Приказ Маннергейма об уничтожении партизан не выполнили благодаря героизму и жестокости
Ровно 75 лет назад в Карелии состоялся кровавый бой между финнами-оккупантами и советскими партизанами. Он стал одним из самых значимых боев такого рода в истории ВОВ, при этом его история чрезвычайно показательна. В ней переплелись героизм и жестокость, моральная неоднозначность ее подробностей вызывает споры, а точка не поставлена до сих пор. По итогам двенадцатичасового боя, о котором идет речь, 1-я партизанская бригада майора Ивана Григорьева прорвала кольцо окружения, хотя, казалось бы, не имела на это никаких шансов. Несмотря на прямой приказ Маннергейма «Ни один советский партизан не должен вернуться на свою сторону!», партизаны вырвались и вернулись. Однако цена за это оказалась крайне высокой. «Бей фашистов» В ходе Великой Отечественной войны значительная часть тогдашней Карело-Финской ССР была оккупирована армией Финляндии и частями германского вермахта. При этом финны намеренно проводили политику этноцида, разделив местное население на две группы. В одну из них – «родственные народы» – зачислили карелов, местных финнов, ингерманландцев, вепсов, эстонцев, мордву. В число «ненационального» населения попали русские (46,7%) и украинцы (1,3%). Принадлежность к той или иной группе влияла на зарплату, распределение продовольствия, свободу передвижения. Более того, «неродственное» население предполагалось постепенно выселить на территорию РСФСР, оккупированную Германией. В связи с этим фельдмаршал Карл Маннергейм 8 июля 1941 года отдал приказ о заключении «неродственного» населения в финские концлагеря, через которые прошли свыше 64 тысяч советских граждан (около 18 тысяч из них умерли, в том числе от голода). В том числе и поэтому летом 41-го в оккупированной Карелии активно закипела деятельность по организации партизанского движения – всего было создано пятнадцать отрядов общей численностью 1800 человек. Сначала они действовали в прифронтовой полосе, но с декабря начали глубокие рейды в расположение противника. Так, летом 1942 года 1-я партизанская бригада под руководством Ивана Григорьева совершила поход в тыл врага, продолжавшийся 57 дней. Советское Информбюро в сентябре 1942 года сообщало об этом рейде так: «Партизаны прошли по лесам и болотам почти 700 километров, нанося внезапные удары по коммуникациям противника. Против партизан были брошены пограничные части и шюцкоровские отряды. В боях с белофиннами партизаны истребили до 750 солдат и офицеров, уничтожили большое количество автоматического оружия, радиостанций, снаряжения и боеприпасов». За сухими строчками официального коммюнике скрывалась поистине драматичная история. В начале войны Иван Антонович Григорьев (кстати, карел по национальности) числился командиром взвода в партизанском отряде «Бей фашистов», с октября 1941 года командовал батальоном особого назначения Карельского фронта, с февраля 1942-го возглавлял 1-ю партизанскую бригаду. Будучи решительным и агрессивным военачальником, он был сторонником стратегии нанесения ударов по тыловым коммуникациям врага, для чего его бригада общей численностью 648 человек и выдвинулась в очередной рейд в июне 1942-го. Вот выдержка из приказа штаба партизанского движения при военном совете Карельского фронта: «Командиру 1-й партизанской бригады, майору тов. Григорьеву и комиссару, ст. политруку тов. Аристову в составе шести отрядов 29 июня с. г. с исходного положения поселок Сегежа выйти в район тыла противника, ограниченный пунктами Пряккила, 2-я Кумса, Кондопога, Петрозаводск, Шотозеро, Суоярви, Лубо-Салми, на срок не менее двух месяцев. Линию охранения противника перейти в районе между пунктами Кала-ярви и Лин-ярви, после чего сосредоточить отряды бригады в районе Поросозеро». Партизанам предписывалось громить вражеские штабы, захватывать ценные документы и нарушать коммуникации противника. Но уже в начале похода бригада Григорьева столкнулась со сложностями. Перейти линию фронта в намеченном месте не удалось, разведгруппы натыкались на дозоры и минные поля. Лишь в ночь на 12 июля, совершив почти стокилометровый обход, партизаны проникли на территорию, занятую