Тень отца народов
Сталин умер, но дело его живет. Так получилось, что после смерти вождя, развенчания культа его личности на ХХ съезде партии и осуждения репрессий, народ не забыл о нем. Более того, советский фольклор создал образ сурового, но справедливого правителя? «Лента.ру» рассказывает о том, как Сталин вышел из официального забвения и какое значение имела фигура Сталина в брежневские времена. Съемочную площадку окружила толпа, состоявшая преимущественно из отдыхающих и сотрудников санатория, находившегося в Ливадийском дворце в Ялте. Внимание людей привлекал немолодой уже актер в кителе генералиссимуса. Во время перерыва он внезапно подошел к зрителям и спросил: «Вы любите меня?», на что толпа закричала «Да!». Люди признавались в любви вовсе не актеру Бухути Закариадзе, который не был настолько известен, а его персонажу, Иосифу Сталину. В Ялте в 1970 году шли съемки фильма «Битва за Берлин» — одного из первых с момента смерти «вождя народов», где его образ появлялся на экране. Народ не ограничился криками одобрения. Несмотря на то, что администрация пыталась не пустить людей на съемочную площадку. «Сталину» жали руку, рассказывали о том, когда вступили в партию, как живут, и благодарили его за то, что тот заботился о народе. Так же тепло встречали вождя и кинозрители — при каждом выходе Сталина в зале раздавался шквал аплодисментов. Генералиссимуса не забыли и, определенно, любили и в период хрущевской оттепели, когда его осуждали, и еще больше в период застоя, когда образ отца народов был практически изъят из официальной повестки. Период, когда во главе СССР стоял Никита Хрущев, традиционно считается оттепелью — прекращением массовых репрессий, либерализации общественно-политической повестки и осуждением культа личности Сталина. Но важно понимать, что все это началось не в одночасье. Решениям ХХ съезда КПСС 1956 года, на котором новый генсек зачитал доклад, посвященный репрессиям в сталинские времена, предшествовал переходный период, длившийся три года. Все это время Сталин лежал в мавзолее рядом с Лениным, а его памятники стояли по всей стране. Что же происходило в это время? У историков на этот счет существуют два противоположных мнения. Одни считают, что в политической жизни СССР в те годы практически ничего не менялось, другие же, наоборот, уверены, что решения ХХ съезда стали результатом последовательных решений в период с 1953 по 1956 год. Проанализировав печатные источники, мемуары и стенограммы съездов партии, историк Антон Куропаткин в своей докторской диссертации приходит к выводу, что первые изменения начались уже в марте-июне 1953 года. В официальной повестке появилось осуждение культа личности как такового, без упоминания Сталина. Но уже с июля этого года начинается критика личности умершего вождя. Ему на смену пришло восхваление успехов партийного руководства в целом и усиление культа Ленина. Первый этап начался 10 марта 1953 года, когда председатель Совета министров СССР Георгий Маленков заявил о прекращении практики культа личности. Упоминание конкретных представителей партийной элиты свелось к минимуму, их заменил новый вождь, которым стала сама партия. При этом сам вопрос о культе личности преподносился как возникший совершенно неожиданно, и такую практику предлагалось немедленно прекратить. При этом Ленин оставался практически богоподобной фигурой. Второй этап, начавшийся через три месяца после смерти Сталина, обозначил изменения в агитационной парадигме Советского Союза. Новый нарратив распространялся не только с помощью СМИ и в школьных учебниках, он был введен в программу вузов в расширенном виде. Помимо этого, изменению подверглась наглядная агитация, символика и даже Государственный гимн СССР. Реабилитация репрессированных вскоре после смерти Сталина — отдельная тема. Как это ни странно, начал ее министр внутренних дел СССР Лаврентий Берия, еще недавно руководивший репрессивной машиной. Ликвидация ГУЛАГа была его идеей. По его указанию тогда был арестован бывший министр госбезопасности Семен Игнатьев. По мнению ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН Рудольфа Пихоя, Берия начал искать виновных в репрессиях, потому что понимал, что если возглавит процесс, то получит шанс встать во главе страны и партии. Но он взял слишком резвый старт. Уже на следующий день после ареста Игнатьева, арестовали и самого Берию. «Сначала было непонятно, что с ним делать, — пишет Пихоя. — Одно из первых предложений состояло в том, чтобы подержать его в тюрьме, а потом назначить