«Я на ринге родился, на ринге и умру»

Соперник в красном быстро передвигается по рингу, кружит вокруг бойца в синем и наносит быстрые, но точные удары издалека. Соперник в синем медленнее, он почти не отходит от центра ринга, он огрызается, пытаясь поймать быстрого Эрнандеса. Соперника в синем зовут Александр Лебзяк, ему тяжело, за считаные секунды его футболка пропитывается потом, покрывается тёмными пятнами. Несмотря на все усилия Эрнандеса, Лебзяк не сдаётся, а к третьему раунду изматывающие пробежки кубинца заканчиваются — сил уже не хватает. Лебзяк идёт в атаку, пытается отыграть очки, сыплет комбинациями, прижимая соперника к канатам. Все ещё надеются, что уже немолодой капитан сборной России всё-таки обыграет действующего олимпийского чемпиона, но никто из зрителей и не догадывается, что на бой Александр вышел с рецидивом лопнувшего лёгкого, серьёзно рискуя своим здоровьем… «Академия бокса» имени Александра Лебзяка занимает три этажа в элитном жилом комплексе между Москвой и Химками. Современная архитектура, шлагбаум с охранниками на въезде, вокруг лес. Я поднимаюсь на новеньком лифте, блестящим своей металлической отделкой, и думаю о том, как выглядит сейчас малая родина Лебзяка. Пустые глазницы однотипных двухэтжек, провалившиеся крыши, потрескавшийся рисунок на здании школы, заросшая дорога — все города-призраки Магаданской области похожи друг на друга, та же однотипная застройка, тот же расцвет в 80-х и прозябание десятилетием позже. На третьем этаже «Академии бокса» расположен небольшой кафетерий, жилые комнаты и небольшой офис. Здесь чисто и светло, а стены украшены портретами советских и российских олимпийских чемпионов. Аллея Славы протянулась на два этажа, рядом со спортзалом. Аккурат между Поветкиным и Саитовым можно найти фотографию самого Лебзяка. На портрете ему под тридцать — коротко стриженный, украшенный своими спортивными достижениями, уверенный в себе. Сейчас Лебзяку 48, но узнать в этом высоком и крупном мужчине того спортсмена с фотографии проще простого — те же пышные усы, дважды сломанный нос, уверенный взгляд. Его кабинет, маленькая комнатка в конце коридора, кажется, редко используется — портреты и памятные календари лежат на столе, монитор компьютера стоит не подключенный, окно наглухо закрыто шторой. Шоколадный батончик за бой Во время разговора Лебзяк иногда прерывается, делает глубокий, но немного рваный вдох и продолжает фразу. Сначала кажется, что так на нём отразились многочисленные травмы, но постепенно становится ясно, что так он заикается: «У нас даже своего зала не было, занимались в школе. В баскетбольном зале вешали дв-а-а мешка, своими руками делали ринг из бельевых верёвок и тренировались прямо на деревянном полу». Он с радостью ударяется в воспоминания, расписывая спартанские условия своего детства, свой хулиганистый характер, первый бой, за который они с другом получили по шоколадному батончику, первые соревнования и ту странную жизнь в маленьком посёлке на задворках Колымы. Девяносто километров до райцентра, золотодобывающие шахты, школа, зима с морозами за минус 50. В Буркандье не было развлечений и бокс, который преподавал учитель физкультуры, стал местом притяжения всех мальчишек. Лебзяк и сам проговаривает, что выбора не было — если бы открыли секцию не по боксу, а по другому виду спорта, то он стал бы заниматься им. Но так случилось, что Василий Денисенко преподавал именно бокс, а Саша Лебзяк любил подраться, да так, что страдали от него и боксёры, и ребята постарше. Все, кто знают Лебзяка с детства, говорят о его упрямстве, упорстве, выносливости. Когда остальные ребята, обессилившие, расходились после тренировок по домам, Лебзяк задерживался, чтобы лишний раз поколотить мешок. Он любил выкладываться по полной и всё время ставил себе новые цели. «Мы все хотели вырваться