Эскадрон историков

Если бабушка прислала вам мохеровый шарф — не закатывайте глаза. В ее молодости мохер, кримплен и бархат были теми элитными тканями, которые можно было купить только в магазинах «Березка», где джинсы, сумки из синтетики, стереосистемы и даже автомобили ждали своих суперуспешных будущих хозяев. Тех хозяев, которым повезло поработать за границей и в принудительно-добровольном порядке обменять свои валютные накопления на чеки сети магазинов «Берёзка», а ими, в свою очередь, расплачиваться за импортные товары, недоступные обычным советским гражданам. Валютные денежные переводы в СССР получали и писатели, и изобретатели и научные сотрудники, печатавшиеся в научных журналах. Правда, на руки получали не деньги, а чеки, и не в том объеме, который им выплачивали зарубежные издатели: «Когда советские патенты продавались за границу, государство получало валюту. Сначала было решено, что самим изобретателям валюта доставаться не должна. Минфин объяснял это так: „Установление для изобретателей выплаты вознаграждения в сертификатах „Внешпосылторга“ поставило бы их в привилегированное положение по сравнению с работниками, работающими на предприятиях, поставляющих продукцию на экспорт, что было бы неоправданным“. Однако в 1978 году было принято решение выплачивать изобретателям через Государственный комитет по делам изобретений и открытий вознаграждение в виде чеков „Внешпосылторга“, но не более 3% полученной из-за границы суммы, а также не больше, чем за такое изобретение положено в СССР (в переводе на рубли). Разница же, как всегда, поступала в союзный бюджет». Этот и многие другие реалии 80-х гг. описаны в книге «Магазины „Березка“: парадоксы потребления в позднем СССР» — почитайте, это интересно. А потом налейте себе колы, заешьте ее бургером и не нойте, что вам чего-то в этой жизни не хватает. Продолжая тему еды, плавно перейдем к другой книге — «Китай кусочками» Юрия Иляхина. В ней много и подробно рассказывается о разных сторонах быта современных китайцев: их кулинарных привычках, ведении деловых переговоров, урбанизации крупных городов КНР. Трудолюбивые китайские граждане, кстати, считают русских немного ленивыми — может, зря? Сами китайцы в ведении бизнеса придерживаются правила «хватит высиживать, пора откладывать»: «Терпите и терпите. Почему терпение два раза фигурирует в нашей формуле успеха? Потому что одной порции может не хватить. Тогда лезьте в карман за дополнительной. Но! Это совсем не значит, что вам совсем не надо суетиться, не надо подталкивать партнеров и соглашаться со всем, что вам предложат. Отнюдь. Никто вам этого не запретит. Однако следует помнить, что коэффициент ваших действий будет значительно ниже, чем могли ожидать». Оно и понятно — у Китая столько славных тысячелетий за спиной, и сколько еще впереди, так стоит ли бежать? Отношения с помянутыми выше китайскими соседями у нас складывались далеко не всегда мирно. В XVI веке геополитические решения России (о расширении границы на восток), привели в итоге к столкновению с Цинским Китаем, одной из мощнейших держав той эпохи. Но и до этого времени пролилось много крови перед и за Уральскими горами: «Войны с приуральскими народами тянулись столетиями и бывали успешны для обеих сторон. После взятия Казани отряды вотяков и черемисов убивали московских купцов на Волге; повстанцев нашли и семьдесят четыре человека казнили. В ответ на это вспыхнул бунт, причём восставшие разбили крупные силы русских, посланные на их усмирение. Воевода Борис Салтыков выступил против бунтовщиков из Свияжска зимой, с отрядом пехоты и конницы. Неприятель бросил против него… лыжников (!), те окружили воинство Салтыкова и разгромили его, уложив около пятисот бойцов. Сам Салтыков был взят в плен „…и зарезан варварами“». Труд Михаила Кречмара «Сибирская книга. История покорения земель и народов сибирских» вызывает противоречивые чувства, и читать его книгу стоит, параллельно роясь в других исторических источниках — во избежание некоторых возможных перекосов в трактовках. Изучение внутренней политики великих держав — процесс захватывающий. Франсуа Рене Шатобриан говорил: «История народов есть шкала человеческих бедствий, деления которой обозначаются революциями». Современное российское общество вновь и вновь пытается разъять на составляющие и оценить события столетней давности, и это осмысление невозможно без знакомства с теми личностями, которые в прямом смысле сделали своими руками февральскую революцию 1917-го года. Поэтому дальше речь пойдет о «Товарище Керенском» — историческом исследовании Бориса Колоницкого. «Первые речи и приказы Керенского содержали требование „железной дисциплины“, дисциплины нового типа, при этом он обращался к авторитету революционной традиции. Первоочередными задачами министр считал борьбу с дезертирством и создание условий для продвижения храбрых и инициативных военнослужащих. В некоторых текстах Керенского упоминалось и о возможности наступления российской армии». Современник Керенского преподаватель Сергей Каблуков, сочится ядом: «На фронте Керенского, военного министра, прозвали „главноуговаривающим“. Это и верно, и метко, и довольно зло. Позорное бегство одичавших и разнузданных солдатских орд перед численно слабейшим неприятелем, приведшее к захвату немцами всей Румынии, а в будущем, пожалуй, даже и Киева и Одессы — таковы результаты его уговоров и его слепоты за пять месяцев „революции“». История — тонкая и гибкая материя, ее пишут, перекраивают, переписывают, частенько подгоняют под фигуру того, кто сейчас находится у власти, история почти всегда заложница идеологии. Где место современного человека на оси времени, что он может изменить, изучая ошибки прошлого? Если вам приходилось задумываться над вопросами, какие силы сошлись в борьбе за историю и что происходит, когда история пересекается с политикой, то обо всем этом пойдет разговор в книге профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге Ивана Куриллы «История, или Прошлое в настоящем».