противником. «Мы все погибнем, но не уйдем отсюда» Проход удалось найти между Елмозером и Ондозером в Медвежьегорском районе Карелии. Однако 15 июля финский патруль обнаружил тропу, по которой двигалась бригада, определив направление их маршрута. Враг начал стягивать свои части для перехвата, а вскоре ночные костры русских засек самолет-разведчик. Первый бой произошел 18 июля в безлюдном лесном поселке Тумба Муезерского района, где партизаны в течение нескольких часов безуспешно ждали самолеты с продуктами. Дав отпор финнам, бригада начала отступление. Ситуация привлекла внимание самого Маннергейма, который заявил генерал-майору Лаатикайнену, командовавшему финскими частями в этом регионе, что ни один из партизан не должен спастись. Для этой цели в район были переброшены 2-й и 4-й батальоны 12-й бригады финской армии и другие подразделения – в общей сложности финны направили против партизан более пяти тысяч солдат и офицеров. Враг изнурял бригаду бесперебойными стычками, Григорьев терял людей – одни погибали, другие получали ранения, их приходилось тащить на носилках. Особенно беспокоило командира то, что снабжение продовольствием никак не удавалось наладить. Взятые с собой сухари и консервы подошли к концу, грибов и ягод для пропитания не хватало – и партизаны начали умирать от голода в буквальном смысле слова. Но при этом все-таки находили в себе силы отбивать вражеские атаки. 29 июля 1942 года «центр» передал приказ: выходить в свой тыл, по пути уничтожая гарнизоны противника. Сутки спустя Григорьев отправил ответную радиограмму, скупые строчки которой говорят сами за себя: «Возвратились на высоту 261,9. Ждем здесь продукты питания. Положение тяжелое, имею еще два случая голодной смерти. Спешите. Мы все погибнем, но не уйдем отсюда, пока не получим продуктов». К вечеру того дня противник окружил высоту значительными силами, подтянул легкие минометы. Разыгралось поистине беспримерное сражение, в котором истощенные голодом бойцы сошлись с отборными финскими частями. По имеющимся оценкам, общие потери финнов в том бою составили свыше 200 человек, в то время как партизаны потеряли 60 убитыми, 35 ранеными и 12 пропавшими без вести. Сам Григорьев был четырежды ранен, но продолжал руководить отрядом. К утру 31 июля, когда захваченный пленный известил, что к высоте подтягиваются новые силы врага, решено было прорываться. Из воспоминаний командира взвода партизанского отряда «Буревестник» Сергея Жиганова: «...На высоте 264,9 мы были сняты с обороны и посланы в поддержку двум наступающим отрядам. Спускаясь с высоты, мы сразу вступили в бой. Командовал нами сам комбриг Григорьев. Я прямо сразу наткнулся на минометчиков. Расчеты расстрелял, а три миномета достались нам. Повернув их в обратную сторону на финнов, ребята стали пускать мины. Поднимаясь на вторую высотку и расстреливая отступающих финнов, был ранен И. С. Тихонов, помощник комиссара по комсомолу. Наше наступление кончилось. Было много убитых, раненых. Командиры взводов Гришуков и Григорьев приказали отходить. В лесу все перемешались – и финны, и свои. Отходя, расстреливали появлявшихся финнов. Так попал на мушку и майор Пертула. Я взял у него носовой платок чистить пулемет, а в нем оказались ручные часы, которые я передал комиссару бригады Аристову. Командир взвода Гришуков взял себе свитер и снял сапоги, так как его развалились...» Иван Григорьев погиб в том бою. Это произошло, когда он с частью бойцов предпринял отвлекающую атаку на противника. Карельский прозаик Дмитрий Гусаров, написавший в 1976 году по документальным источникам повесть «За чертой милосердия», так рассказал о его последних минутах: «Комбриг успел пробежать несколько десятков шагов. Он заметно отставал, сил уже совсем не было. Взвод, разворачиваясь на ходу, бежал под прикрытием кустов наперерез отходящему противнику, Григорьев остался позади, и в это время длинная пулеметная очередь с горушки за болотцем сразила комбрига. Он медленно и бесшумно осел на землю и больше не шевелился. Оглянувшись, командир взвода увидел позади неподвижного Григорьева, понял, что произошло. Одного за другим он послал к комбригу двух бойцов, но оба тут же на глазах