оттуда, мы все хотели представлять свою родину на всероссийских и международных аренах, конечно, (Александр снова делает большой вдох) как я люблю шутить, что два или три раза я был в шахте, где добывают золото. Я был мальчишкой ещё, папа меня брал с собой, и я понял, что лучше золото добывать на ринге, чем в шахте», — говорит он, посмеиваясь удачному сравнению. Все посыпались, он остался Их было четверо способных мальчишек, прибывших из маленькой Буркандьи в Магаданскую спортшколу. Никто их не встретил с распростёртыми объятиями в столице региона — в школе-интернате ребятам пришлось с нуля приучаться к взрослой жизни, адаптироваться к нападкам старших, к самостоятельности и к постоянным изматывающим тренировкам в школе олимпийского резерва. На таких казалось бы простых трудностях все и посыпались, один лишь Саша остался. Как всегда, самый упорный, самый упрямый. В таких случаях сам Лебзяк любит приговаривать, что по знаку зодиака он овен и бодаться с судьбой у него в крови. Ему повезло: из всех тренеров Лебзяку попался Геннадий Рыжиков, талантливый тренер, вырастивший не одного чемпиона. Требовательный, скупой на похвалу, фанатично преданный своему делу, он заставлял тренироваться до изнеможения и контролировал жизнь боксёра целиком. Он хотел знать о своих спортсменах всё: что тот ест, как живёт, что делает в свободное время, что творится у него в жизни и в голове. Он заставлял бойцов читать, принося на тренировки и сборы стопки книг с рассказами Джека Лондона и Хемингуэя, он был им отцом, старшим братом и другом. Ровно то, что нужно было молодому Саше Лебзяку, упорному мальчишке, скучающему по дому и любящей семье. Александр раскрывает свой небольшой шкаф и подзывает меня. Своими большими руками он вытаскивает оттуда деревянную вешалку-плечики, с намотанными на неё медалями. «Держи», — говорит он мне, передавая свои награды за десятилетия спортивной карьеры. Вешалка тяжёлая, килограмм пять, не меньше. «Вот самая первая — за третье место. А вот чемпионат Москвы. Так, держи. Это серебро чемпионата СССР, последнее, а эта последняя Cпартакиада СССР — в 91-м году чемпионом стал. Это — чемпион среди военнослужащих, это вот мои первые игры доброй воли в Сиэттле. Вот чемпион СССР, первое место», — говорит он, небрежно перебирая медали. Он рассматривал медали пару минут, но так и не смог найти своё золото с чемпионата мира среди юниоров 1987 года, когда он, никому не известный мальчишка из советской глубинки, сумел одержать верх над очень техничным и способным кубинцем, фаворитом чемпионата. Это золото и стало его настоящим билетом в боксёрскую жизнь — так молодого Сашу Лебзяка узнал весь боксёрский мир. Травма, изменившая всё Лебзяк был блестящим боксёром. Напористый, он был способен резко взорваться и атаковать соперника градом ударов, умный, любящий красиво финтовать, быстро передвигаться, уклоняться, обманывать. Он умел стоять в двух стойках и славился выносливостью, но главное — он был хладнокровен и бесстрашен. Спортсмены редко признаются в своих страхах и слабостях, они должны выглядеть сильными, мужественными, им нельзя признавать, что они боятся проиграть или быть нокаутированными ударом какого-нибудь панчера (боксёр с очень сильным нокаутирующим ударом — Ф. В.