Алексей Герман-младший: «Я не Звягинцев, у меня нет этого скрытого смысла»

Сын Алексея Германа-старшего и Светланы Кармалиты режиссер Алексей Герман в рамках Осеннего марафона науки рассказал об отношении к баттлу Гнойного и Оксимирона, к делу Серебренникова, к самоцензуре и РПЦ. Мы записали основные тезисы встречи, прошедшей в Европейском университете. О страхе быть непонятым Не могу сказать, что перед каждой дверью стоит кто-то оптимистичный. Но и не могу сказать, что меня постоянно отталкивают: кто-то меня любит, кто-то нет, кто-то помогает, кто-то нет. Но здесь не надо отделять личное от тех ощущений, когда нам кажется, что будущее, возможно, принесет неприятности, связанные с желанием и возможностью говорить какие-то вещи, делать то, что не вписывается в каноны. Это браслет, который медленно формируется со всем присущим нашему отечеству маразме. Поэтому я не могу сказать, что кто-то меня активно не любит. Вопрос заключается в ощущении собственной народности, которое иногда у нас у всех возникает. Здесь правомерно говорить, что ты существуешь в воздушном пространств и пытаешься сохранить то, что почти никто не слышит. Самый страшный грех – заниматься одним делом Я такой, какой есть. Такая вот зверюшка: не конь, не слон, не медведь, а хомяк. Если ты хочешь себя проапгрейдить, нужно брать положительные стороны и помнить, что главный критерий искусства – уникальность: высказывания, видения, художественного преображения действительности. Но вместе с тем хорошее искусство – это понимание контркультуры. Именно поэтому я так часто ссорюсь с начальством, которое начинает мне говорить «Современное искусство нам не нужно, мы нуждаемся в прекрасном, чтобы все трепетали от любви к Отечеству». Но ведь они не понимают, что все авангардное потом становится классикой. Смотреть на мир иначе – это привилегия. Значит, Бог тратит на тебя свои силы, если он существует. О самоцензуре и религии Я бы избегал делать то, во что не верю и что может спровоцировать какую-то борьбу. Например, не могу обидеть человека по его расовой принадлежности. Но есть Русская Православная Церковь. Она для меня очень разная. Священник и поп – два разных понятия. Священник – очень почитаемая должность, а вот поп зачастую может совершать неприемлемые поступки. Является ли это самоцензурой? Нет. Это мое внутреннее убеждение. Является ли для меня моя страна набором некоторых правильных персонажей и 140 млн неправильных? Нет, не является. Потому что я знаю людей из разных социальных групп и разных профессий, у которых разные убеждения. Понимаю ли я, что наша страна разная? Да. Является ли это цензурой – нет. Резюмируя, я не вижу в себе цензуры. Я делаю то, в чем убежден. И мне кажется это важным. Я верю в многообразие нашей страны. И считаю, что самый страшный грех – это заниматься одним делом. О фильме «Бумажный солдат» Мы искали выдающегося обаятельного сорокалетнего актера-еврея на главную роль. Несчастный ассистент по актерам чуть ли не в слезах несколько месяцев прочесывал всю страну, чтобы его найти. А отыскали Мераба Нинидзе. Это замечательный, тонкий и душевный человек. Чтобы Нинидзе «вписался» в сюжет, решили вместо задуманного еврея героя сделать грузином: добавили город Тбилиси.Мне хотелось человека с тонкими чертами лица, немножко с другой психофизикой, но который находится в Казахстане. Понимаете, я не уважаемый господин Звягинцев, у меня нет этого «скрытого смысла». Просто захотелось некого диссонанса. Тогда еще (фильм был снят в 2008 году – Прим.ред.) в стране не было никакого патриотического восторга. Было такое «предвосторженное» состояние. Поэтому в нем немцы выписаны симпатичными персонажами. В свое время они спасли несколько раз мою бабушку. Поэтому мне казалось важным показать, что на войне бывает всякое. Для меня этот фильм – показатель трагедии войны. Неважно, русский ты или немец. Нам с детства говорили, что нужно сохранять память, воспоминания о погибших предках. И поэтому нужно уметь видеть то, что было по обе стороны фронта. По крайней мере, мне так казалось тогда. Сейчас, может быть, по-другому. Но тогда для меня это было важно. И в первую очередь – история моей семьи. Все авангардное потом становится классикой О быстротечности времени и батлах Время неумолимо движется вперед, все меняется. Обратите внимание на батл Оксимирона и Гнойного: какое смятение в рядах писателей, мыслителей, политологов, культурологов вызвало это событие. Уважаемые люди начали это комментировать, серьезно к этому относиться. «Это юный Гегель, а это вообще поэзия», – все должны показать, что они компетентны, современны и актуальны. Поэтому должен быть баланс между тем, чтобы поспевать за временем, одновременно опережать время и одновременно не суетиться. Мне кажется, что если ты хочешь находить язык с последующими поколениями, тебе нужно уметь «дружить» с новыми трендами, но при этом – уметь вовремя сбавить шаг. Нужно понимать, что поколение очень способное, и оно умеет воспринимать разные языки высказывания (так бы я хотел в это верить), а не только ролики Хованского. Не бывает прошлого без каких-то коннотаций с настоящим. Поэтому в моих картинах кто-то найдет что-то актуальное и важное для себя. Историческая память моего поколения отличается от людей двадцати лет. Например, ХХ век для нас включает в себя много исторических личностей: Ленин, Сталин, Мандельштам, Хрущев, Евтушенко, Окуджава. Мне кажется, что сейчас для многих Ленин – это персонаж ХVII века. Самый близкий к нынешнему поколению, наверное, Булгаков. Да