Охота без оружия: секреты югорчан (не для слабонервных) 12+

Как охотиться без оружия и капканов? Это с давних времен умеют аборигены Югры – ханты и манси. Их охотничий опыт наглядно представлен в одной из самых интересных наглядных музейных экспозиций Ханты-Мансийска – на охотничьей тропе. А находится эта тропа на территории этнографического музея под открытым небом «Торум Маа». Музей — хоть и в городской черте, но в самой настоящей тайге, на священном холме северян: «Торум Маа» означает «Земля Торума», верховного божества хантыйского и мансийского пантеона. Зайдя на эту зеленую — а зимой бело-зеленую — территорию, гость может ознакомиться с бытом, обычаями, традициями и ремеслами аборигенов, зайти в традиционный бревенчатый дом и в берестяной чум, продегустировать хлеб из хантыйской печи и суп-шурпу, сваренную из оленины, повязать лоскуток ткани на дерево, обратившись за помощью к духам. А еще пройти по охотничьей тропе. Показать секреты мастерства охотников может сотрудник музея, заведующий сектором музейных программ и проектов Вячеслав Кондин. Он коренной югорчанин, в его роду – и ханты, и манси, так что Вячеслав Юрьевич не понаслышке знает то, о чем рассказывает посетителям. «История нашей тропы началась в 2006 году, с семинара музейных работников по созданию таких экспозиций. С тех пор работа ведется постоянно, в прошлом году проведен очередной семинар, сделано несколько новых демонстрационных ловушек, — говорит Вячеслав. – Их требуется не только строить, но и ремонтировать, подновлять – в этом нам помогают старшеклассники из Школы выживания, так что многие из этих ребят сами могут смастерить настоящую ловушку на зверя. В советское время ловушки были запрещены, охотились железом – оружием, капканами. Но теперь наоборот, запрещены капканы, а ловушки легализованы. Причина возврата к традициям в том, что капканы калечат зверей, делают инвалидами. Сегодня ряд животных югорские охотники добываю только такими старинными способами – например, соболя. Но конечно, и при традиционной ловушке нужна охотничья лицензия». Здесь стоит отметить, что не каждый посетитель спокойно воспринимает рассказ – сегодня немало противников жестокого обращения с животными, кого печалят такие подробности. Однако Вячеслав Кондин возражает: ловля ловушками, когда охотник один на один со зверем в любом случае гуманнее, чем установка калечащих животных капканов, когда звери вынуждены отгрызать себе лапы, или массовой охоты с ружьями на автомобилях, с вертолетов… Если кому-то из читателей рассказ доставляет неприятные ощущения – просим закрыть эту страницу. С остальными — продолжаем! Начинается тропа с ловушек на боровую дичь. Устройства из палок и бревнышек, которые позволяют добывать зверей и птиц за счет придавливания их грузом, имеют общее старинное русское название «слопец». А делают его ханты и манси на разных территориях по-разному, и называют тоже. «Няль (мансийское название) – кондинский слопец. Ставят его в сосновых борах. Ловушка настораживается так, чтобы висячая конструкция при потере равновесия задавила дичь. Глухари принадлежат к отряду куриных, чтобы переваривать грубую пищу, хвою, они набивает зоб песком, галечником, чтобы пища перетиралась. Вот и в ловушку кладут песок, гальку, чтобы птица потянулась за ними, а для приманки – что-то вкусное: ягоды, почки. Глухарь заходит внутрь, выбивает деталь, и на него падает груз достаточной тяжести. Хантыйский аналог с несколько другой конструкцией зовется «лук сэсы». «Черкан» – ловушка на горностая или соболя. Устройство устанавливается на дереве, у дупла, или у входа в нору, в которое кладется что-нибудь съедобное и вонючее, чтобы привлечь внимание этого мелкого хищника в «королевской шубке», для соболя кладут часть птицы, так как это основной объект его промысла. Горностай забирается по взбежке, просовывает голову, и ее прищемляет. Еще одна ловушка на соболя, называется она «нёхыс няль». Принцип действия – защемить зверя бревнышками, которые изначально раздвигаются, между ними устанавливаются две палочки, к которым привязывают наживку. Забравшись за нею по взбежке, соболь опирается лапками на палочку, та выскальзывает, и его придавливает. Лиса, как мы знаем из сказок, любит рыбку. Поэтому есть ловушки, которые используют именно эти гастрономические пристрастия. Например, «вухсар вэлпэс». Ветикально устанавливается расщепленное бревнышко, посредине вешается рыба на палочке, лиса пытается ее достать, лапа застревает, а поскольку лиса инстинктивно тянет ее вниз, то лапа застревает еще больше. И приходится Патрикеевне дожидаться охотника. Конструкция, похожая на соболиную ловушку, — но гораздо мощнее. Это на росомаху, хитрого и опасного лесного хищника. Но на деле используется этот способ ловли редко, так как ловить незачем: ни вкусного мяса, ни ценной шкуры, ни чего-либо еще полезного от этого зверя не получить. Ловушка на лису или волка – «вухсар сэсы». Устройство похоже на няль, но детали крупнее и тяжелее. А вот ловушка на медведя – «йих сэсэх». Такая ловля требует особой осторожности и аккуратности: необходимо, чтобы зверь был задавлен бревнами наверняка, поэтому на реальной охоте