Секретный фарфор

Как европейцы воровали в Китае технологии Иезуита из Лиона Франсуа Ксавье д’Антреколя можно считать родоначальником промышленного шпионажа. Более трех веков назад он сумел выведать в Китае секреты изготовления фарфора. СЕРГЕЙ МАНУКОВ Локомотив прогресса Промышленный шпионаж, с одной стороны, неотъемлемая часть современной цивилизации, с другой — это явление, можно сказать, старо как мир. На бытовом уровне промышленный шпионаж, пожалуй, ровесник Homo sapiens. Наши далекие предки наверняка выведывали тайны изготовления более острых наконечников копий, подсматривали, как быстрее развести огонь и дольше его сохранить. Один из первых значимых случаев промышленного шпионажа, по крайней мере задокументированных,— кража в VI веке секретов изготовления шелка. Уже тогда, полтора тысячелетия назад, сошлись извечные конкуренты: условный Запад в лице Византийской Империи, находившейся на границе Европы и Азии, и Восток, представленный Китаем. Император Юстиниан I (483–565), прозванный Великим, отправил в Поднебесную монахов с приказом выведать секреты изготовления шелка, который очень высоко ценился в Византии и Западной Европе. Монахи блестяще справились с задачей. Они доставили в Византию яйца шелкопряда, семена тутового дерева и технологию производства шелка. Технологию промышленные шпионы в рясах, конечно, держали в голове, а яйца и семена, согласно легенде, спрятали в пустотелой бамбуковой палке. Эта кража интеллектуальной собственности сильно ударила по экономикам Китая и Ирана, через который китайский шелк попадал на Запад. Промышленный шпионаж широко применялся уже в те давние времена. Взять, например, историю появления в Старом Свете шоколада. После завоевания империи ацтеков в XVI веке испанцы узнали о какао и наладили очень прибыльное шоколадное производство. Несмотря на естественные попытки не подпустить к этому секрету конкурентов, монополия Мадрида оказалась недолгой. Итальянец Франческо Карлетти в ходе кругосветного путешествия побывал в Новом Свете, где увидел плантации какао. В 1606 году, вернувшись домой, он рассказал о секрете соотечественникам. Информация быстро распространилась по Европе, и монополии испанцев пришел конец. «Белое золото» Как известно, особо ценные материалы и сырье люди склонны возводить в ранг золота, подчеркивая эту самую ценность. Черное золото — нефть, голубое золото — газ и т. д. В Европе в конце Средневековья звание белого золота заработал фарфор, вид керамики, получаемый в результате обжига в печах смеси каолина, кварца, полевого шпата и глины при очень высокой температуре. После того как первые европейцы, побывавшие в Китае, привезли оттуда фарфоровые статуэтки, Европу охватила фарфоровая лихорадка. Примерно такая же история произошла несколько раньше со специями — после «открытия» Индии. Как сообщал английский публицист и писатель Даниель Дефо, любой, кто мог себе это позволить, заставлял фарфоровыми фигурками письменные столы, каминные полки — все, что можно и что нельзя. Фарфор был символом богатства. В особняках богачей его можно было встретить всюду и даже в таких местах, где наличие этих изящных вещиц представлялось явным признаком не только богатства, но и дурного тона. Фарфор везли в Старый Свет из Китая. Фарфоровой столицей Поднебесной считался город Цзиндэчжэнь в провинции Цзянси на юго-востоке страны, там было сосредоточено практически все профильное производство. Цзиндэчжэнь был городом печей, в которых обжигались заготовки из фарфоровой смеси. Огонь в них не гас ни днем ни ночью. Перед отплытием Васко да Гамы (1460–1524) в Индию в 1497 году португальский король Мануэл I (1469–1521) приказал доставить из далекой сказочной страны то, что в Европе ценилось на вес золота: специи и фарфор. Через два года отважный мореплаватель подарил королю мешки со специями и с десяток фарфоровых статуэток. В течение трех последующих веков в Старый Свет привезут порядка 300 млн китайских изделий из фарфора. До Поднебесной португальские