-А.), но в случае Лебзяка это кажется правдой. Рыжиков рассказывал мне такую историю о юном Лебзяке. В 1992 году Александр Лебзяк должен был выступать на Олимпийских играх в Барселоне. К тому времени Лебзяк был уже известным, подающим надежды боксёром в весовой категории до 75 килограмм, лучший в России, серебряный призёр чемпионата мира 1991 года. Блестящий, зрелищный и интересный боец он вовсю готовился к Олимпиаде, усердно тренировался, сгонял свои 3−4 лишних килограмма и работал над техникой, излюбленными комбинациями и финтами, как вдруг в его жизнь врывается травма. «Как сейчас помню, отбоксировал спарринг, сел на лавочку, сижу, отдыхаю и подходит легендарный боксёр наш, Владимир Шин, говорит: „Саш, не остывай, походи“. Я встаю и брык сразу. Лёгкое лопнуло», — вспоминает Александр и, после короткой паузы, встаёт со стула, чтобы упасть на землю. Встав на карачки и прижав голову к полу, он продолжает: «Вот так, вот в таком состоянии я чувствовал себя прекрасно, но стоило мне приподняться, как тут же прибивало обратно к земле». Лебзяк прополз в борцовский зал и дождался скорой. Ему проткнули лёгкое, выкачали из него жидкость и оставили в стационаре. Первое время ему не разрешали даже вставать с постели, но спустя десять дней он выписывается и бежит на предпоследний этап отбора на Олимпиаду. «Меня уже списали, всё. Но тогда тренером был Копцев, а с ним у нас прекрасные отношения были, я ему говорю: „Василий Николаевич, я всё понимаю, но дай мне спарринг. Проиграю — хорошо“. Он согласился. Вышел один — бум, брык, вышел второй — бум, брык. Он за голову как возьмётся: „Что делать? Этот больной всех поубивал“. Ну, он и взял меня на Олимпиаду, я проиграл во втором бою», — сухо констатирует Лебзяк. Он не сдался без боя «Есть такое понятие „хрустальная челюсть“ — когда накапливается усталость, когда уже пропустил раз, два, три, четыре удара, — Александр слегка касается кулака своего подбородка, имитируя что-то похожее на апперкот. — И уже достаточно просто любого касания, и ты уже балдеешь, плывёшь». Мне сложно представить, каково это быть в шкуре Александра Лебзяка тех лет. Представьте, что вы уже не самый молодой боец, с отличными данными, наработанной за многие годы упорных и болезненных тренировок техникой и острым бойцовским умом, вы много раз отказывались от хороших предложений уехать заграницу. Вы живёте в небольшой съёмной квартире в Москве с женой и маленькой дочкой, на которых у вас не хватает времени из-за постоянных сборов и соревнований. Вы знаете, что вы лучший в своей стране, вы каждый раз доказываете это своим соперникам, хотя несколько человек из федерации бокса уже списали вас со счетов, заявляя, что вы — вчерашний день, а дорогу нужно дать молодым. Вы верите и надеетесь, что так или иначе награда найдёт вас, но во время подготовки к соревнованиям у вас сильно заболевает дочка — у нее операция, и вы уезжаете, чтобы побыть с ней, а во время вашего звёздного шанса, Олимпиады в Атланте, вы получаете удар в то самое лопнувшее лёгкое. Случается рецидив: кровь попадает в лёгкое. Жить можно, ходить и биться тоже, но вы не в той форме, чтобы получить золото, а сильный акцентированный удар в эту область грозит серьёзными проблемами. Что вы сделаете? «Прыгать было тяжело так — бум, бум, бум, отдавало в лёгком. Мы поехали тогда в медцентр, врачи говорят: „Мы его снимаем“. Я был против, тогда доктор говорит: „Пишите, что вы понимаете ответственность, что мы вас предупредили“. Я согласился, подписали бумагу и всё», — спокойно рассказывает Лебзяк. О своём решении он не говорил никому — ни жене, ни родителям. Как Хемингуэй помог стать чемпионом «Покурить бы», — говорит он про себя и встаёт, чтобы подойти к небольшому окну с видом на лес. Из карманов спортивной кофты он достаёт длинные тонкие сигареты и закуривает. Он всерьёз задумывался бросить боксёрскую карьеру. После Олимпиады он вернулся разбитым: травма лёгкого, сломанный палец, различные сечки. Он уже был заслуженным мастером спорта, уже получил множество наград и, казалось, достиг своего потолка. Описывая состояние нокдауна, Лебзяк говорит, что в момент после удара голова гудит, все плывёт, троится, четверится и главное в таких условиях то, к чему готовятся бойцы на тренировках, — это банально устоять на ногах и суметь сфокусироваться на сопернике, который тут же готов снова броситься на тебя с градом ударов. Когда мир уходил