руководителем нефтяной промышленности, но в итоге решили, что проще расстрелять». Тем не менее процесс пошел, и многие осужденные по 58-й статье («Контрреволюционная деятельность») были отпущены на свободу. Конечно, поворотной точкой в деле десталинизации страны стал ХХ съезд партии как кульминация этого процесса. Да, с 1953 по 1956 год упоминания вождя народов в публичном поле сокращались, однако реального осуждения Сталина как идеолога репрессий не было. Доклад Хрущева, прочитанный на закрытом заседании ХХ съезда, возлагал практически всю ответственность за репрессии на человека, чье тело лежало рядом с телом Ленина. По всей стране прошел «сталинопад», когда памятники бывшему вождю активно сносили и удаляли его упоминания со зданий, а в ночь с 31 на 1 ноября 1961 года тело Сталина тайно вынесли и захоронили у Кремлевской стены. Взрывной характер и спорные методы руководства Хрущева не позволили ему удержаться в кресле генсека надолго. 12 октября 1964 года его вызвали на внеочередное заседание президиума ЦК партии, где соратники, не стесняясь, высказали свои претензии и потребовали ухода со всех постов. Член президиума Дмитрий Полянский поднял тему отношения Никиты Сергеевича к «вождю народов», сказав помимо прочего, что тот «поносит Сталина до неприличия». Некоторые присутствующие поддержали его, сказав, что личность Сталина действительно не стоило трогать. Хрущев подал в отставку и был отправлен на пенсию (а по сути — в неофициальную ссылку) на дачу, где он жил до своей смерти в 1971 году. Вопрос о Сталине недаром всплыл на заседании. Новое руководство страны во главе с Леонидом Брежневым не особо четко представляло, как надо поступить с наследием генералиссимуса. Более того, после снятия Хрущева в народе пошли самые невероятные слухи. Поговаривали, что скоро Сталина не только реабилитируют, но и вытащат из могилы, где его тело лежит нетронутое тлением в герметичном гробу. Конечно, ничего такого не планировалось, но в доклад Брежнева 1965 года, посвященный 20-летию Великой Победы, решили включить упоминание вождя. Но каким образом? В руководстве страны многие выступали за то, чтобы дать Сталину положительную характеристику, другие наоборот предлагали осудить его. Андропов предложил вовсе не упоминать генералиссимуса, учитывая, что к единому мнению прийти не удалось. Брежнев последовал его совету, однако один раз имя Сталина все же было названо. Фраза, где он упоминался, звучала так: «Был образован Государственный Комитет Обороны во главе с Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) И.В. Сталиным для руководства всеми действиями по организации отпора врагу». Как пишет историк Сергей Семанов в своей книге «Брежнев. Правитель "золотого века"», когда Брежнев произнес ее, стены Кремлевского дворца сотряс «неистовый шквал аплодисментов». Сам генсек, определенно, не ожидал такого эффекта и потому сначала ошарашенно уставился в зал, а потом очень быстро дочитал все остальные положения доклада. Через некоторое время после этого, в том же году в газете «Правда» была опубликована статья, в которой историк Владимир Трухановский утверждал, что понятие культа личности антиисторическое само по себе. Заметка, определенно, появилась там не по инициативе редакции и знаменовала завершение борьбы со сталинским наследием. Советский народ не остался в стороне. Брежневский доклад зародил искру энтузиазма в сердцах тех, кто считал Сталина оклеветанным и незаслуженно осужденным. Например, молодой поэт Феликс Чуев опубликовал в журнале «Молодая гвардия» стихотворение, в котором были в том числе такие строки: «Пусть, кто войдет, почувствует зависимость / От Родины, от русского всего. Там посредине — наш Генералиссимус / И маршалы великие его». Другое его произведение под названием «Зачем срубили памятники Сталину?» отказались публиковать, однако отпечатанные на пишущей машинке копии его разошлись широко. Как вспоминал сам Чуев, после этого ему приходило огромное количество корреспонденции. Одни граждане хвалили его, а другие предлагали расстрелять у Кремлевской стены. Стоит отметить, что маршалы, упоминавшиеся в стихотворении Чуева, в то время были живы, и некоторые из них стали выпускать мемуары о событиях Великой Отечественной. И снова метаморфозы. Если во времена Хрущева неудачи советских войск в первые годы войны партийные руководители объясняли стилем руководства Сталина, то военачальники все больше говорили о силе врага, недостатках отечественной техники, и иных объективных причинах. При этом они нередко хвалили полководческие