Шпионская игра СССР: расскречены материалы о "самом преданном предателе"

Главные тайны самых известных белогвардейских генералов, среди которых Иван Зайцев, рассекретили военные историки и их коллеги — историки разведки. Найденные в архивах документы (которым ровно век!) ломают старые версии о предательствах и верности идеалам, рассказывают об истинных причинах побегов и двойной-тройной игре. Многое в истории белогвардейских генералов перекликается с сегодняшними событиями. Каждую неделю в Крыму ловят тех, кого причисляют к шпионам, госизменникам или даже террористам и привозят в Москву, в «Лефортово». Кого-то уже (как режиссера Олега Сенцова) осудили, кого-то отпустили с богом (как крымского моряка Сергея Минакова), а кто-то еще ждет своей участи (как Евгений Панов). Переходное время порождает чувства, о которых люди потом горько сожалеют... А главное, в них можно не просто запутаться самим, но и запутать всех вокруг. Об оперативных играх, в которые оказался втянут один из лидеров белогвардейского движения, генерал императорской армии Зайцев, «МК» рассказал старший научный сотрудник НИИ Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил РФ Владимир МАРКОВЧИН. ИЗ ДОСЬЕ "МК" Иван Зайцев звание генерала получил за участие в Первой мировой войне. С приходом советской власти стал одним из лидеров белогвардейского движения, уехал в Китай. По официальной версии, в 1923-м Зайцев получил персональную амнистию от советского правительства и вернулся в Россию. Вскоре был арестован как шпион. Отсидел в Бутырке 7 месяцев, а затем был отправлен на три года в лагерь на Соловки и еще на три года — в ссылку в Коми. В 1928 году бежал, а спустя несколько месяцев перешел советско-китайскую границу и попал в итоге в Шанхай. В 1934 году покончил жизнь самоубийством. — Владимир, почему вообще сейчас вас заинтересовало белогвардейское движение? — Это большой совместный проект Службы внешней разведки, Генштаба и ФСБ. В рамках него к нам попали уникальные документы, которые никогда нигде не публиковались и раньше не были известны. Самый большой интерес представляют материалы по генералу Ивану Зайцеву. — Почему именно он? — У него судьба — почти как детективная история. Вот смотрите, что мы все знали до сих пор: Зайцев служил под началом Колчака, покинул родину, потому что не мог мириться с большевиками. А потом вдруг запросил «политического прощения и возвращения» уже в качестве советского человека. То есть, по сути, предал белогвардейское движение. Но вскоре выясняется, что предательства не было, а был хитроумный план: якобы перед тем, как вернуться в Советский Союз, он договорился о подготовке целого ряда выступлений внутри него — чтобы посеять панику, расколоть общество и т.д. Но план провалился, его вычислили, посадили на Лубянку, потом в Бутырку, осудили и т.д. — ну а дальше все, как пишут в энциклопедиях. — И что не так в этой информации? — Все. Предательство было настоящим. На Лубянке и в Бутырке он действительно был, но максимум несколько дней — это для того, чтобы его там увидели другие заключенные и пошел слух. Вот документ, который готовился именно в то время, когда он якобы находился в тюрьме на Лубянке. Это прошение товарищу народному комиссару по иностранным делам Союза Советских Социалистических Республик. Впервые оно увидит свет благодаря вашей газете. «Главной целью моего возвращения в Советский Союз было искреннее желание послужить еще по мере сил и умения трудовому народу, ради чего я бросил спокойное и вполне обеспеченное проживание за границей... В своем прошении в ЦИК СССР о помиловании я указал, что «безбедное проживание за границей угнетающе действует на меня». — Я так понимаю, что он уже был помилован, чего же он еще просит от властей? — В реальности он готов был предложить план по уничтожению остатков белогвардейского движения. Но его возможности особенно не использовали, это его возмущало. Почитайте дальше этот документ — там он объясняет, как мучительно для него бездействие. Он оказался вроде как никому не нужен со своими знаниями и идеями! «Известие о том, что я оказался здесь на положении «отверженного», несомненно, вызовет неописуемый восторг и злорадство; не преминут позлорадствовать и те иностранные представители, с которыми я аннулировал все договоры и отказался от обещанных ими крупных субсидий на организацию нового выступления. Однако, невзирая на все это, я до сих пор питаю надежду получить интересную и плодотворную работу, чтобы, во-первых, выполнить мое искреннее желание применять себя для службы трудовому народу, а во-вторых, не дать повода для злорадства белогвардейских групп. Полагаю, что наиболее подходящей для меня работой в смысле плодотворности ее была бы служба по ведомству иностранных дел — почему обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой, не найдете ли возможность принять меня в число сотрудников по вверенному Вам ведомству». — Каким был ответ на его прошение? — Положительным. Его возможности были использованы для подготовки спецоперации ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление) на Дальнем Востоке. В то время как отдельные исследователи клятвенно уверяют, что