На россиян надвигается радикальный пенсионный эксперимент

В июле Минфин направил в Пра­вительство России доработанную концепцию ИПК (индивидуального пенсионного капитала), согласован­ную с Банком России и Минэконом­развития. Об этом сообщила пресс-служба финансового ведомства. Но представитель министерства не уточнил, устранены ли разногласия по концепции с со­циальным блоком Правительства. Уже осенью, сказал председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков, соответ­ствующий законопроект планирует­ся внести в Государственную Думу. Очарованные иллюзией Пенсия россиян «худеет» на глазах: уменьшается её отношение к сред­ней зарплате, к прожиточному мини­муму. Но ждать перемен к лучшему придется долго. Согласно варианту целевого прогноза Минэкономраз­вития до 2035 года, в ближайшие 20 лет реального роста пенсий в России не будет. Это оптимистический про­гноз. Есть более негативный: к этому времени пенсии вообще могут исчез­нуть, а нуждающиеся пенсионеры будут получать государственные пособия. Это вполне возможный и да­же не худший вариант, считает рек­тор Академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау. Кстати, отношение средней пен­сии к средней зарплате (так назы­ваемый коэффициент замещения) снизится с 34,7 процента в 2016 году до 32,2 в 2019-м. А Конвенция Международной организации тру­да (МОТ), принятая ещё в 1952 году, рекомендует, что этот коэффициент должен быть не менее 40 процентов. По оценке председателя совета Центра стратегических разработок Алексея Кудрина, в 2025 году этот показатель снизится до 28 процентов. Это, впрочем, не критич­но. Россия не присоединилась к Кон­венции МОТ и придумала свой соци­альный барометр — прожиточный минимум для всех и прожиточный минимум для пенсионеров (ПМП). В этом году он составит около девяти тысяч рублей. Так что всегда легко отчитать­ся: с 2005 года пенсия по старости обгоняет ПМП. Правда, её отноше­ние к минимуму за три года снизит­ся с 1,61 до 1,42. Такой курс прописан в бюдже­те Пенсионного фонда России на 2017-2019 годы. За это время номи­нальный размер пенсии увеличится на 11,3 процента (до 14 008 рублей), а инфляция — на 14,7. В прежних до­кументах (программа развития пен­сионной системы 2012 года и «Ос­новные направления деятельности Правительства» 2013 года) планиро­валось довести среднее ветеранское довольствие к 2019 году до 2,5-3 прожиточных минимумов. Позже этот показатель исчез из офици­альных бумаг, но недавно вновь по­явился. Но цель в 2,5-3 ПМП пере­несена на 2030 год. В очередном международном «пенсионном» рейтинге Россия ока­залась на 40-м месте из 43 стран, опередив лишь Бразилию, Индию, Грецию. Председатель Комитета Госдумы по труду, социальной по­литике и делам ветеранов Ярослав Нилов в принципе согласился с вы­водами «Глобального пенсионного индекса»: «Не знаю, насколько точ­но распределяли в рейтинге места, но, к сожалению, положение наших ветеранов безрадостно, и не будем на зеркало пенять». Согласно варианту целевого прогноза Минэкономразвития до 2035 года, в ближайшие 20 лет реального роста пенсий в России не будет.Социологические опросы рос­сиян тоже малоутешительны. Их страшит неизвестность — непре­рывная чехарда с пенсиями и пен­сионной системой. За последнюю четверть века Россия пережила шесть пенсионных реформ. Много­кратно изменялись размеры стра­ховых взносов, механизмы их сбо­ра. Только в 2015 году заработала балльная формула, закрепленная тремя новыми законами, а уже в мае 2016 года министр финансов Антон Силуанов заявил о её неиз­бежной перестройке. Его заместитель Алексей Мо­исеев вскоре рассказал, как ми­нистерство вместе с Центральным Банком, специалистами МВФ и Всемирного банка разрабатывают новую модель пенсионного обеспечения. Процесс, как повторял родоначальник наших перестроек Ми­хаил Горбачев, пошёл. И пошёл с курьерской скоростью. За образец, по словам Моисеева, взяты системы Австралии и Новой Зеландии. Пере­ориентация с родного континента на далекий неведомый — свидетель­ство бесплодности партнёрства с ближними соседями. Новых пар­тнёров, как нельзя