таланты Сталина, рассказывая, как тот зачастую брал командование операциями в свои руки. Кроме того, они опровергали хрущевское положение о том, что генералиссимус был склочным человеком, не терпящим возражений, в частности много об этом писал Георгий Жуков. К концу 1960-х годов, начали выходить и киноленты, в которых Сталин изображался именно таким: грамотным стратегом, опытным руководителем. Приведенная выше зарисовка, когда актера Бухути Закариадзе, игравшего роль вождя, встречали как самого «отца народов», не была исключением из правил. То же самое происходило в Москве, на Тушинском аэродроме, где снималась сцена прибытия Сталина в Тегеран. Много споров в руководстве страны вызвала подготовка к 90-летию Сталина. Следует ли отмечать эту дату или вообще ничего не говорить о ней? После долгих споров Политбюро и Брежнев пришли к выводу, что народ не поймет замалчивания. Было принято решение опубликовать в газете «Правда» статью в честь юбилея, в которой Сталин был бы показан как человек со своими достоинствами и недостатками. В конце нее делался вывод: да, в последние годы своей жизни «он постепенно начал отступать от ленинских принципов коллективного руководства и норм партийной жизни, переоценил собственные заслуги в успехах партии и всего советского народа, уверовал в свою непогрешимость. В результате были допущены факты неоправданного ограничения демократии и грубые нарушения социалистической законности, необоснованные репрессии против видных партийных, государственных и военных деятелей». Было в статье и осуждение культа личности, опирающееся на решениях ХХ съезда партии, но выглядело оно исключительно формально. Тем не менее, несмотря на такой осторожный подход к личности вождя, 21 декабря 1969 года появился первый за долгие годы памятник Сталину — он был установлен на его могиле у Кремлевской стены. Впрочем, дальше развивать тему брежневское правительство не стало. Фактически фигуру Сталина старались не упоминать или, по крайней мере, ограничиваться общими словами из серии «было плохое, но было и хорошее». Но у многих простых людей было четкое желание восстановления «доброго имени» вождя. По воспоминаниям бывшего первого секретаря МГК КПСС Виктора Гришина, волгоградцы часто слали в Кремль письма с просьбой вернуть городу «славное имя Сталинград». Брежнев, размышляя над этим вопросом, говорил: «Есть такие письма, но не стоит, наверное. Хотя вон в Париже есть и площадь Сталинграда, и улица…» Однако старания ветеранов оценили, и в результате в Волгограде появился проспект Героев Сталинграда. Вроде бы и Сталин особо ни при чем, но с другой стороны, Сталинград есть. Как пишет в своей книге «Сталин перед судом пигмеев» историк Юрий Емельянов, в годы позднего застоя, когда социальное расслоение в обществе становилось все более очевидным и как никогда ранее стало понятно, что «верхи» живут существенно вольготнее «низов», сталинский режим стал приобретать ореол святости. Припоминали и постоянное снижение цен, и богатый ассортимент продуктов в довоенных магазинах. А репрессии — так вождь же, прежде всего, сажал и расстреливал этих самых, которые сейчас жируют! Строгость и справедливость — вот два качества, которые народ приписывал Сталину в те годы. Иногда присовокупляя к ветшающим воспоминаниям сцены из новых кинокартин. Генералиссимус стал героем устного фольклора, анекдотов и притч про «доброго царя», переданных из уст в уста. Хотя там были крупицы правды и некоторые были основаны на реальных событиях, Сталин со временем приобретал в них сверхъестественные мощь, остроумие и мудрость. Изображения Сталина не продавались в магазинах, однако фотографы изготавливали отпечатки снимков с ним и продавали, поскольку те пользовались хорошим спросом. Именно эти фотокарточки увидел на лобовых стеклах советских машин американский футуролог Элвин Тоффлер и описал в своей книге «Третья волна». Шли годы, Брежнев умер, и после непродолжительных «гонок на лафетах» во главе страны оказался относительно молодой Михаил Горбачев. Но Сталин никуда не делся. Когда первый энтузиазм относительно нового курса на перестройку прошел, его вновь начали вспоминать с ностальгией, а уж когда СССР развалился, народ четко понимал, что при Сталине «такого бы не было». Культ личности вождя, похоже, прочно укоренился в сознании граждан. А если замалчивать факты массовых репрессий, говорить о том, что период его правления был «неоднозначным» — этот культ будет существовать еще очень долго. Принимая то гротескные, то пугающе опасные формы.
