Трубка мира не раскуриливается

Во Владивостоке открывается третий Восточный экономический форум (ВЭФ). Так уж вышло, что с самого начала в нем доминировала японская компонента: с остальными азиатами диалога либо не было, либо он лучше выстраивался по другим каналам. В 2016 году Токио выбрал ВЭФ для презентации своей новой «российской политики». Премьер-министр Синдзо Абэ сулил нам небывалые экономические выгоды, не скрывая того, что его основная задача — склонить Москву к передаче Южных Курил и заключению мирного договора. Владимир Путин охотно соглашался с тем, что его отсутствие спустя 70 лет после окончания войны — «ненормальная ситуация», но про острова благоразумно молчал. Хорошие отношения, сложившиеся между двумя лидерами, давали надежду на то, что вопрос сдвинется с мертвой точки. Спустя полтора года (если считать с анонсирования «Восьми пунктов сотрудничества» Синдзо Абэ в начале мая 2016 года) стало очевидно, что без свежих ходов сближение России и Японии закончится в этот раз так же, как и две предыдущие попытки, в начале 1990-х и начале 2000-х: провалом, откатом в отношениях и ухудшением общественного мнения. Почему ситуация обречена развиваться именно так? Причин несколько. Неочевидная — Россия и Япония, это два принципиально разных общества, и посылаемые в обе стороны сигналы не доходят до адресата. К примеру, в Японии полагают, что программой экономического сотрудничества помогают России, находящейся под санкциями. В Москве же считают, что российский рынок — заветная мечта японских бизнесменов, и обязанными себя совершенно не считают. А вот на символические японские санкции россияне обижаются как на «настоящие» американские, хотя японцы всячески подчеркивают (совершенно справедливо), что кроме названия в них ничего нет. Потому что для Москвы символы порой важнее реальности. Но главное обстоятельство состоит в том, что ни Россия, ни Япония не видят никаких стимулов отступать со своих позиций в этом конфликте. И Москвой, и Токио вопрос заключения мирного договора воспринимается как важный, но совершенно несрочный. Его отсутствие не мешает сотрудничать ни в политике, ни в экономике, естественным ограничителем здесь выступает, скорее, отсутствие взаимных интересов. Страны являются членами разных альянсов (реального американо-японского и условного российско-китайского) и включены в разные экономические контуры. Проведенная в начале июня инспекция Южных Курил японской частно-правительственной делегацией имела минимальные результаты: россияне не пошли на такую мелочь, как упрощение режима посещения захоронений японцев, живших на островах до войны. Токио, в свою очередь, не готов даже пообещать, что в случае возврата островов на них не будут размещены никакие военные объекты. Хотя подобные взаимные уступки помогли разрешить спор между Швецией и Финляндией по поводу Аландских островов. Военная целесообразность сразу отодвигает переговорный процесс на второй план: Россия демонстративно обновляет войска на Курилах, Япония — наращивает систему противоракетной обороны, которую Москва считает направленной против себя. Переговоры по линии военных и внешнеполитических ведомств по-прежнему выглядят как зачитывание друг другу позиций без готовности вести диалог по существу. Российско-японские отношения заслуживают большего, но для этого обе стороны должны пойти на риск, поверив друг другу и совершив ряд взаимных уступок. Видимо, предпосылок для такого развития событий пока нет. Михаил Коростиков, корреспондент “Ъ”