и то вряд ли. Меняется мир: с точки зрения интернета, с точки зрения краткости высказывания, скорости реакции на событие. Абсолютно другое ощущение общности, личного пространства. Не понятно, к чему это все приведет. Об интеллигенции и интеллектуалах Чувство «неустроенности» свойственно всей русской интеллигенции. Фильм «Бумажный солдат» появился из моих наблюдений за папой, который, будучи человеком, остро переживающим за судьбу страны, постоянно переходил из одного состояния в другое примерно за 40 минут. То он был консерватором, то становился невероятным демократом, то решал уезжать, а через несколько минут говорил: «нет, я никогда не уеду». Понятие интеллигенция, как мне кажется, очень коррелируется с понятием «европейский интеллектуал». У нас иная культура, жизнь, иные классовые отношения, другая история, другой климат, другие пути сообщения и т.д. Лишь кажется, что это не имеет значения, на самом деле имеет значение все. Отсюда и это сложное самоощущение русского интеллигента: с одной стороны он хочет, чтобы в своей стране было хорошо, а с другой – он видит разность уровней жизни. Русский интеллигент всегда идеализирует и, конечно, это человек, ищущий ответ. Кто согласится жить в стране, где каждый день по телевизору орет какая-то больная и гнобит режиссера Учителя? Люди, выросшие и живущие в Европе, имеют другое мировоззрение. Они интеллектуалы. Наверное, когда-нибудь они захотят приехать на родину и посмотреть, какая она. Но вряд ли ахотят здесь остаться. Кто согласится жить в стране, где каждый день по телевизору орет какая-то больная и гнобит режиссера Учителя? И это считается нормальным. А может наоборот, останутся. Кто их знает. Ведь не всегда можно пересилить страх, когда мы выбираем между комфортом и боязнью, что здесь будет по-другому, что не сядете под домашний арест. О слишком сильной любви к России По-моему, Наталья Поклонская психически не здорова, а у Никиты Сергеевича с психикой всё в порядке. С некоторыми его убеждениями я согласен, с некоторыми – нет. Насчет обвинения в русофобии: любое художественное произведение можно в чем-то обвинить. Меня, например, смущает «Сказка о попе и работнике его Балде». Это совершенно провокационная вещь. Лев Толстой тоже был провокатором. У Чехова всё очень многословно. Про Булгакова вообще нечего сказать: оскорбил московский транспорт. Идиоты есть с обеих сторон. Есть люди, которые занимают ответственную должность, и их начинает «клинить» от любви к родине. Есть равные демократы. Если бы партия «Яблоко» года два помолчала, ее рейтинги сами поднялись. Мне кажется, что наша трагедия в том, что у нас с одной стороны начальственные кликуши, а с другой – менее агрессивные люди, но умеющие говорить всякие гадости. Поэтому на это надо плевать, потому что самое главный вопрос сейчас – как оставаться собой, примыкая к стае. Я не знаю, какую позицию занимает Михалков. Я знаю, какую занимаю я. И я убежден, что деятели искусства не должны быть «за Навального» или против него. Они должны служить исключительно культуре. О деле Серебренникова Не думаю, что Кирилл что-то «слямзил». Во-первых, он не из этих. Во-вторых, он достаточно небогато живет. У него не такая большая квартира, и гонорары не велики. Ни в каких излишествах я его не встречал. Может, конечно, я его мало знаю, и он только при мне такой скромный, а на самом деле у него есть другая дорогая квартира. Но мне кажется, что нет. С течением времени это будет сдуваться, сдуваться, сдуваться, пока не сдуется. Очевидно, что это вредное дело для государства: это будет плодить ещё более крупные расколы и настраивать либеральную прессу ещё больше против страны. Доказательств нет. Строится всё только на показаниях бухгалтера, без всяких подтверждающих документов. Ничем путным это не закончится. Жалко только, что фильм о молодости Цоя он не успел доснять. После этого случая снова будет расти миграция, которая и так уже распространена. Хорошо, что много людей объединилось в пользу Кирилла, причем с разных политических сторон. Значит, не всё ещё потеряно в нашем государстве. О героях нашего времени и кино Раньше было советское кино. И оно было лучше, чем российское. Но если разобраться, то всплывает большое количество режиссеров, которые были запрещены, цензурированы. И если мы соберем все советские фильмы, которые так любим смотреть, то обнаружим, что их не так уж и много. Проблема заключалась в маразме советской власти, которая погубила огромное количество талантливых людей. Поэтому многие сейчас живут заграницей, а в наших университетах работают люди, 80% которых надо разогнать. В советское время было много очень ответственных людей, которые делали «хорошо» не ради бабла, а ради своего удовлетворения и спокойного сна. А сегодня просто эпоха бездарей. И, конечно, многое зависит от идеологии. Вот завтра станет президентом Ксения Собчак, на телеэкранах сразу появится многосерийных фильм про губернатора Собчака. Поэтому у этих людей нет никакой ответственности перед людьми, перед страной, перед собой. Зато есть огромная финансовая зависимость. Вся культура никому ничем не обязана. Она должна быть собой. Художественное произведение создается не для того, чтобы тебя обуяла гордость. Для этого есть другой жанр – пропаганда. Художество существует для того, чтобы создавать почву для развития нации. Встреча с Алексеем Германом-младшим прошла в Европейском университете в рамках цикла Осенний марафон науки, где вопросы мог задать любой желающий Записала Ксения Топорова