Как нужно проектировать города (и почему сейчас это делают неправильно): мнение архитектора

Самый полезный навык, который я приобрел, будучи архитектором, — это способность к увеличению и уменьшению масштабов, в любой момент времени одновременно держать в уме карту всего: от дизайна дверных ручек до генерального плана. Другими словами, «шарить в теме». Если бы вы проектировали фруктовый пирог так, как проектируются здания, то задали бы координаты каждого орешка и изюминки. Каждый пирог выглядел бы одинаково, и в нем бы определенно было нечто нерукотворное. Никто не проектирует фруктовые пироги, точно определяя координаты его ингредиентов. Но пирожные не проектируют, их готовят по рецептам — и в связи с тем, что каждый раз человек, следующий рецепту, действует чуть по-разному, из-за небольших изменений в окружающей обстановке конечный результат каждый раз немного отличается. Чем больше создаваемый по рецепту продукт связан с индивидуальным человеческим воздействием и его местным окружением, тем более частным и самодельным он выглядит, а за изделия, сделанные вручную, люди зачастую платят более высокую цену, чем за товары промышленного производства. Итого: вещи, сделанные по рецепту, в отличие от спроектированных, имеют более выраженный характер, а сделанные по рецепту вручную имеют еще более выраженный характер. Пирожные массового производства никогда не станут такими премиальными, как, скажем, iPhone. Вещи, созданные по рецепту, а не по проекту, имеют характеристики, схожие природным миром. ДНК часто называют чертежом организмов, но это не так, ДНК – это рецепт. Существует реальная связь между рецептами и организмами, и рецепты лежат в сердце органического «дизайна». В естественных, «органических» системах все немного отличается, но основывается на одном и том же шаблоне, и расшифровка этих шаблонов позволяет раскрывать рецепты. Некоторые шаблоны мы видим в созданной окружающей среде, и то, как они соотносятся друг с другом, было хорошо описано Кристофером Александром в его «Языке шаблонов». Шаблоны Александра кодируют не только объективные признаки о форме и функции, но также субъективные и эмоциональные. Например, один шаблон объясняет, как освещение над столиками в ресторанах создает интимную обстановку. Так как шаблоны описываются вербально и с помощью диаграмм, они зашифровывают созданную человеком среду так, что ее потом можно воссоздать, как по рецепту. А так как разные паттерны описывают, как они связаны друг с другом, они формируют синтаксис некоего подобия языка – язык шаблонов. Шаблон Кристофера Александра. Александр больше признан в среде разработчиков программного обеспечения, чем среди архитекторов, так как ранее он часто показывал, как некоторые концепции объектно-ориентированного программирования применяются в других дисциплинах. Зачастую люди чувствуют себя более комфортно в органической среде, сформированной с течением времени по паттернам, чем в стерильном, явно спланированном дизайне. Джейн Якобс ясно это осознала и направила свои усилия на защиту органического характера района West Village на Манхэттене. Баланс между проектированием и рецептами Тем не менее не все должно быть органическим. Кустарный iPhone не имел бы достаточного качественного уровня, чтобы иметь отличную функциональность. Не хайтек-эстетика походила бы на китч, являясь скюаморфной – то есть имея форму, претендующую на что-то, чем на самом деле не является, будучи сделанным, например, из дерева. Некоторые вещи действительно становятся раздражающими, когда они спроектированы в «органическом» стиле, и Дэвид Кроненберг в фильме «Экзистенция» показал хорошие примеры этому. Как и везде, тут нет четких и жестких правил, и в проектировании городов лучше всего работает баланс геометрического дизайна и органических особенностей данной местности, которые компенсируют друг друга. Нет лучшего примера, чем Центральный парк Нью-Йорка: простой прямоугольник и романтический ландшафт. Не каждый органический дизайн приятен. Органические игровые приставки в фильме «Экзистенция» похожи на деформированного новорожденного младенца, присоединенного к матери пуповиной. Они обладают эстетическими качествами, которые инстинктивно тревожат. Они словно неестественно зависли между натуральным и рукотворным. В качестве примеров того, как хорошо работает высокогеометрический или минималистичный модернизм, когда он сбалансирован с органическим окружением, посмотрите на деревья или скульптуры у Миса ван дер Роэ, которые являются важнейшими компонентами его дизайна, а элегантно спроектированное здание, построенное из стандартных промышленных составляющих, такое как Eames house, лучше всего выглядит, в окружении пятнистого света от крон деревьев. Проекты Миса ва дер Роэ не были бы столь эффектны без сознательно выбранных органических элементов, таких как фигурные куски скульптур или деревья. Деревья являются неотъемлемой составляющей того, почему дизайн Дома Эймсов настолько удачен. Точно такое же здание в бесплодной промышленной зоне, окруженное подобными, пусть даже и менее элегантными, строениями, не смотрелось бы так хорошо. Почему города промышленной эры не создавались по рецептам Новые города не разрабатываются с нуля по рецептам из-за инфраструктурных ограничений. Органично разраставшиеся средневековые городки трудно было назвать хорошей основой для транспортных и инженерных сетей. Однако