мореходы добрались в 1517 году: миновав Индию, они двигались дальше на восток. Экспедиция имела то же задание от монарха — доставить фарфор. Первым китайским фарфоровым изделием характерного сине-голубого цвета, выполненным по заказу европейцев, стал в 1520 году кувшин с гербом правителя Португалии Мануэла I Счастливого. После захвата испанским королем Филиппом II Португалии (1580 год) основной очаг фарфоровой лихорадки переместился в Мадрид. Филипп II считался главным в Европе покровителем искусств. Его коллекция насчитывала полторы тысячи картин и скульптур. Филипп скупал все, в том числе обожаемый им фарфор. После смерти в 1598 году король оставил самое большое на континенте собрание китайского фарфора — около 3 тыс. предметов (в основном образцов посуды). Филипп III, правивший половиной Старого и Нового Света в 1598–1621 годах, перенял у отца страсть к коллекционированию искусства. К его запоздалой коронации в Португалии в 1619 году усилиями гильдии гончаров была возведена триумфальная арка. Среди изображений, украшавших этот объект, имелся сюжет с португальскими кораблями, доставившими фарфор из Поднебесной. Как ни любили фарфор испанские монархи, им было далеко до Августа Сильного (1670–1733), правившего Саксонией под именем Август I и Польшей — как Август II. За страсть к фарфору его прозвали фарфоровым королем. У Августа в Дрездене было два зверинца: один обычный, с живыми животными, а другой — фарфоровый: примерно 400 фигур в натуральную величину. В 1715 году он заключил историческую сделку с прусским королем Фридрихом Вильгельмом I: 600 саксонских драгун были обменяны на 151 китайскую фарфоровую вазу, то есть за каждую Август отдал четырех солдат. Вазы эти известны как «драгунская коллекция», а саксонские драгуны, которые влились в 94-ю пехотную дивизию прусской армии,— как «фарфоровый полк». К концу жизни Август собрал гигантскую коллекцию фарфора — примерно 35,8 тыс. предметов. Почти половина из них была привезена из Китая и Японии, остальное саксонские гончары сделали на фарфоровой мануфактуре в Мейсене. Под эту коллекцию король отвел один из дворцов, который, понятно, получил название «Фарфоровый». Стоит упомянуть, что на дворцовой колокольне имелся колокол, выполненный из фарфора. Другие заинтересованные лица Конечно же, фарфоровая лихорадка не обошла стороной и Францию — при тамошнем дворе нашлось немало собирателей фарфора. При этом во Франции, как и в других европейских странах, смотрели на Китай с завистью, приправленной ненавистью и презрением: посредством своего фарфора он выкачивал из Старого Света серебро — главный драгоценный металл в громадной Поднебесной империи. Естественно, в Европе — и Франция не была исключением — мечтали об уничтожении фарфоровой монополии. В середине XVI века на мировую сцену вышли новые действующие лица — иезуиты, которые, в частности, занимали важные позиции в контактах Запада с Востоком. В «Конституциях Общества Иисуса» основатель ордена иезуитов Игнатий де Лойола (1491–1556) указал, что одна из главных задач ордена — систематический сбор любой информации и в первую очередь научной. С 1534 года, когда орден был основан, по 1773-й, когда его официально упразднили, иезуиты опубликовали порядка 5,6 тыс. научных трудов по медицине, географии, сельскому хозяйству. Во многом они основывались на сведениях, добытых членами Общества Иисуса в свободное от миссионерской и просветительской деятельности время. Только в Пекине иезуиты с 1735 по 1795 год перевели с китайского языка более 400 книг. Как пишет историк Роберт Финлей в книге «Искусство пилигрима: культура фарфора в мировой истории», иезуиты в XVI–XVIII веках видели свою деятельность в далеких странах как обмен. Они несли другим народам христианское учение, делились достижениями западной науки и культуры, а взамен собирали ценную информацию о стране пребывания. Священники возвращались в Европу из «командировок» со знаниями в самых разных областях — от промышленных