он сидит в тюрьме и считает тараканов и вшей своим соседям, он разрабатывает план этой операции. — В чем он заключался? — В городе Шанхае в месте входа реки в море стояли корабли военной эскадры Колчака. Прямо на них жили семьи белогвардейцев. А ОГПУ постоянно предпринимало шаги по возврату тех, кто ушел в эмиграцию. Почему их нужно было вернуть? Потому что, находясь за границей, они могли обдумать идею вторжения, начать новую гражданскую войну (чего никому в Советском Союзе не хотелось). И вот тут Зайцев сообщает, что дела у команд этих судов обстоят плохо, что там передряги постоянные, народ устал от постоянного нахождения за границей, хочет вернуться. А главное, генерал предлагает план. И вот доказательства. «Совершенно секретно. Заведующему отделом Дальнего Востока Наркоминдела СCCP от гражданина Ивана Матвеевича Зайцева. Предлагаю... вернуть из Шанхая во Владивосток три парохода, увезенных бандой генерала Глебова. В отряде Глебова есть раскаявшиеся в своих прежних преступлениях против советской власти, и они были бы готовы вернуться в Советский Союз, но боязнь репрессий удерживает их. Перед моим отъездом сюда некоторые из них (офицеры, бывшие раньше моими подчиненными и другими юнкерами, моими учениками) обращались ко мне с просьбой, что если бы я выхлопотал для них гарантию в том, что против них не будет никаких преследований, то они готовы вернуться во Владивосток, для чего избавятся от своих руководителей и некоторых несочувствующих и на тех же пароходах вернутся во Владивосток. Я полагаю, что настроение отряда Глебова еще более изменилось в смысле тяготения в Советский Союз, почему возможно сделать попытку вернуть пароходы. Я считаю, что выполнение этого мероприятия имело бы большое политическое значение. Вдруг отряд, занимавший до самого последнего времени враждебное положение по отношению к советской власти и до сих пор еще не разоружившийся, добровольно является на пароходах во Владивосток под советским флагом, с музыкой и пением Интернационала. Это произвело бы колоссальное впечатление. Само выполнение этого предприятия я полагал бы организовать следующим образом...» — Его план приняли? — Конечно. Пароходы вернулись. И вот еще один документ с грифом «совершенно секретно»: «1 октября 1924. Москва. Кремль. Настоящим подтверждается и удостоверяется: 1) Постановлением ЦИК СССР от 9 июня сего 1924 года объявлена амнистия всем рядовым солдатам белых армий, находящимся на Дальнем Востоке, в Монголии и Западном Китае. 2) Лица, входившие в состав отрядов Глебова и Лебедева, как солдаты, так и рядовые офицеры, раскаявшиеся в своих заблуждениях, передавшие находящееся у них оружие и другое государственное имущество и добровольно возвратившиеся в один из портов Советского Союза на тех пароходах, которые были уведены белогвардейскими руководителями из Владивостока, будут также амнистированы, и все содеянное ими в прошлом против советской власти будет предано полному забвению; всем им будет предоставлено свободное избрание местожительства. 3) Все лица, вернувшиеся таким порядком в Советский Союз, будут пользоваться такими же льготами и преимуществами, какие установлены для демобилизованных из рядов Красной Армии. 4) Для выбора лиц к отправке в Советский Союз на вышеприведенных условиях уполномочен гражданин Иван Матвеевич Зайцев. На него же возложена организация отправки и руководство переездом в один из портов Советского Союза. Секретарь ЦИК СССР (подпись)». — Судя по документу, Зайцев должен был сообщить белогвардейцам, что их ждет тотальная амнистия! Как дальше его судьба сложилась? — Он использовался еще по каким-то другим направлениям, не связанным с ОГПУ. Это все годы вплоть до его «успешного» бегства через всю страну в Китай. — А зачем он сбежал в Китай? — С чего вы взяли, что сбежал? Может, он вернулся с новым заданием? Там есть в документах одно место, где при рассекречивании было убрано несколько слов. Вот, посмотрите. Полагаю, что почистили слово «завербован». Когда современные исследователи очень рьяно предпринимают попытки разобраться с деятельностью спецслужб, они зачастую попадаются на таких вот простых вещах. Российский историк Андрей Ганин написал в 2005 году статью под названием «Большая игра генерала Зайцева», где рассказывает о том, как великий контрразведчик Зайцев проник в Советский Союз и начал операцию якобы в интересах белой эмиграции под названием «Большая игра». Ему и в голову не приходило, что этот «контрразведчик», находясь на Лубянке, готовил заговор как раз против белой эмиграции. Но до сих пор статью Ганина никто не опроверг. — То есть мы можем сейчас опровергнуть? — С нашими документами — легко. Точнее, мы это уже сделали. — Какие у нас еще козыри? — Вот это удостоверение, подписанное товарищем Калининым. Оно именное и выдавалось лично Зайцеву. Удостоверение давало безграничные возможности по передвижению внутри страны и право выезда в Китай. Еще у нас есть детальный план операции. Зайцев просит двух человек для того, чтобы координировать работу. И такие люди находятся: генерал, атаман Анисимов, который находится там же, в Шанхае, и является достаточно высокопоставленной фигурой (но потом