груза обычно бывает больше. Дело в том, что медведь имеет очень хорошую обонятельную память. Если он полез внутрь за приманкой и пострадал от ловушки, но остался жив, тот обязательно запомнит запах охотника. Выследит и убьет — даже если пройдет десять лет. Идя на медведя, охотник совершает и ритуальные обряды на удачу, и практические процедуры, маскирующие индивидуальный запах – например, окуривает себя дымом. Аборигены Севера верят: медведь когда-то был богом и в картине мира занимает более высокое положение, чем человек. Это отражается в традиционных охотничьих «записках» — насечках на деревьях, которые и сегодня можно встретить в югорских лесах. Они отмечают, где и какой зверь добыт (медведь сверху, его обозначают голова и четыре лапы), сколько было при этом охотников и собак (здесь охотников двое, а если бы с ними были собаки, это были бы галочки еще ниже – иерархия). Старые обычаи требовали после добычи медведя оправдаться перед ним, чтобы не навлечь на себя беду. Охотник рассказывал убитому зверю: — «Тебя убили железом, железо принесли русские, а у меня, смотри, только лук и стрелы, я непричастен к твоей смерти». Понятно, что этот обычай появился, когда про толерантность еще никто не слыхивал. Отказаться от охоты на медведей, хоть они и священные, северяне не могли, так как она давала целебные компоненты снадобий – медвежью желчь, медвежий жир, использующиеся и сегодня в народной медицине. Конечно, применение находили и продолжают находить и мех медведя, и мясо. Уважение к сверхъестественной сущности требует, чтобы ханты и манси проводили после охоты обряд почитания, медвежий праздник. На нем шкура медведя украшается, звучат песни, участники танцуют, а также поедают вареную медвежатину, причем к мясу и костям священного животного запрещено прикасаться железом, нельзя резать и дробить кости – разделывать можно только руками. Поставлены на тропе и ловушки на второго «царя тайги» – лося. Такие обычно ставят на лосиных тропах – как известно, маршруты передвижения рогатых исполинов не меняются десятилетиями. Самострел на лося и дикого оленя («йещен мув лот») настораживается таким образом, чтобы веревочка которая тянется от места на тропе к спусковому устройству, перегораживала животному путь: лось тревожит бечевку — и получает смертельное ранение стрелой. Эта ловушка на территории музея по понятным причинам никогда не бывает «заряженной», но когда специалисты проводили испытания, летящая стрела пробивала забор. Другая ловушка на лося — ловчая яма, на дно которой вертикально установлены острые колья. Ее «активируют» непосредственно перед ловлей, а когда добыто необходимое число зверей, колья убирают, и яма становится неопасной. Но сейчас под металлической решеткой – видите, все наготове… Показаны на тропе и ловушки для охоты, которую обычно вели женщины (или дети). Это «перевес» — ловля уток сетями по весне. Между озером и речкой прорубали просеку и устанавливали меж двух деревьев свернутую конструкцию из сети и веревок, свернутую определенным образом. Охотница пряталась за деревом, и когда вечером утки перелетали с озера на реку, спускала перевес – сеть расправлялась прямо перед летящими птицами. Таким образом ловили до двухсот уток за ночь, а перелеты длились недели по две – наловить можно было на год: засолить или сохранить мясо в выкопанных в земле ледниках. Конечно, сегодня, когда численность птиц далеко не так велика, как десятилетия назад, этот способ ловли строго запрещен. Главный принцип охоты коренных северян с давних пор состоит в том, чтобы добывать столько, сколько нужно для пропитания семьи. Если получалось больше, излишки отдавали соседям, одиноким старикам. Охотник ханты или манси всегда решал изначально, за каким зверем отправлялся в лес, и в дороге не отвлекался на другие виды добычи. Возможно, эта традиция помогала поддерживать биобаланс в лесах, была неким подобием «плановой экономики». Охотник уходил на день или несколько дней, ловушек могло быть несколько десятков, и каждую нужно проверить, при необходимости починить и так далее. Поэтому в лесу на расстоянии дневного перехода обустраивались места для ночлега. Это могли быть охотничьи домики с лабазами (амбарами на высоких бревенчатых «ногах»), или навесы от ветра и снега, обогреваемые кострами из длинных бревен («нодья»,«нутья», «най арась»). «Даже в тридцатиградусный мороз огонь, разведенный меж двух бревен, обогревал охотника до шести часов. Также давали тепло хозяину собаки, ложась на ноги», — говорит Вячеслав. Этот охотничий домик выстроен сотрудниками музея в прошлом году на средства выигранного окружного гранта. Он вполне пригоден для использования – осталось только вывести печную трубу на крышу. Когда эта работа будет сделана, Вячеслав Кондин и его коллега Анатолий Брусницин, с которым они вместе обустраивают охотничью тропу, реализуют их давнюю мечту – заночевать в охотничьем домике, что пополнил экспозицию музея. Так, как делали это предки, без вай-фая, электричества, наедине с природой, чтобы «экспонат» по-настоящему стал живым. P.S.: При демонстрации ловушек не пострадало ни одно живое существо — за исключением нескольких комаров.