из-под ног уже немолодого боксёра Лебзяка, ему, как ни странно, помогала литература и те книги, что когда-то приносил с собой его тренер Рыжиков. «Для меня лучший писатель Хемингуэй, я его всего перечитал. Особенно „Старик и море“. Вот это, когда рыбу он тянул, тянул, тянул, вот сил уже нет, а он всё продолжал — это заставляло меня поверить в себя, поверить, что жизнь не заканчивается, и надо идти вперёд, всё начинать заново», — вспоминает Лебзяк. «Всё начинать заново» — это не просто снова выйти на соревнования, начать тренировки, уехать на сборы, но и сменить весовую категорию с 75 на 81. Сейчас он вспоминает об этом решении как о чём-то простом, что пришло им с тренером в голову во время разговора, но тогда это было рискованным шагом. Более тяжёлая категория означала и совсем других соперников, многие из которых физически были куда мощнее ветерана-Лебзяка. «В основном это был полутяж, люди сгоняли с девяноста, там были такие кабаны, что мне приходилось обманывать, финтить. В первом раунде я их обманывал, они выдыхались и всё, во втором я убивал их», — рассказывает спортсмен. И тем не менее, это сработало. Кто-то считает, что всё дело в тех пресловутых 3−4 килограммах, что приходилось сгонять перед соревнованиями. Тренер Рыжиков считает, что сработал накопившийся за годы опыт международных соревнований. Лебзяк же описывает всё простыми словами: «Меня как будто подменили». В 97-м он становится чемпионом мира, в 99-м — чемпионом Европы, в 2000-м он получает свой последний шанс стать чемпионом Олимпийских игр. Один из первых боёв Лебзяка едва не обернулся катастрофой: молодой французский боксёр Джон Дови проигрывал россиянину первые два раунда, но в третьем едва не лишил его возможности двигаться дальше. После боя с Джоном Дови дорога к золоту была открыта, в финале Лебзяка ждал молодой чешский боксёр. Александр знал, что тот будет рад и серебряной медали, и предвкушал победу ещё до начала первого раунда. Он хотел максимально продлить свой звёздный час и провёл один из лучших и самых красивых боёв в карьере: «Я знал, что это мои последние соревнования, что я смогу выйти на ринг просто как человек, как тренер, в качестве организатора, но не как спортсмен, участник Олимпиады. Поэтому я держал счёт в голове, чтобы не набрать 20 очков и закончить бой досрочно — я хотел продлить этот момент». Как Лебзяк не стал профессионалом Спортивный зал «Академии бокса» большой и светлый, солнце ярко светит сквозь панорамные окна. Здесь не пахнет потом и затхлостью маленьких чемпионских подвальчиков, здесь нет той атмосферы спартанской простоты, что была в зале детства Лебзяка — тут пахнет свежим ремонтом и новеньким спортинвентарём. Перед громадным рингом посреди зала собралось пять бойцов сборной Туркмении, все в разной спортивной форме: на ком-то боксёрки и майка с международных соревнований, на другом — кроссовки с большой дыркой сбоку да простая футболка. Забежав в зал, Лебзяк без промедления начинает раздавать команды, объясняет план тренировки и говорит «бинтоваться». Помимо нас в зале оказываются и давние друзья Лебзяка — мужчина и женщина лет сорока привезли своего сына на тренировку. Мужчина громко возмущается тому, что Лебзяка сняли с должности главного тренера сборной России и выкрикивает пробегающему бойцу, что теперь будет болеть за него: «Александр Борисович тренирует, значит, я за Туркмению буду». «Спасибо», — смущённо отвечает тот. Ха!Ха!Ху!Хэ!Пэ!Хо!Хэ!Пх!Пх!Ха!Ха!Хууу!Хэ!Хэ!Хэ!Хэ!Ху!Хааа!Хааа!Ху!Хээ!Ха!Хоо!Хуу!Ха!Ха! Зал разрывается шумом. Тяжёлое дыхание боксёров, топот ног, удары с громкими выдохами, спортсмены кружатся, отрабатывая комбинации с невидимым противником, уклоняются, бьют, отходят, ныряют влево, избегая невидимый боковой удар, и бьют в ответ. «Подготовили спокойно, бууммм, ударили, опять двигаемся спокойно. Сюда показали, сюда, прихватили, подержали. Думайте головой! У каждого из вас есть соперники, с которыми тяжело работать. Левша, правша, силовик, контратаковик. Есть же, с которым неудобно работать?», — кричит Лебзяк. Ха!