технологий, неведомых европейцам (что позволяет отнести членов ордена к промышленным шпионам), до опять же незнакомых Европе лекарств. Здесь можно упомянуть кору хинного дерева, привезенную иезуитами из Перу, которой лечили от считавшейся до той поры неизлечимой малярии. Иезуиты внесли свою лепту даже в создание единой системы классификации растительного и животного мира, получившей имя автора — Карла Линнея. При работе над ней шведский ученый использовал образцы китайских растений, присланные в Европу моравским миссионером, иезуитом Георгом Йосефом Камелом (1661–1706). Члены ордена появились в Поднебесной на рубеже XVI–XVII веков. Основателем тамошней миссии считается Маттео Риччи (1552–1610), который провел в далекой стране половину жизни. В 1712 году из 73 христианских проповедников, находившихся в Китае, 50 были иезуитами. Первая группа иезуитов из Франции отправилась в Поднебесную в 1685 году. В пятерке миссионеров выделялся Иоахим Буве (1656–1730), некоторое время представлявший в Пекине интересы французской короны. Он стал доверенным лицом одного из самых известных китайских императоров — Канси (1654–1722), правившего 61 год. Буве получил задание обучить геометрии и западной философии одного из кронпринцев — любимого сына императора. Канси, довольный деятельностью Иоахима Буве, отправил его во Францию за новыми миссионерами. В марте 1698 года из Ла-Рошели вышел фрегат «Амфитрита» с девятью иезуитами на борту. Среди них был 34-летний Франсуа Ксавье д’Антреколь. В ноябре того же года корабль прибыл в гавань Кантона (Гуанчжоу), города на юго-востоке страны, который уже тогда был ее важнейшим экономическим и культурным центром. Отец промышленного шпионажа Франсуа Ксавье д’Антреколь родился в 1664 году в Лионе и скончался в Пекине в 1741-м. К 1682 году он решил стать священником и в то время наверняка не видел себя на ниве промышленного шпионажа. Д’Антреколь собирался приводить в лоно святой церкви язычников в далеких странах, но судьба внесла коррективы в его планы. Этому способствовали личные качества и навыки д’Антреколя. Он, например, бегло говорил по-китайски, а также питал страсть ко всему необычному и обладал способностью находить в море сведений крупицы важной информации. В ордене Франсуа, несмотря на молодость, был известен как человек мудрый, умеющий расположить к себе собеседника, завести друзей — такие таланты тоже очень полезны и для миссионера, и для шпиона. Стоит сказать, что в Китае он получил «внутреннее» имя Инь Хунсюй. О том, что кроме официального задания, обращать в католичество жителей Поднебесной, начальство поручило д’Антреколю тайную миссию, можно судить по ряду признаков. Так, его непосредственным шефом был казначей ордена иезуитов отец Луи-Франсуа Орри. Последний происходил из известного рода, давшего Франции немало выдающихся финансистов. Орри занимали пост суперинтенданта финансов. В конце XVII века представитель этой семьи являлся главным финансистом французской Ост-Индской компании, созданной Жан-Батистом Кольбером в 1664 году. Жан-Анри-Луи Орри, граф Фулви, младший брат министра финансов, был тесно связан с французским производством фарфора. Он руководил в финансовом интендантстве торговлей с Востоком и участвовал в создании фарфоровой мануфактуры в Венсене — предшественницы знаменитой фабрики в Севре. Луи-Франсуа Орри тоже мечтал открыть производство фарфора во Франции и потому наказал д’Антреколю выведать у китайцев секреты изготовления «белого золота». Иоахим Буве организовал коллегам аудиенцию у Канси, после чего те отправились к местам своей работы. Власти Поднебесной старались не пускать иностранцев в центр производства фарфора. Однако Буве, который, очевидно, знал о тайном задании, полученном д’Антреколем, воспользовался влиянием на императора и сумел получить разрешение на посещение Цзиндэчжэня. Несмотря на такую удачу задание оказалось очень трудным. Нюансы производства фарфора передавались из поколения в поколение в семьях гончаров и