кстати, предло­жили международные финансовые гиганты МВФ и ВБ, очарованные удачной, на их взгляд, заменой страховой системы на накопитель­ную. Цель грядущей пенсионной реформы по сценарию Минфина и Центробанка — сформировать в России альтернативную, или скром­нее — вторую, пенсию через систему индивидуального пенсионного капитала. Бюджет не может обеспечить части наших граждан ту пенсию, которую они хотели бы иметь. По­лучаемые ими средства позволяют только выживать. Но у россиян есть ещё ресурсы, которые они могут вложить в будущее. Уникальность нашего пенсионного ИПК в том, что вашими деньгами будут заниматься профессионалы — соблазняет пер­вый зампред ЦБ Сергей Швецов, словно забыв, что эти профес­сионалы уже управляют — и весьма неудачно — средствами ветеранов. ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ Сопредседатель экономического клуба имени Шарапова, доктор экономических наук Валентин Ка­тасонов рассказал изданию, что эта «уникальность» с длинной боро­дой — ей за двести лет: - В Англии в начале XIX века в разгар промышленной революции появилась большая армия наём­ных рабочих. Банки придумали, как можно снять с них свою прибыль и предложили отчислять часть зарпла­ты на специальный счет. Его владе­лец лет через 30-40, закончив рабо­ту, будет жить за счёт накопившихся средств и процентов на них. Так по­явилась первая пенсионная услуга — прообраз пенсионной пенсии. Самая молодая из финансовых систем — пенсионная. По инициати­ве легендарного канцлера Бисмар­ка в Германии в конце XIX века был принят Пакт поколений. Его суть: все работающие немцы отчисляют часть своих доходов в специальный фонд и «кормят» ветеранов. Так на­чала формироваться первая в мире обязательная государственная стра­ховая система. Ей, а её называют солидарной, распределительной, уже около 130 лет. Государство под­держивает фонд серьёзными дота­циями, что сохраняет надёжность и стабильность обеспечения ветера­нов даже после воссоединения двух Германий. Страховой тариф сейчас 19 процентов, выплачивают его по­ровну работник и предприятие. Действует и частная система, тоже поддерживаемая государством. Европейцы завидуют устойчивости и эффективности страховой системы Германии, хотя у немцев не самые высокие пенсии. Расчётная средняя пенсия — 1230 евро, а реальные — да­же меньше. Немало граждан получа­ют 700-800 евро, что ниже среднего достатка. Но Германия действитель­но социальное государство, которое никого не оставляет на произвол судьбы, она на третьем месте в мире по благополучию пожилых людей. В очередном международном «пенсионном» рейтинге Россия оказалась на 40-м месте из 43 стран, опередив лишь Бразилию, Индию, Грецию.Опыт немцев в той или иной мере заимствовало большинство европейских государств. Среди них и Великобритания, шагнув­шая далеко вперёд со времен про­мышленной революции. У неё одна из старейших пенсионных систем мира — действует с 1908 года, пре­терпев немало изменений. Каждая из европейских стран выстраивает своё пенсионное обеспечение с учётом национальных, экономических, организационных, демографических особенностей и традиций. Общее для них — многофункциональность. Основа — государственное обяза­тельное страхование, охватываю­щее до 90 процентов населения. Доля обязательного распредели­тельного обеспечения — до 70 про­центов пенсии по старости и свыше 40 процентов замещения прежней зарплаты. Её дополняют корпора­тивные (профессиональные), индивидуальные накопительные пенсии. У каждой из европейских пен­сионных систем свои особенности, свои источники финансирования… и свои проблемы. В эти нелегкие для экономики времена правитель­ства всех государств пытаются как-то урезать социальные и, в частности, пенсионные расходы. Эти инициативы встречают массовый, организованный профсоюзами от­пор — массы солидарно отстаива­ют святая святых, свой достаток в старости. Основные политические партии вынуждены считаться со своим главным избирателем. Срочная переориентация Россия стремительно копирова­ла опыт европейских пенсионных схем, пытаясь найти те, вписавшись в которые, удастся получить