погибли под пулеметными очередями, а через несколько минут спереди приблизился противник и стало уже не до этого. Много финнов полегло возле этого болотца, но и из взвода, с которым пошел в атаку комбриг, удалось пробиться к своим лишь двум бойцам». С гибелью комбрига рейд не закончился. Принявший на себя командование комиссар Николай Аристов, дабы обмануть врага, принял решение прорываться не на восток, а на запад. План предусматривал выход к Елмозеру в Медвежьегорском районе, откуда предполагалось осуществить переправу на восточный берег на плотах. Переправа под огнем противника и последовавшее за этим форсирование двухкилометрового болота стали для партизан последним испытанием в этом походе. Из песни слов не выкинешь: от своих – тех, кто стал неподъемной ношей – приходилось избавляться. Из воспоминаний участника похода Бориса Воронова: «У нас в бригадном походе всех, кто не мог самостоятельно идти, пристреливали. Я сколько раз видел это сам. Не Аристов, а начальник штаба Колесник назначил для этого четверых человек – Соловьева, Дохно, Зиновьева и четвертого, фамилии которого не помню. Они шли сзади. Тяжело ранен или упал с голоду, идти сам не можешь – безо всякого бромида, щёлк в голову из пистолета. Зароют в мох, и все. И все партизаны тогда об этом знали. Видели же, конечно. И что могли сделать?» Ранним утром 25 августа 1942 года уменьшившаяся вчетверо бригада вышла к реке Сегежа. За спиной остались 57 дней и пятьсот километров лесных троп, 26 боев, беспрерывный голод, не менее шести прорывов через заслоны и окружения. «Воронье кружится над опушкой леса» Об одном из трагических эпизодов, связанных с походом бригады Григорьева, следует рассказать особо. 7 августа от бригады отделился отряд «Мстители» (почти сотня человек, включая восьмерых женщин-санитарок) под командованием Александра Попова – он был направлен за продуктами, сброшенными с воздуха примерно в пяти километрах от основного маршрута (это следовало из полученной радиограммы). Отряд ушёл и сгинул, буквально растворился в карельских лесах. Позже выяснилось, что отряд Попова окружила и атаковала финская рота под началом Вилье Виеримаа. Русских бойцов уничтожили всех до единого. Партизан Павел Оберемко, вскоре вышедший на место гибели отряда, рассказывал: «Однажды, смотрю, воронье кружится над опушкой леса. Думаю, что-то есть... Иду. Смотрю – люди лежат. Начинаю рассматривать и узнаю среди убитых Попова, Лонина, Пекарского, Машу Сидорову – весь 3-й отряд... Кого узнал по почерневшему лицу, кого по одежде. Их было человек сорок. Хотя не считал... Были видны следы зверства. Две наши медсестры лежали на упавших деревьях, вверх лицом, со снятыми брюками и голыми грудями. Страшно это было видеть...» В сентябре 1970 года на берегу одного из лесных озер, что на северо-западе от поселка Тумба, были найдены несколько металлических котелков, одна винтовка с разбитым пулей прикладом и останки 47 человек, идентифицированных как люди Попова. Что касается финнов, то они о судьбе «Мстителей» старались помалкивать. Тем не менее упоминание о гибели этого отряда содержалось в вышедшей в 1973 году книге финского писателя Пентти Тикканена «Разгром партизанской бригады». Карельские краеведы сетуют: хотя историки, публицисты и мемуаристы долгие годы воспевали героизм людей Иванова, никто не позаботился о том, чтобы предать их земле. Несколько десятилетий останки павших лежали на высотах и в болотах вдоль партизанской тропы. Из всей бригады торжественного погребения удостоился лишь комбриг Григорьев, похороненный в его родном посёлке Паданы Медвежьегорского района летом 1946 года. Лишь в 1978 году нашлись энтузиасты, которые приступили к поиску и захоронению остальных. В числе этих подвижников оказались водитель лесхоза Сергей Симонян из поселка Суккозеро и инженер Тайсто Кайнулянен из Падан, которые сумели собрать достаточное количество добровольцев. Поиск павших продолжался все это время – и продолжается до сих пор. На местах наиболее крупных боев поисковики установили специальные знаки, а первое воскресенье августа отмечается в Паданах как день памяти партизан. Одна из улиц этого поселка названа именем Ивана Григорьева.