Ху!Хээ!Ха!Ха!Ху!Пэ!Хо!Хэ!Пх!Пх!Ха!Ха!Хууу!Хэ!Хэ!Хэ!Хэ!Ху!Хааа!Хааа!Ху!Хээ!Ха!Хааа! В свои лучшие годы Лебзяк неоднократно отказывался от профессиональных контрактов, он был последовательным, хотел добиться своей мечты в любительском боксе и отказывался от контрактов даже за миллион немецких марок. Когда же он получил золото мира и Олимпийских игр, у Лебзяка было уже мало шансов уйти в профессиональный бокс — 32 года не тот возраст, чтобы начинать карьеру. Тем не менее его пригласили. В 2001 году в Ташкенте Лебзяк боксировал с американцем Стейси Гудсоном. Его соперник, немолодой, но крепкий боксёр-профессионал с неплохим послужным списком в 17 побед, выглядел чуть ли не фаворитом, но Лебзяк ко всеобщему удивлению нокаутировал его уже на второй минуте. Казалось бы, идеальное начало для нового витка боксёрской карьеры, но Лебзяк отказывается от неё, чтобы вернуться тренировать в родной ЦСКА. «Время!» — кричит Лебзяк, глядя на секундомер и добавляет. — "Так, бросайте камушки, надевайте перчатки, маски, вазелин мажем. Лейкопластырь взяли? Всё большое состоит из мелочей". «Американские горки» тренера Лебзяка В зале Лебзяк чувствует себя уверенно, его громадная фигура в футболке Олимпийских игр 2016 года возвышается над бойцами, которые молча внимают каждому слову. Он говорит спокойно, громко, не заикаясь: «Первый атакует девять раз, чисто отработка. Вызвал — двойка. Вызвал, шаг назад, левой, левой, вызвал, шаг назад, сбоку, прямой». Каждое слово Лебзяк сопровождает движением руки, имитируя нужный удар. Бойцы молча разбредаются по рингам. Карьера Лебзяка-тренера в чём-то очень похожа на карьеру Лебзяка-боксёра — те же американские горки с постоянными поворотами, резкими спусками и подъёмами. Буквально пару лет потребовалось Лебзяку, чтобы его таланты отметили и пригласили готовить сборную России к Олимпиаде в Пекине. И Лебзяк отлично дебютировал, добыв для России второе место в общекомандном зачёте, но контракт на новый цикл так и не получил. «Доставай, доставай, Арсламбек! Вызвал — встретил. Вызвал — встретил!», — кричит Лебзяк. Второй раз его пригласили возглавлять сборную России в 2013 году. Лебзяк и тут отлично начал: под его руководством двое россиян получили золото на чемпионате мира 2015 года, а самого Лебзяка международная ассоциация любительского бокса назвала лучшим тренером. «Так, сейчас четыре-пять ударов. Раз, два, три, четыре, пять, шесть — сюда загнал. Все через переднюю. Первый вызывает, второй отвечает, можно левой, можно правой. Уклон и серия. Ты начинаешь, он отвечает, ты делаешь уклон и входишь в ближнюю», — говорит Лебзяк. Боксёры понимающе кивают и возвращаются в боевые стойки. В 2016 году Лебзяк повёз своих спортсменов на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро. Первые бои не задались и Лебзяк дал небольшое, но очень эмоциональное интервью, в котором назвал спортсменов «туристами» и сетовал, что у них нет воли к победе. Разразился скандал, тут же стало известно, что Лебзяк и часть тренерского штаба собирались подать в отставку до Олимпиады. Причина: список бойцов, поданных Лебзяком, и список бойцов, утверждённых Федерацией бокса, различались. На Олимпиаду поехало несколько бойцов, так и не утверждённых самим Лебзяком. «Руки, руки, руки держи выше. Привыкаешь — пропустишь удар», — кричит Лебзяк бойцу без шлема. После интервью на Лебзяка обрушился шквал критики — многие посчитали, что главный тренер не должен был делать такие заявления во время соревнований. Лебзяк же отвечал, что это и было целью, ему нужно было задеть своих бойцов, завести их, зажечь в них желание биться до