быстрый и сильный эффект. Если не догнать, то хотя бы приблизиться по обеспечению ветеранов. Но чужие одежды редко бывают впору — то жмут, то провисают. Тем более что, копируя европейские си­стемы, мы не стремились наполнить их европейским содержанием. И по­лучилось — те же формы, но внутри пусто. Жизнь россиян немного ко­роче и труднее, чем у европейцев. В монографии «Пенсионные систе­мы и пенсионные реформы» автора-составителя доктора экономических наук Оксаны Дмитриевой есть та­блица «Пенсии по старости и соци­альные пенсии в процентах от ВВП». Этот показатель у Австрии — 12, Бельгии — 8,1, Венгрии — 9,1, Герма­нии — 9,1, Греции — 10,9, Италии — 13, Франции — 12,3, Польши — 10,8, Пор­тугалии — 10,6, США — 6,1, Японии — 10,4, Норвегии -7,1. У России — 7,8 процента ВВП. Получается, тратим на ветера­нов больше, чем другие страны, но обеспечиваем их гораздо хуже. Объяснение этому одно — неэффек­тивная организация всей системы пенсионного обеспечения. По сути своей — это сообщающиеся сосуды, сколько в один нальётся, столько из другого и выльется. Если четверть века государство упорно и последовательно перекрывает финансо­вые источники Пенсионного фонда России (ПФР), сокращает страховой тариф, предоставляет многочис­ленные льготы по его уплате тер­риториям, отраслям, компаниям, не борется с теневой экономикой, то он неизбежно становится дефи­цитным. Например: в 2003 году шесть процентов страховых сборов отда­ли на формирование накопитель­ной системы, в 2005 году сразу на восемь процентов снизили страхо­вой тариф. Значит, у 32 миллионов ветеранов отняли 14 процентов казны, из которой финансировали их довольствие. Государству при­шлось срочно перечислить ПФР полтриллиона рублей. С тех пор и перечисляет безостановочно. В про­шлом году трансферт составил уже три триллиона. Этой цифрой опе­рируют экономический блок Пра­вительства и Центробанк, убеждая: так жить дальше нельзя. При всей бухгалтерской точности расчета он — обман, страшилка для обще­ства. В действительности огромный дефицит пенсионного бюджета соз­дан самим Правительством. Почему же нашим и мэвээфовским финансистам по сердцу при­шлась именно австралийская мо­дель? Она значительно дешевле европейских — затраты на неё все­го около пяти процентов ВВП. При этом Австралия входит в число 12 стран, где лучше всех живётся по­жилым людям. В стране две пенсии: государственная (оплачивается из бюджета страны и предоставляется всем гражданам, достигшим 65-лет­него возраста, не имеющим суще­ственного дохода, собственности) и частная, обязательная накопитель­ная. Тариф — 18 процентов месячно­го дохода. Его пополам оплачивают работник и предприятие. Большая ошибка Финансовый блок российского Пра­вительства активно добивается на­чала реформирования пенсионной системы уже с будущего года. Объ­ясняется это тем, что без реформы ПФР превратится в черную дыру федерального бюджета. С такой оценкой не согласен министр Мак­сим Топилин. В интервью телека­налу РБК в феврале этого года он обосновал свое мнение. «Говорить о дефицитности пенсионной системы большая ошибка. Она дефицитна только из-за наших решений, — зая­вил он. — Иными словами — её дефи­цит рукотворный. И обусловлен он не тем, что пенсионеров больше, чем работников, демографией, а создан исключительно принимаемыми за­конами. Пенсионную систему впол­не обеспечивают страховые взносы. Если убрать все трансферты, не связанные с выплатой пенсии, все трансферты по льготам, то никаких дотаций и не потребуется. Если бы не принимали решения о льготных ставках, о валоризации (надбавках советским пенсионерам), льготным размерам выплат отдельным ка­тегориям граждан, вывели бы досрочные пенсии из системы обяза­тельного пенсионного обеспечения, не потребовались бы и трансферты. В страховой системе в принципе не должно быть никаких льгот»… Удивительна откровенность ми­нистра, которого нередко критику­ют за неэффективность и несбалансированность пенсионной системы. «ПФР зачастую выполняет не свои функции: администрирует ма­теринским капиталом, различными региональными выплатами к пенси­ям, софинансированием