Комиксы: «выздоровевший» Джокер бьётся за «свой» Готэм

Каким-то образом (не суть важно, каким) Джокер сумел убедить докторов, что более не болен, не заразен и не опасен для общества, — и одним ужасным днём его выпустили из лечебницы Аркхем. Встречать его рискнул поехать некто Джонни Фрост, полагающий о себе, что он «из тех парней, кто уходит с музыкой»: «гангстер мелкого пошиба», отсидевший в тюрьме пять раз и зарёкшийся попадать туда снова. Для него работа с Джокером — возможность заметно продвинуться по карьерной лестнице и стать кем-то, с кем считаются остальные бандиты. Меня зовут Джонни Фрост. Вы обо мне не слышали, но я всегда знал, что обо мне ещё услышат. Что меня ждут большие дела — большая судьба, — и люди меня заметят и запомнят. У меня будет всё: места в первом ряду, дорогие костюмы, персональная комната в самом шикарном ресторане города. Я стану большим человеком. Между тем Джокер для начала снимает кожу с одного знакомого дельца, потом грабит банк («Как всё прошло?» — «Сносно. Но не круто. Но сносно. Скучно. Сигнализация не сработала. Никто не умер. Ну, может, в другой раз») и убивает «с десяток готэмских главарей средней руки». А всё потому, что за время его отсутствия здесь произошли заметные перемены и контроль надо всем — «от овощных лотков до устричных баров» — прибрал к себе Харви Дент («Хочешь делать дело — плати Денту»). Теперь приходится превратить «Готэм в сортир», чтобы прежний баланс сил был восстановлен. Покидая вас, я думал, что оставляю город в надёжных руках, но похоже, кое-кто решил нагреть лапы. И знаете, что этот кое-кто сделал? Расстегнул ремень, стащил со своей жирной жопы штаны и насрал. В моём городе… В моей песочнице… Прямо на меня… Потому что Готэм — это мой город.Так кто из вас готов помочь мне вернуть его? Изначально Брайан Аззарелло и художник Ли Бермехо задумывали мини-серию «Джокер: Тёмная ночь», которая в итоге вылилась в самостоятельный графический роман «Джокер». Работа над ним совпала по времени с появлением первого нолановского фильма «Бэтмен: Начало», а рекламная кампания была приурочена уже к премьере «Тёмного Рыцаря». Повлияло ли одно на другое — судить не нам, но очевидно, что авторы как фильмов, так и комикса вдохновлялись классическими нуарами, а в лице этого нарисованного Джокера отчётливо проступают черты Хита Леджера в характерном гриме. По своему замыслу этот роман — очередная попытка разобраться, кто же такой этот Джокер, заглянуть в бездну его души (если у него вообще есть душа) и если не оправдать, то хотя бы попробовать понять этого самого известного из злодеев бэтмениады. Вы понимаете, что связались с психопатом, больным человеком, из-за которого вы умрёте? Он будет стоять над вашим телом, с его рук будет капать ваша кровь, и обещаю, он будет смеяться… Вовсе не потому, что ваша жизнь для него ничто, пустышка… А потому, что смерть для него — самая смешная шутка на свете. Джонни Фрост, от лица которого ведётся повествование, прекрасно понимает, что Джокер — это «зараза, поразившая Готэм-сити, лекарства от которой нет», но, тем не менее, не в силах устоять перед его несомненной мощью и отрицательным обаянием. «Я хотел стать как Джокер. Наверное, я сошёл с ума», — признаёт Джонни, впитывая при этом уроки своего нового босса («Никогда и ни перед кем не извиняйся за то, как ты выглядишь»), перенимая как его «чувство юмора» («Не шути шучёного»), так и привычки с манерами («Он как будто мысли твои читал. Так, словно они у тебя на лбу крупными буквами написаны»). «Его настроение — как погода… Влияет на всех вокруг», — отмечает он, наблюдая за Джокером днём и ночью, и тогда, когда тот возбуждён благодаря «колёсам» («Я годами на них сижу»), и когда изображает из себя рыбака с удочкой, и когда самостоятельно разбирается с неугодными («Либо он практиковал подход „Если хочешь сделать что-то хорошо…“, либо просто наслаждался… работой?»). «Я немало гулянок повидал, но это был тот ещё чумовой загул, — завистливо описывает Фрост вечер их знакомства. — Все не просто сорвались с цепи, а выдрали цепь из стены и стену из дома. Вот это была уважуха». И довольно быстро приходит к пониманию того, что «настоящая власть — это когда держишь всех за яйца». Дело в том, что… я больше не сумасшедший. Просто очень злой. Я потерял власть над Готэмом… И это меня бесит. Среди действующих лиц тут — не только уже упомянутый Харви Дент, но и Харли Квинн, Крок, Загадочник, Пингвин (которого Джокер не без презрения обзывает Эбнером). Кого здесь долгое время нет, так это … Бэтмена, который прокрадывается на страницы романа разве что прозрачной тенью, заголовком в газете («Бэтмен разоблачает сеть подпольных боёв!») или лёгким намёком («Кое-кто здорово на тебя зол.» — «Правда? Чудесные новости. Я ведь только ради этого и встаю по утрам. Все мои мысли только о нём.» — «Я не про него. Хотя уверен, он тоже не в восторге от твоих подвигов. Я говорил о Денте»). Кажется, что так до конца и будет, что это такой хитрый концептуальный ход — рассказать историю Злодея в отсутствии Героя. Но нет: в полной мере авторы эту задумку не реализуют и в определённый момент на небе всё-таки зажигается бэт-сигнал, после чего наступает время для окончательного вывода: Джокер был, есть и будет. Потому что от него нет лекарства. Вообще никакого. Только Бэтмен. Но в отличие от историй про самого Бэтмена, здесь вряд ли стоит искать «свет в конце тоннеля» и какую-либо мораль — ну разве что кроме той, что дружба с дьяволом добром никогда не обернётся. 120-страничный «Джокер» Брайана Аззарелло и Ли Бермехо — мрачная и безжалостная, но в то же время основательная и хорошо продуманная работа, этакая легенда о бесстрашном лютом разбойнике, который знает «о смерти всё», изучив «её вдоль и поперёк», и «больше всего на свете» ненавидит извинения. Это повесть о том безумии, с которым никому не захочется столкнуться в реальной жизни. Добавим к этому, что настоящее издание делюкс включает в себя не только привычный графический набор, первоначальную авторскую заявку и примечания, но и забавный разворот «Джокер и Лекс» про двух гигантов Вселенной DC, созданный в стилистике «Кальвина и Хоббса» «как дань уважения к классическому газетному комиксу Билла Уоттерсона». Вот так одни комиксы влияют на другие — даже при очевидном различии аудиторий и жанров.