конца. После того интервью Евгений Тищенко завоевал для российской команды золото. «Не-не-не. Ближе к нему! Ну что это такое? Это же не работа», — говорит Лебзяк и вмиг перебирается через канаты, чтобы встать в стойку напротив боксёра и показать ему, как надо работать. Я спрашиваю, не испытывает ли он обиды. «Обидно мне, что мы не взяли больше золота, что те ребята, которые могли стать чемпионами, взяли второе или третье место. И те, кого не взяли, тоже могли выиграть. А от слов я своих никогда не отказывался и не отказываюсь — я такой, я прямолинейный», — отвечает Лебзяк и возвращается к рингу, чтобы в очередной раз поправить бойца. 2−3 процента заслуги «Молодцы. Осталось два раунда, работаем спокойно, но, как говорится, не исключая нокаутирующего удара», — говорит он и после всеобщего хохота продолжает. — "Приготовились, подошли друг к другу. Первый начинает, второй встречает, первый продолжил. Секунда-две пауза, дальше готовим атаку. Время!". Ринг снова взрывается топотом, хлёсткими ударами, громкими вздохами. Лебзяк прохаживается вокруг, держа под контролем каждого бойца, и рассказывает про свою тренерскую работу: «Она чуть другая. Понятно, что работа спортсмена легче. Ты отвечаешь только за себя, а тут отвечаешь за каждого в индивидуальности и за команду в целом. И ты отвечаешь не только за работу спортсмена в зале, ты отвечаешь за то, как он ведёт себя на улице, как ведёт себя в семье, как ведёт себя в кругу друзей. Ты несёшь ответственность и гордишься, когда тебе говорят: «Какие у тебя хорошие ребята». Любой тренер хочет, чтобы спортсмен переплюнул своего учителя. Время! Семь секунд перерыв! И когда спортсмен выигрывает, ты понимаешь, что 2−3 процента твоей заслуги в этом есть". Лебзяк прерывает свой разговор, чтобы обсудить, когда лучше будет съездить за термобельём. Решает, что лучше, если заедет за боксёрами пораньше, часов в 10 утра — так они успеют вернуться к обеду и хорошенько поесть. Лебзяк чем-то напоминает своего тренера — такой же требовательный и жёсткий, так же желает контролировать своих бойцов не только в спортивном зале, но и в жизни, так же относится к ним с какой-то совершенно отеческой заботой. «Давайте на снаряды. Первый раунд начинаем, первая минута — передняя рука, после первой минуты добавляем вторую, но не делаем двойку. Ударили, подготовили и ударили, чисто одиночный удар, подготовили и буууум! Вызвал и бууумм отсюда, вызвал и бууууммм отсюда», — говорит Лебзяк. Зал наполняется шумом, акцентированные выдохи сменяются тяжёлыми ударами по боксёрским мешкам. Лебзяк подходит к пневмогруше, аккуратно кладёт на подоконник секундомер, снимает с себя часы и принимается молотить её двумя руками с невероятной скоростью. После минуты такой работы он признаётся мне, что уже давно не занимается спортом: Бойцы останавливаются, приходят в себя, зал наполняется тяжёлым дыханием. После небольшой паузы Лебзяк продолжает в своём полушутливом тоне: «Последний раунд вольный, отдаю вам. Можете работать, можете не работать». Раздаётся усталый смех, Лебзяк хватает свой секундомер, берёт свисток: «Время! Работаем!». Зал снова окутывает череда громких звуков. Поначалу редкие одиночные удары и такие же редкие выдохи, но постепенно бойцы вкладывают всё больше и больше сил, удары наносятся сериями, а выдохи напоминают стрельбу из пулемёта: «Па! Та! Патататататата! Па! Та! Тататататататататааааа!». Лебзяк рассказывает, что как-то после очередных соревнований решил, что ему пора отдохнуть от бокса и тренировок. Не ходил в зал неделю и всё ему что-то не нравилось, не давало покоя. Когда же вернулся в зал, то вновь почувствовал эту атмосферу из пота, ударов по мешкам и топота ног, и понял, что всего этого ему и не хватало. Лебзяк оглядывает бойцов, он кажется довольным, когда в последний раз за сегодня выкрикивает: «Время!».