региональ­ных программ по строительству социальных учреждений. На все это нужны дополнительные деньги, — отметил Максим Топилин в том же интервью. — Государство разрешает некоторым работодателям платить во внебюджетные фонды меньше, чем другим. Например, территори­ям с опережающим развитием уста­новлен тариф страховых взносов не 22, а шесть процентов от фонда оплаты труда. По закону тарифы в ПФР 26 процентов, но каждый год Прави­тельство продлевает льготный та­риф в 22 процента. Это сразу минус 500 миллиардов рублей в год из ПФР. А ещё тарифы в ТОР, в свободных экономических зонах, для малого бизнеса, для IT-отрасли. Принимая решения о льготах, Правительство автоматически перечисляет сред­ства для возмещения потерь пенси­онной системы»… У ловких людей масса затей Эта прямота министра говорит о больших проблемах Пенсионного фонда. Но, судя по небывалой ак­тивности Минфина в продвижении новой системы, старая система его уже мало интересует. И уже под­готовлена её замена — ИПК (систе­ма индивидуального пенсионного капитала). Перестройка, вероятно, затронет не только накопления. Не исключена и замена распредели­тельной пенсии на австралийские достойные «пособия по старости», о которых сказал Владимир Мау. Но вряд ли у России есть деньги на это. Австралийское пособие для че­ловека без стажа и страховых взно­сов значительно «солиднее» нашей средней пенсии, ради которой на­до хорошо поработать лет 30. Ещё важнее пособие подкрепляется па­кетом социальных льгот. Это — бес­платные медицина, лекарства, про­езд на территорию штата. Такого у нас нет и не будет. А будет, скорее всего, полтора-два прожиточных минимума. Повторится та же европейская история — хорошая форма при скудном наполнении. Более своевременна и значима идея разделить страховую и на­копительную пенсии. Глава Цен­тробанка Эльвира Набиуллина уверена: «ИПК позволяет обеспе­чить среднему классу достойную пенсию, прежняя же система это не позволяла». Об этом она сказала на финансовом форуме Минфина про­шлой осенью. Но давайте уточним, сколько же россиян в этом среднем классе. По данным Финансово­го университета при Правитель­стве РФ и Росстата: 2012-й год — 18 процентов населения, 2013-й — 18, 2014-й — 14, 2015-й — 10, 2016-й — 7, 2017-й — 5. А как быть остальным? Доктор экономических наук Ев­гений Гонтмахер объяснил: те, кто получает более 50 000 рублей в месяц, могут попытаться накопить добавку к государственной пенсии. Таких сегод­ня 19 процентов населения. Осталь­ные, как и прежде, будут жить на скромную государственную пенсию. Хорошо зарабатывающие и рань­ше имели все возможности копить на свою вторую пенсию. Если ве­рить статистике, более 40 процентов населения участвуют в различных накопительных программах. Общий объём накоплений около четырёх триллионов рублей: в НПФ — 2,1 триллиона, в ВЭБ — 1,8 триллиона, в УПК (управляющих компаниях) — 39 миллиардов. Подавляющая часть этих средств — деньги, изъятые из страховых взносов, которые за 14 лет потеряли из-за инфляции едва ли не половину своей стоимости. Ещё раз процитируем Макси­ма Топилина. В интервью ТАСС он сравнил НПФ с финансовыми пира­мидами: «За 13 лет формирования пенсионных накоплений НПФ упо­добились финансовым пирамидам, которые не способны работать без постоянных новых влияний. При­чем и работают они с низкой до­ходностью». Тем более странно, что Минфин и Центробанк выстра­ивают свой ИПК на этих фондах. Только они будут иметь право работать с накоплениями россиян. В НПФ должны быть автоматически зачислены по умолчанию все рабо­тающие будущие пенсионеры. Но ес­ли кто-то из них вздумает выйти из системы — пусть пишет заявление. Такая вот демократия или финансо­вая коллективизация. Коммерческие фонды давно мечтали стать монопо­листами на рынке накопительного пенсионного страхования. Неверо­ятными усилиями и ловкостью вы­манивали «молчунов» из ПФР и ВЭБ. И вот мечта, обещающая огромный финансовый капитал, сбывается. Общий объем накоплений около четырех триллионов рублей: в НПФ — 2,1 триллиона, в ВЭБ — 1,8 триллиона, в УПК (управляющих компаниях) — 39 миллиардов.