хранились в глубокой тайне. Проблемы возникали на каждом шагу. Например, французский иезуит, проникший на фарфоровое производство, сталкивался там с профессиональным жаргоном гончаров, который он плохо понимал, несмотря на отличное знание китайского. Поэтому полученные с немалым трудом сведения приходилось проверять и перепроверять. Но здесь помогали китайские книги, особенно справочники, содержавшие сведения о фарфоре. Конечно, д’Антреколь, следуя заветам Лойолы, интересовался не только фарфором, но и прочими сторонами жизни Поднебесной; так или иначе, сбор информации затянулся на годы и первое донесение, то есть письмо отцу Орри в Париж, миссионер отправил лишь в сентябре 1712 года. Резидент без ошибок В первых же строках этого любопытного документа автор расставляет все точки над i: «Преподобный отец, мои регулярные поездки в Цзиндэчжэнь со временем позволили мне разобраться в процессе изготовления этого прекрасного фарфора, которым все восхищаются и который отправляется во все уголки мира... Я полагаю, что подробное его описание окажется полезным в Европе». Далее Франсуа Ксавье д’Антреколь сообщает: «Кроме того, что мне довелось увидеть собственными глазами, я многое узнал от новообращенных христиан и прочих горожан, которые изготавливают фарфор. Я проверял истинность и точность их ответов по китайским книгам и справочникам о фарфоре. Благодаря этому, полагаю, мне удалось получить довольно точное представление об этом тонком и высоком искусстве…» В качестве справочной литературы французский иезуит пользовался, к примеру, четвертым томом «Истории Фуляна», где есть пространная статья об интересующем его предмете. Похоже, что д’Антреколь все же не был профессиональным разведчиком. В письме он перескакивает с одной темы на другую, часто отвлекается на статистику по Цзиндэчжэню, приводит много информации — интересной, но не имеющей отношения к фарфору, и даже пересказывает легенду о том, как одна женщина из местных родила змею. И все-таки, несмотря на сбивчивость повествования, автор сумел вполне доходчиво объяснить, из чего делается фарфор, в каких пропорциях и как смешиваются ингредиенты, как надо месить получаемую массу, делать заготовки и обжигать их в печах. Кроме того, послание содержит описание ряда полезных побочных технологий, и это показывает, что слова о «точном представлении» не простое хвастовство. Д’Антреколь, например, сообщает, как следует делать крупные изделия, готовить глазурь, как «научить» фарфоровых уток и черепах плавать в воде. Как вставлять в головы фарфоровых кошек зажженные свечи, чтобы у них сверкали глаза, и как придать кошкам такое сходство с живой моделью, чтобы их боялись мыши и крысы. О глубоком изучении предмета говорят и сведения о технологиях, доступных далеко не всем китайским мастерам. Например, техника «киацим-а» — благодаря ей на стенках сосудов появляются замысловатые картинки, когда их наполняют водой. Д’Антреколь упоминает даже духа Пу-са — покровителя мастеров фарфора Цзиндэчжэня. Конечно, иезуит не мог пройти и мимо важной технологии состаривания фарфора. Процесс включал обработку мясным бульоном, после которой предмет искусства на месяц помещали в канализацию. Д’Антреколь подробно рассказал о своего рода конвейерах на фарфоровых предприятиях, позволявших значительно ускорить производство: «Говорят, одно изделие из обожженного фарфора проходит через руки семидесяти человек…» Письмо оказалось более чем содержательным, но оно не вполне удовлетворило начальство д’Антреколя. Через десять лет в Париже получают второе послание с массой дополнительной информации — о нанесении позолоты, о рецепте зеркальной черной глазури, об укреплении стенок изделий и т. п. Первое письмо Орри обнародовал вскоре после того, как его получил, в ежегодном сборнике «Lettres edifiantes et curieuses de Chine par des missionnaires jesuites». Второй раз документ выпустил в свет в 1735 году Жан-Батист ду Хальде, иезуит-историк, специализировавшийся на Китае. По-английски