его обвинили в растрате финансовых средств из кассы), и товарищ Бабицкий, бывший лейтенант императорского флота. Шанхай был зоной интернациональной, там были интересы и англичан, и французов, и русских, ну и китайцев (а может быть, еще японцев). Бабицкому предстояло сыграть роль английского офицера, который даст отмашку на то, чтобы китайцы выпустили с рейда суда. Анисимов должен был подготовить команду к будущему переходу и руководить ею вплоть до прибытия в город Владивосток. Положение сложилось таким образом, что ни Зайцев, ни Анисимов, ни Бабицкий не могли друг друга знать в лицо. Операция была секретная, потому мало кому (кроме Зайцева) было понятно, что происходит. Представьте себе огромный, почти 10000-ный контингент стоит в порту — кто-то живет в трюме, кто-то сошел с борта, но поселился рядом... И тут в один прекрасный момент исчезает треть всех пароходов, которые там находились. Исчезает с деньгами, ценностями и людьми. Возникает много вопросов, во-первых, о всемогуществе большевиков и их спецслужб, во-вторых, о полной бездарности тех, кто руководил шанхайским русским эмигрантским отрядом, в-третьих, о печальных перспективах этих людей. Эта операция была рассчитана на восприятие ее в будущем как победы советской власти на Дальнем Востоке. — Как так получилось, что историки до сих пор не сомневались в Зайцеве, в его преданности белогвардейскому движению? — Потому что в 1928 году он уехал в Китай, где начал активно писать мемуары. Их взяли на вооружение историки и изложили ту версию, которая подходила под эти мемуары. А там расписано, как он на Соловках загибался, как в Карелии бревна таскал, какое кровожадное ГПУ, что они с ним творили, какие издевательства и пр. Ну что может написать человек, которому надо легализоваться в конкретной стране? Да что угодно. В исторической науке есть такое понятие, как «критика источника». В соответствии с этим понятием мемуары — это меньшее, чему можно доверять. Вверху находятся документальные материалы, по которым проведена экспертиза их подлинности, следующий уровень — письма и т.д. Зайцев был замечательным писателем, и с логикой у него все в порядке, с восприятием все вообще прекрасно (раз сумел такой план разработать — то, до чего не додумались профессионалы тогдашней спецслужбы!). Так что запутать своими мемуарами он мог легко и кого угодно. — И все-таки были факты, заставившие поверить историков мемуарам. В тех ведь описаны вполне реальные персонажи, которых Зайцев видел на Соловках. — Мы полагаем, что его туда пару раз действительно привозили, оставляли на месяц или больше. Для спецслужб такие игры — это обычная рутинная работа. В зависимости от объема и грандиозности мероприятия, к которому готовят человека, он мог появиться где угодно в каком угодно обличье, в том числе со шрамами, ссадинами, с костылем. — Чем в реальности завершилась судьба Зайцева? — Несмотря на удачный выход книг-воспоминаний за границей, тамошняя эмиграция его отказалась принимать как своего родного, близкого. Он был обречен на одиночество. — Много тогда в Китае было русских? — По нашим оценкам, на начало 30-х годов — где-то 350 тысяч. И они все не восприняли Зайцева как героя, хотя сейчас их потомки тоже пишут о «великой большой игре» генерала. Они не задают главных вопросов. А ради чего он поехал в Советский Союз? Что стало предметом игры? Этот вот вояж со счастливым возвращением? Уход парохода, который был позарез нужен, потому что на нем можно было жить, передвигаться, его можно было продать и получить приличные деньги? Возвращение этого парохода с 78 членами команды в СССР, высадка во Владивостоке — его там встретили с фанфарами, с оркестром, с цветами? Так в чем смысл? — Умер он, как и пишут в энциклопедиях, в Китае? — Да, тут ошибки нет. Он не выдержал тягостей жизни и покончил с собой. Судьба героев иногда бывает хуже, чем судьба предателей. В белой прессе он — герой, который переиграл ГПУ и сбежал с лесоповала через всю страну. Это хлеще приключений барона Мюнхгаузена. Но какова была судьба самого Мюнхгаузена? В истории Зайцева — много трагизма. И она о том, что беглецы часто соглашаются на условия, которые никогда бы не были приняты ими при других обстоятельствах. Он сдал людей, которые были с ним в Шанхае. — Вы сами считаете его предателем? — Зайцева вырастила императорская Россия, он давал присягу государю, награжден (и совершенно заслуженно!) георгиевским оружием, орденом Святого Георгия за участие в Первой мировой войне. Он действительно герой. Но переходное время породило те низменные чувства, которые и сто лет назад, и сейчас одинаковы на вкус и о которых люди потом горько сожалеют. Кто-то в итоге сводит счеты с собой, кто-то умирает под забором или в сельве амазонской, кто-то стреляется... Если проводить параллели, я бы вспомнил Литвиненко. Он перестал быть доволен режимом в России и решил попытать счастья за рубежом. Стал агентом британских спецслужб. И он, как Зайцев, сдал своих бывших товарищей — в данном случае российских разведчиков. Но изменников не любят нигде, их используют, а потом бросают. Верность идеалам — единственное, что помогает людям спастись в самые тяжелые времена.