В страховании примут участие государство и работодатели. Госу­дарство фактически будет удваивать вносимый взнос за счёт уменьшения НДФЛ, работодатель добавлять ещё половину взноса своего работника. Федеральный бюджет вынужденно пойдет на серьёзные издержки. По расчётам аналитиков «Ведомостей», бюджет может потерять при сегодняшнем количестве участников НПФ (30 миллионов) за два предсто­ящих года 146,2 миллиарда рублей. Если в НПФ вольются и «молчуны» (ещё 20 миллионов человек), то это обойдётся в 243,8 миллиарда рублей. Добавим, что и бюджет ПФР будет терять столько же из-за снижения страховых взносов. Правда, как быть с «молчунами» и их накоплени­ями, ещё не договорились. Реальны ли планы, подготов­ленные в собственном финансовом круге? Скорее всего, да. К сожа­лению, Минфин и Центробанк не оставляют выбора: или ИПК, или отказ от накопительной пенсии. По мнению Алексея Кудрина, это при­говор действующей системе: «Люди с доходами ниже трёх прожиточных минимумов, имеют средства только на текущее потребление, а таких примерно 60 процентов. В итоге на­копительная система охватит лишь треть россиян». Но он уверен: отказ от неё — стратегический просчёт и большая ошибка. А это касается большинства граждан и обеспечи­вает серьезный объём накоплений. При реорганизации многие из них можно потерять… Погнались за длинными деньгами — получили длинные проблемы «Будущих пенсионеров хотят заставить содержать НПФ за счет своих пенсионных накоплений» — Ярослав Нилов Фото Вячеслава Красноперова 15 лет назад финансисты Правительства добились изменения пенсионной системы, и немалая часть страховых взносов стала изыматься для формиро­вания так называемых на­копительных пенсий. Хотя экспертное сообщество предупреждало: Боливар не вынесет двоих. С ними не спорили, их просто не слышали. Пока бюджеты (и Пенсионного фонда, и федеральный) не оказа­лись в тупике. Теперь те же финансисты навязы­вают свое видение вы­хода из этого тупика. Как и прежде — весьма со­мнительные… Так считает зампредседателя фракции ЛДПР в Государственной Думе, председатель Коми­тета по труду, социальной политике и делам ветера­нов Ярослав Нилов В завершение весенней сессии большинство депутатов одо­брили в первом чтении из­менения в законы, регулирующие деятельность негосударственных пенсионных фондов (НПФ). Нов­шества, которые оцениваются как радикальные, предусматривают, помимо прочего, введение допол­нительной постоянной части возна­граждения для НПФ и управляющих компаний (УК), которая не будет зависеть (вдумайтесь в это!) от резуль­татов их деятельности. Если проще, то будущих пенсионеров хотят за­ставить содержать НПФ за счёт сво­их пенсионных накоплений.Фракция ЛДПР проголосова­ла против того, чтобы действитель­ные и мнимые трудности преуспе­вающих финансовых посредников переложили на плечи людей. В основе системы пенсионного обеспечения — обязательные страховые взносы, выплачиваемые работо­дателем за всех своих сотрудников. После реформы 2002 года ПФР пере­числяет шесть процентов этих взносов, по выбору самих россиян государствен­ным и негосударственным управ­ляющим компаниям и пенсионным фондам, которые вкладывают полу­ченные средства в различные проек­ты, чтобы приумножать накопления инвестиционным доходом. И НПФ, и УК занимаются этим не бескорыст­но. Управляющая компания берёт себе до 10 процентов заработанного дохода, перечисляя оставшийся фон­дам, доля которых — 15 процентов «остатка». То есть четверть прибыли от инвестиций уходит управленцам. Казалось бы, беспроигрышный вари­ант — твори и зарабатывай. Но то ли «творчество» подводит, то ли аппети­ты творцов обгоняют возможности реальной экономики. Теперь им намерены разрешить брать «плату» с будущих пенсио­неров, деньгами которых они рас­поряжаются. Менеджеры и акцио­неры (сейчас идет акционирование НПФ) не уверены в эффективности вложений доверенных им средств и «стелют себе соломку». По мне­нию авторов законопроекта, это будет способствовать повышению эффективности деятельности субъ­ектов инвестирования. Однако в НПФ (их около 50) скон­центрировано более