письмо было опубликовано в 1736 году. Письма д’Антреколя произвели сильное впечатление на английского гончара и промышленника Джозайю Уэджвуда (1730–1795). Будущий производитель знаменитого фарфора даже переписал в свой дневник несколько отрывков, в частности о «конвейерах» на фарфоровых предприятиях в Китае. Спустя много лет Уэджвуд воспользовался этой информацией при создании собственной мануфактуры. Для Европы XVIII века разделение труда было в новинку. «Следует признать,— пишет Роберт Финлей,— что своими успехами промышленная революция XVIII века отчасти обязана гончарам Цзиндэчжэня». В плане технологий д’Антреколя занимала не только тема фарфора. Он составил несколько донесений о том, как китайцы разводят шелковичных червей, как делают искусственные цветы, получают синтетический жемчуг, ртуть и даже как делают оральную вакцинацию против оспы. Кроме того, иезуит переводил китайские научные труды на французский. Усилиями Франсуа Ксавье д’Антреколя экспорт китайского фарфора в Европу резко уменьшился. Особенно этот спад стал заметен к концу правления императора Цяньлуна (1711–1799). Что же касается самого д’Антреколя, то после работы в провинции Цзянси он в 1706–1719 годах служил генеральным настоятелем (супериором) иезуитов в Китае, а с 1722 по 1732 год возглавлял миссию иезуитов в Пекине. Европейские пионеры Конечно, в Европе пытались раскрыть тайну «белого золота» и до шпионской деятельности Франсуа Ксавье д’Антреколя. Правда, ранние представления о фарфоре были сродни колдовской практике. Например, согласно одному из рецептов, фарфоровую посуду следовало изготавливать из смеси яичной скорлупы и рыбьей чешуи, а после обжига предмет надлежало зарыть в землю примерно на 100 лет, чтобы он «настоялся». Судьба распорядилась так, что формально отцом европейского фарфора считается не Франсуа Ксавье д’Антреколь, а Иоганн Фридрих Бёттгер (1682–1719), немецкий алхимик, работавший при дворе упомянутого Августа II. В марте 1709 года он торжественно объявил королю, что ему удалось произвести твердый фарфор. Любопытно, что первоначально Бёттгер по поручению Августа работал над получением золота из более доступных элементов. Открытие технологии твердого фарфора (в работе Бёттгеру помогал немецкий изобретатель Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус) дало жизнь знаменитому фарфоровому производству в Мейсене. На первой европейской фарфоровой вазе был изображен Август в одеянии китайского императора, с интересом изучающий процесс изготовления фарфора. Споры по поводу родины европейского фарфора ведутся до сих пор. Причем Германии противостоит здесь не Франция, а Британия. Сомнения в первенстве немецких гончаров появились совсем недавно, в 2010 году, после того как в музее знаменитого дворца Берли-хаус в графстве Линкольншир были найдены три фарфоровых предмета — две маленькие вазы и чаша, сделанные в XVII веке. Британские исследователи утверждают, что существуют документы, из которых следует, что впервые эти предметы упоминаются в списке наследства, оставшегося после смерти одного аристократа, причем список датируется 1683 годом — до открытия Бёттгера еще четверть века. В одной из ваз даже обнаружилась записка, в которой говорится, что английским гончарам, эти вазы изготовившим, покровительствовал лорд Букингем. Речь идет о втором герцоге Букингемском (1628–1687), одном из самых богатых людей в Англии XVII века, который страстно увлекался химией. Английский рецепт твердого фарфора отличается от немецкого. И оба они сильно отличаются от китайского. Надо сказать, что китайский фарфор содержит меньше каолина, менее прочен и с научной точки зрения должен называться мягким. Как бы то ни было, Иоганн Фридрих Бёттгер считается отцом европейского фарфора вполне справедливо — несмотря на все заслуги Франсуа Ксавье д’Антреколя и неведомых английских мастеров. Подобно братьям Райт, которые пусть и не первыми поднялись в воздух, а все равно известны как отцы воздухоплавания.