необходимость данного функционала для высокоупорядоченных городских планов меняется с тем, как информационные технологии делают возможными связи, независимые от физического окружения, а интеллектуальная автоматизация позволяет осуществлять физическое перемещение из точки в точку в самонаправляемых капсулах вместо массовых перевозок по фиксированным магистралям. Повсеместное использование смартфонов с активированным GPS полностью снимает понятие «заблудиться», а автономные автомобили с запрограммированным маршрутом и ячеистая топология энергетической системы позволяет планировкам органического города заменить сети. Города в индустриальную эпоху выглядят механическими, города в информационную эпоху могут выглядеть, как фрактальные сети – как сама природа. Город будущего: Прованс с Wi-Fi. В будущем связанные потоки товаров и информации означают, что города смогут проектироваться с использованием рецептов, создающих среду, которая будет служить хорошо понятным эмоциональным потребностям. Они могут быть спроектированы именно так, чтобы способствовать здоровому взаимодействию на разных уровнях: от индивидуумов до перекрывающихся слоев общества и его служб, от ощущения дверной ручки до мест проведения мероприятий. Упраздняя уличные планы, решающие промышленные инфраструктурные потребности, города могут быть спроектированы в таких формах, которые будут служить потребностям нашим: эмоциональным и эстетическим. Если сделать эти формы выводимыми из хорошо понятных рецептов и шаблонов, они пойдут значительно дальше поверхностных попыток планирования в органическом стиле, типичном для засаженного садами пригорода. Это выглядит натуральным на первый взгляд, но было сделано по чертежам, а не рецептам (то есть спроектировано, как пирог — с жестко заданными координатами его ингредиентов). Не этот. Я выбрал генеральный план случайного современного города слева (Зувара в Ливии), чтобы проиллюстрировать, что, по моему мнению, не является органическим. Этот город может иметь внешние атрибуты, связанные с природными элементами — много кривых и зелени, — но он определенно искусственный. Планы Зувары имеют больше общего с районом ХХ столетия справа, чем с по-настоящему органической планировкой многих средневековых городов. Рим – один из немногих городов, где есть места, намекающие, что могли создать создаваемые по рецептам города в плане баланса между геометрией и органичностью. Красивое ветшание с характером = патина. В Риме много патины. Не всякое разрушение является патиной, часть — это просто грязь, как, например, показывает эта фотография из нью-йоркской подземки. Реакцией на этот вид органического разложения стала идея, что такие районы, как Гринвич Вилладж, могут быть снесены, как и многие жилые арендные дома в бедных кварталах городов от Глазго до Нью-Йорка. Разрушение «органических» трущоб создало импульс, чтобы вымести оттуда бедняков и загнать их в опрятные современные высотные дома. Когда они ветшали, в них не было ни своего характера, ни санитарии. Модернизм требует высококачественных материалов и обслуживания, так как его эстетический вид плохо сохраняется с течением времени. Здесь не идет речь про натуральные формы, которые раскрываются, когда на них появляется отпечаток времени. Помятая и поцарапанная машина больше не является привлекательной в том же смысле, в каком может быть красив поцарапанный и изношенный деревянный деревенский стол. В Павильоне Барселоны, показанном здесь, использовались дорогие прочные материалы: стены из оникса, колонны из нержавеющей стали и травертиновый пол — материалы, которые не использовались при строительстве высотных домов выше, где модернизм «за недорого» со временем катастрофически приходил в упадок. Заметьте, модернизм фигурной скульптуры (на месте которой с таким же успехом могло быть и дерево) хорошо уравновешивает органические вещи, оттеняет их, как рамка картины вокруг пейзажа. Подобно языку шаблонов Кристофера Александра, являющегося иерархическим списком рецептов, генеральный план создаваемого по рецептам города состоял бы из серии связанных рецептов для различных масштабов и типов взаимодействия: от общества до домохозяйства и человека. Это позволило бы городу иметь характер на всех уровнях от дверных ручек до планов улиц, иметь значение и детали на каждом уровне и, соответственно, связи между ними. Паракеш Кристофера Хольца и Йоганна Ватцке. Прекрасный пример города, сделанного на основе рецепта. Вы не смогли бы спроектировать подобный город с нуля до появления повсеместных компьютерных вычислений по двум очень разным причинам: 1. это был бы невозможный лабиринт при использовании карты, вместо, скажем, смартфона. 