двух трил­лионов рублей. Всего один процент от них — уже 20 миллиардов! Зато о «соломке» для ветеранов — вла­дельцев накоплений законопроект умалчивает. Так что, скорее всего, дополнительное постоянное возна­граждение — премия Правительства фондам, «пострадавшим» от замо­розки накопительных пенсий. Для бюджета и пенсионеров (нынешних и будущих) было бы гораздо разумнее и эффективнее, если бы государство напрямую вкладывало бы инвестиции в экономику, а не пускало по заведомо убыточному кругу. Инфляция съедает накопления Вот уже третий год нет подпитки страховыми деньгами, хотя преж­ние два триллиона остаются в их распоряжении. А заморозка сама по себе подтверждает изначальную несостоятельность реформы 2002 года. Все 15 лет инвестиционный доход, полученный финансовыми посредниками даже при самой до­рогой нефти, не достигал уровня инфляции. Обсуждая общий убыток НПФ (7 процентов, или 200 милли­ардов рублей), заместитель предсе­дателя Правительства Ольга Голодец резко ответила на сетования по поводу заморозки накоплений: «Ес­ли брать зарплату, с которой про­изводятся отчисления сегодня, то представьте, что это будут за день­ги через 40 лет. Вот какая пенсия, которая ожидает людей, когда-то выбравших накопительную пенси­онную систему»… Её авторы утверждали, что это единственный способ обеспечить до­стойную старость. Накопления как инвестиции будут зарабатывать на неё, а экономика получит длинные деньги. Результат — инфляция сожгла большую часть накоплений, которые не ускорили, а фактически затормо­зили развитие экономики. Пострада­ли и нынешние пенсионеры — им за­ведомо занизили пенсии, изъяв часть страховых средств. Выиграли только финансовые посредники. Получается, что лишь ради них и была выстроена схема движения де­нег. Простая и хитроумная. Из ПФР в НПФ уходят страховые взносы. На большую их часть фонды покупают государственные ценные бумаги, то есть дают заём федеральному бюд­жету под 6-8 процентов годовых. Федеральный бюджет направля­ет фактически взятый кредит как трансферт в ПФР, чтобы погасить недостачу для выплаты пенсий. Замкнутая схема с отводом для НПФ. Для бюджета и пенсионеров (нынешних и будущих) было бы го­раздо разумнее и эффективнее, ес­ли бы государство напрямую вкла­дывало бы инвестиции в экономику, а не пускало по заведомо убыточ­ному кругу. Бенефициар его — НПФ. Правда, немало выигрывает и Мин­фин. Он, казалось бы, привлекает дополнительные средства в бюд­жет… Увы, за счёт самого бюджета. Пенсионные фонды в других странах приобретают государствен­ные ценные бумаги как наименее рискованный способ зарабатывания денег. Хотя уже скорее приобре­тали — сейчас это мало выгодно, и приходится рисковать, участвовать в спекулятивных операциях. Но тут по сравнению с Россией колос­сальная разница — они оперируют деньгами своих участников, а не государственными. Вот почему на­ши НПФ так активно охо­тятся за каждым, кто доверил им свои накопления. Агенты негосудар­ственных фондов прибегают к все­возможным ухищрениям, нередко и подлогу, чтобы добыть заявление в их организацию. Немало россиян не­ожиданно узнали о том, что, соглас­но их «собственному» заявлению, их средства пенсионных накоплений формируются в НПФ. Поток лжезаявлений особенно возрос после того, как стало возможно подавать документы, заверенные электронной подписью по Интернету. В прошлом году сотрудники ПФР признали со­мнительными 5,5 миллиона заявле­ний из 12 миллионов. Подтверждают «подписи» 650 удостоверяющих цен­тров, созданных во всех регионах. Судя по результатам, они не несут ответственности за свои действия. Поразителен анализ, проведен­ный ВЭБ. В 2016 году россияне потеряли 27 миллиардов рублей, переведя свои накопления из госу­дарственного управления в НПФ. 99 процентов переводов оформлялись как досрочные и теряли инвести­ционный доход. Это обусловлено правовой неграмотностью людей, которой пользуются агенты фон­дов, заработок которых полностью определяется количеством привле­ченных граждан. Год назад в Госдуму был внесён законопроект об изменении порядка перехода из одного фонда в другой. Вряд ли