через серьезную организацию, может, и более надежно, чем перевод на личную карту нуждающегося в помощи, но какая часть этих денег дойдет до инвалида или жертвы катастрофы? Мощный фонд-долгожитель требует денег на зарплату сотрудникам, работу с источниками, решение оргвопросов, аренду помещения… «По закону НКО не имеют права тратить на административные расходы более 20% от собранных средств, – заверяет Михаил Комиссаров. – А в реальности эти расходы не превышают 3-10%. Так что пожертвовавший деньги человек может быть уверен, что его средства будут использованы по назначению. А вот те, кто пытается быстро собрать средства «на лечение», «на помощь», выводя на улицы юношей и девушек с ящиками, такого доверия у меня лично не вызывают. Я уже четыре года следую правилу: встретив на улице таких сборщиков, даю им визитки, рассказываю: обращайтесь к нам, у нас огромный опыт и возможность оперативно аккумулировать средства, мы поможем. Раздал, наверное, уже больше 80 визиток. И что вы думаете? Ни одного звонка, ни одного обращения от таких волонтеров за все время!» Есть и другие нюансы: например, в Челябинской области не собираются – совсем не собираются! – средства на лечение онкобольных. Еще один вопрос – привлечение к сбору средств несовершеннолетних. У Ресурсного центра НКО есть два примера, когда лже-благотворители обращались за помощью в челябинские школы. Руководству учебных заведений сулился процент со сборов за разрешение привлечь к работе в торговых центрах и на улицах школьников. То есть директора, по сути, просто сдавали учеников «в аренду», не интересуясь, действительно ли собранные деньги пойдут на благое дело. Кроме того, распространенным приемом является сбор средств для отправки больного на лечение в дорогу клинику – куда-нибудь в Германию или Израиль. Такие акции особенно не любят врачи: ведь по сути, отдавая деньги для операции за рубежом, южноуральцы расписываются в недоверии к отечественной медицине. «Тут тоже надо очень внимательно рассматривать все аспекты, – советует Евгения Майорова. – Действительно ли операция стоит именно такую астрономическую сумму? Действительно ли необходимо именно лечение за рубежом, или все-таки помощь можно оказать на месте? А может, такой сбор средств – это просто рекламная кампания зарубежных медиков?» Однако, при всем уважении к медицине отечественной, случаи бывают разные. Напомним, не так давно на страницах «ФедералПресс» выступала руководитель челябинского бюро благотворительной организации «Русфонд» Елена Попова. По ее словам, в течение последних двух месяцев «Русфонд» пытается оформить патронаж над двумя девочками-инвалидами из Кусинского реабилитационного центра. У детей одна нога на двоих, в свое время они получили протезы от Челябинской фабрики, по сей день находятся под наблюдением врачей областной детской клинической больницы. По версии Поповой, изделия челябинской «протезки» не выдерживают никакой критики: они просто слишком тяжелы и неудобны для девочек. Однако «Русфонд» долгое время не мог начать сбор средств для покупки за границей высокотехнологичных искусственных конечностей: специалисты государственной медицины отказывались оформить соответствующие документы. Между тем, именно «Русфонд» в мошенничестве и желании заработать на чужом горе заподозрить не получается: с 2015 года на счету только челябинского бюро – документированная помощь более чем 40 подросткам-инвалидам. «Вообще вопрос сбора средств очень неоднозначен, – заметила в конце пресс-конференции Евгения Шангина. – Увы, у большинства БФ политика непрозрачна, а мониторить их все у нас нет возможности. В любом случае, если хочется помочь несчастным, то стоит выбирать для этого фонды с долгой историей и незапятнанной репутацией! А если и сдавать деньги наличными, то только во время крупных, контролируемых властями акций – например, традиционный сбор средств на благотворительные цели проходит в Челябинске на Общественном политическом вернисаже. И уж в любом случае жертвовать или нет – каждый решает только сам».