2. Его дизайн требует компьютеров для вычисления визуального результата рецепта. Этот город был сгенерирован компьютером из нескольких правил о внутренних дворах и водных потоках. Конечный результат выглядит, как город-оазис среди пустыни (отсюда и название — обыгрывание слов параметрический и Марракеш) — хотел бы я здесь жить. Возвращение декораций в современную архитектуру без подделки под историю Долгое время модернизм лишал архитектуру украшений, так как это не вписывалось в идею рациональности в «современном» постиндустриальном мире науки и технологий и потому являлось бы фальшивым, нечестным и неэргономичным. Постмодернизм стал попыткой вернуть то значение с помощью декораций, однако при переходе от теории к реальности смысл был совершенно упущен. Теория осознала, что такие тематические парки, как Лас-Вегас, не заботятся о «честности», так как все, что они делают, — это продают фантазии, сохранила идею смысла и повествования в созданной среде и не имела проблем с украшением. Короче говоря, украшения все еще имели место, но это уже была реклама, а не архитектура. Основополагающая постмодернистская книга по архитектуре называлась «Уроки Лас-Вегаса». Проблема была в том, что когда архитекторы начали строить постмодернистские здания, они в основном создавали более паршивые версии классических зданий, стерильные массивы с формами в древнеегипетском или древнегреческом стиле, дешевыми в производстве, если не делать резьбу. Эти здания ничего не сообщали, они могли сказать о сегодняшнем мире меньше, чем неоновая вывеска из Вегаса. Вывески в Вегасе —более иконические и имеют больше смысла, чем постмодернистская архитектура. Если бы Вегас был адом тематических парков, тогда Дисней был бы раем, идеальным местом для постмодернистской архитектуры. Однако этот классический плагиат, дополненный семью гномами-кариатидами (скульптурная фигура, поддерживающая, подобно колонне, выступающую часть здания – прим. пер.) известного архитектора, для Диснея имеет значительно меньший архитектурный резонанс, чем главная улица Диснейленда, США. Декорации и современная архитектура окружали нас все время, мы просто этого не замечали. А вот Ридли Скотт заметил: образ будущего в фильме «Бегущий по лезвию» показывает корпоративные логотипы и гигантскую плавающую и двигающуюся рекламу. Декорации тесно связаны с понятием построенного по рецепту города по двум причинам: Оформление важно для форм, предназначенных для удовлетворения эмоциональных потребностей. Декорации — это часть того, что делает пре-модернистскую архитектуру похожей на органическую, так как натуральные вещи, как правило, имеют детали во всех масштабах, тогда как чисто геометрические формы — нет. Сегодня благодаря выведенным рецептам у нас есть понимание, как создавать формы с детализацией на всем масштабе с помощью повторяющихся фрактальных алгоритмов, в точности таких же, как производит природа. Мы можем совместить это с пониманием смысла через ассоциации (рекламный стиль оформления, как искусство, а не как реклама), чтобы вложить смысл и оформление в рецепты для современного города. Смыслы в архитектуре — в отрыве от идеологии Профессия проектирования городов называется планированием, и планировщики городов зачастую считаются не художниками, а государственными служащими или бюрократами, добивающимися роста эффективности. Однако механизм, по которому планировщики часто действуют, — это рецепты, а не планы. Планировщики часто создают правила (рецепты), по которым города могут возникать органически, а не скрупулезно все описывающие чертежи и планы. Путем слияния социального научного процесса планирования с явно художественными задачами архитектуры планирование становится чем-то совершенно новым. Пятнистый свет. Пример того, как понимание человеческого поведения может позволить нам создавать проектировочные шаблоны, решающие эмоциональные потребности. Эта плоская геометрическая стена пробудила бы совсем другие чувства, если бы была освещена без теней в пасмурный день в жилом комплексе Северной Англии. Возможно, пятнистый свет — это не просто шаблон культурного дизайна, а генетический шаблон, который мы развивали в течение миллионов лет в поиске тени деревьев и потому успокоены световым паттерном, прошедших через колышущуюся листву лучей. Дело не только в том, как социальная наука охватывает искусство, но также в социальной науке, которая становится естественной наукой, чтобы зашифровать то, как служить иррациональным, но человеческим потребностям и поведению. Экономика расширяется, основываясь на понимании иррациональности рынков, потому что вовлечены люди, и она знает, в чем состоит иррациональность. Так и наука о поведении может быть привлечена для служения нашим потребностям в создании окружающей среды. Невероятное сотрудничество Тверского и Канемана помогло раскрыть потенциал превращения гуманитарных наук в естественные через рациональное понимание иррациональности. Это может помочь нам объединить художественные и научные потребности таким образом, чтобы город планировал эмоциональное и физическое благополучие людей. Если рецепты для города применяют недавнее научное понимание человеческого поведения, они могут служить человеческим потребностями больше с психологической точки зрения, чем с функциональной, служить духовным потребностям без необходимости быть привязанными к определенной идеологии или религии. Мы можем создавать рецепты для новых городов, которые благодаря дизайну будут делать людей счастливыми, а не только являться местом жительства. Величественная декоративная геометрическая архитектура купола часовни Синдоне в Турине работы Гуарини. На протяжении столетий декоративные стили сознательно применялись в религии, идеологии и торговле. Они должны быть повсеместно включены в рецепты наших городов. Материалы по теме: Основатель российской системы доставки по трубам: «Сейчас наша главная задача — запустить пилот» Беспилотные автобусы — это не фантастика, а скорое будущее Самый фотогеничный архитектурный тренд начался с одной смелой кофейни в Лос-Анджелесе Умная Москва: какими технологиями нашпигована столица