он будет вынесен на обсуж­дение. Минфин и ЦБ разработали концепцию новой пенсионной ре­формы, предусматривающей заме­ну государственной накопительной системы концепцией индивидуаль­ного персонального капитала (ИПК). Он будет формироваться из добро­вольных взносов работника и соплатежей работодателя и государства. Келейность недопустима Министр финансов Антон Силуанов на финансовом форуме министер­ства заявил об изменении формата пенсионных накоплений. Судя по публикациям в прессе, форум одо­брил концепцию, и она передана для рассмотрения в Правительство. Наш комитет в разработке и обсуждении ИПК не участвовал, какой-либо по­яснительной документации не полу­чал. Насколько мне известно, финан­систы обошлись и без участия проф­союзов. Все — как прежде. Минфин и ЦБ сами готовят реформу, сами ее утверждают, скоро, вероятно осе­нью, внесут законопроект в Госдуму. Вновь депутатов будут настойчиво, используя все административные ресурсы, побуждать оперативно при­нять его. И главный довод, опять-та­ки, другой возможности сбалансиро­вать пенсионную систему нет. right25процентовприбыли от пенсионных инвестиций уходит на оплату деятельности управленцевНе буду комментировать зако­нопроект, с которым знаком лишь по публикациям в СМИ, высказыва­ниям его авторов и их оппонентов. Среди них немало ответственных специалистов социального блока Правительства, ученых, экспертов пенсионного дела. Так что я оцени­ваю не документ, а точки зрения на него. Главное, с чем не могу согла­ситься, — это келейность, закрытость подготовки пенсионной реформы, которая будет существенно опреде­лять жизнь 80-90 миллионов людей. В любой стране такие программы готовятся открыто, при участии все­го общества. Система ИПК, убежден, должна обсуждаться до внесения в парламент. И не на финансовом, а на широком пенсионном форуме, орга­низованном Правительством, ко­митетами Федерального Собрания, профсоюзами, Академией РАНХиГС. Разговор был бы непростым, за­то программу реформирования рос­сияне действительно восприняли бы как государственную. Традици­онные аргументы о необходимости сбалансировать федеральный или пенсионный бюджет только раздра­жают большинство граждан. Они понимают, что бюджет страдает не от излишних запросов пенсионеров, а от непрекращающейся коррупции, расхитителей разных уровней, безо­тветственности, непрофессионализ­ма должностных лиц. Недавно пред­седатель Счетной палаты Татьяна Голикова сообщила: в прошлом го­ду допущено рекордное количество нарушений бюджета и хищений из него. Пенсионное обеспечение — отра­жение состояния общества. Рефор­мировать его без изменения эконо­мической, финансовой, налоговой политики невозможно. Концепция ИПК показывает, что Минфин и ЦБ стремятся списать неудачи прошлых реформ, заодно и убедить нас в том, что нашли наконец-то чудо-схе­му прекрасной, достойной жизни в старости. При этом авторы системы, сомневаясь в нашей сознательности, намерены автоматически подклю­чить к ней всех россиян. С таким подходом вряд ли можно согласиться. Ещё одно общее замечание. По ут­верждению Минфина, сегодня транс­ферты ПФР подрывают федераль­ный бюджет. Но софинансирование потребует от него едва ли не больше средств, чем он расходует сейчас. Пострадает и ПФР, потеряв часть страховых взносов от работодателей. Во имя чего? Все, даже разработчики ИПК, не скрывают: от реформы вы­играет только самая обеспеченная часть среднего класса. В России уже действует два вида пенсионного обе­спечения: обязательное страховое и пенсионное для государственных служащих. Теперь будем формиро­вать третье — систему обеспечения среднего класса. Но вполне можно обойтись и без неё, упорядочив сбор страховых взносов и расчёт пенсий граждан с высокой зарплатой. И последнее. Система ИПК, веро­ятно, лишь первый шаг в реформе пенсионного обеспечения россиян. О последующих мерах уже тоже не­мало сказано. Это повышение воз­раста выхода на пенсию, налоговый маневр 22-22, предусматривающий уменьшение страхового тарифа, повышение НДФЛ. Подобные пред­ложения и планы бьют по самому главному — по доверию к власти и государству.