Сергей Худиев: Бывают лекарство хуже болезни

Ереси и культы, которые смущают умы, вызывают общее неприятие, и у традиционных верующих, и у атеистов – но преследование их силами государства создает серьезные побочные эффекты, на которые стоит обратить внимание. Решение суда о запрете «Свидетелей Иеговы» – и конфискации имущества этой организации – многими было воспринято с одобрением. В самом деле, «Свидетели Иеговы» проповедуют грубое лжеучение с точки зрения традиционного христианства, а в социальном плане побуждают своих адептов удаляться от исполнения ряда гражданских обязанностей – участия в выборах, службы в армии и т. д. Они также хорошо известны своим отказом от переливания крови, что иногда приводит к смертельным случаям в ситуациях, когда людей можно было бы спасти. В общем, неприятная организация, мы все хотели бы, чтобы они оставили свое лжеучение. Есть, однако, причины, по которым это решение вызывает некоторые опасения – и обнаруживает некоторые тревожные тенденции. Прежде всего, неготовность публики (и, в некоторой степени, государства) учитывать побочные эффекты. Весь опыт человеческого общества указывает на то, что бывают лекарства хуже болезни, и часто лучше смириться с болезнью, чем принимать такие лекарства. Алкоголизм – великое бедствие, оно есть везде, но я не ошибусь, предположив, что в Саудовской Аравии масштабы этого зла гораздо меньше, чем в России. Но в пакете с существенным сокращением зла алкоголизма идет весь набор аравийских нравов – что далеко не всем понравится. Если я не одобряю этих нравов, это не значит, что я одобряю алкоголизм. Это значит, что я нахожу цену за такое сокращение алкоголизма неприемлемо высокой. Или, например, революционеры могут обличать вполне реальные язвы старого режима, предлагая революцию в качестве лекарства. Но чем такое лекарство, лучше терпеть язвы. Причем не из любви к язвам старого режима – а потому что цена за (заведомо неуспешную) попытку искоренить их является непомерно высокой. Лучше терпеть язвы старого режима, поскольку язвы революции намного хуже. Свободу вероисповедания никто не отменяет (фото:Александр Демьянчук/ТАСС) Ереси и культы, которые смущают умы и побуждают людей к странному и социально неодобряемому поведению, вызывают общее неприятие, и у традиционных верующих, и у атеистов – но преследование их силами государства создает очень серьезные побочные эффекты, на которые стоит обратить внимание. Первый эффект – это размывание конституционных прав и свобод граждан. Нам может не нравиться, как некоторые люди пользуются своими правами и свободами. Они могут пользоваться свободой слова, чтобы говорить вещи, которых мы не одобряем, или свободой вероисповедания, чтобы исповедовать причудливые ереси. Это неизбежная плата за свободу – наши соседи могут пользоваться этой свободой не так, как нам нравится. Пытаться запретить им это – значит сворачивать свободу для всех. Мне не нравится, что люди пропивают свое здоровье и жизнь; но лишить их свободы делать это было бы невозможно, не стеснив свободы всех остальных. Мне не нравится, что люди следуют лжеучениям; но преследовать их за это значило мы разрушать ту свободу, которой пользуюсь и я сам. Свобода и законность – это то, чем неизбежно воспользуются, в том числе, и люди, которые нам неприятны. Многие люди находят мою православную веру ложной, странной и асоциальной – я постоянно читаю об этом в сети. Им не нравится, что я верю в Бога и святых Его, в чудеса, в Церковь, их все это немало раздражает, и я знаю, что они охотно бы запретили мою веру и переделали бы церкви обратно в овощехранилища. Им это мешает сделать конституционное право граждан на свободу вероисповедания. Они могут резко критиковать православную веру – но не могут употребить государство для ее подавления. Закон этого не допускает. Но эта же законодательная норма защищает и другие религии – в том числе, всякие неприятные и странные культы. Сломать эту норму для еретиков, не сломав ее для всех вообще, невозможно. Но могут сказать, что свободу вероисповедания никто не отменяет, она остается прописана в конституции, а «свидетелей» преследуют за экстремизм. Беда в том, что здесь мы имеем второй разрушительный эффект. Советская Конституция 1977 года тоже гарантировала гражданам «свободы: слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций» (статья 50) и «свободу совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой» (статья 52). В реальности все это оставалось только на бумаге. Превращение конституции в только бумагу, когда формально конституционные права есть, но фактически они могут быть отняты в любой момент, будет означать даже не возвращение к советской ситуации – что по ряду причин невозможно – но опасное расшатывание всей законодательной системы вообще, когда формально закон есть, но фактически, в отношении каких-то неприятных людей соблюдать его не обязательно. «Экстремизм» – это обвинение, которое можно предъявить кому угодно. Вот, например, мнение по этому вопросу председателя комитета Государственной Думы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений Сергея Гаврилова: «Все организации, которые у нас существуют, за исключением традиционных конфессий, должны быть исследованы на предмет защиты интересов традиционной нравственности, традиционных ценностей России, института уважения к семье, заботы о ближнем, любви к Отечеству. На мой взгляд, очень много организаций сегодня не соответствуют этому критерию». Беда в том, что все эти критерии носят в принципе неопределенный характер – кто и как имеет власть решать, кто тут Отечество не любит или семью не уважает? Как в рамках конституции можно преследовать религиозное объединение за «нелюбовь к Отечеству»? А, например, не объявят ли на следующем повороте монашество проявлением «неуважения к семье»? Никто не может этого предсказать, потому что процесс разрушения конституционных гарантий легче запустить, чем остановить. Третий разрушительный эффект – это необходимость прибегать ко все более суровым репрессиям, чтобы утвердить первоначальное решение. Вполне очевидно, что «свидетели» продолжат собираться по домам, проповедовать свое учение и, формально, нарушать решение суда. И это неизбежно поставит государство перед вилкой. Просто закрывать на это глаза – значит поощрять пренебрежение к государству, подвергать людей преследованиям – значит поставлять «Свидетелям» страдальцев и исповедников, о которых, можно не сомневаться, эта организация постарается оповестить весь мир. Четвертый эффект – это формирование социальных и психологических механизмов преследования. Преследование еретиков, которые, однако, не являются ни мятежниками, ни террористами, создает (как совершенно справедливо замечает Сергей Гаврилов) прецедент. Причем не только для государства, но и для широкой публики. Такое преследование становится приемлемым. Тезис «даже у людей, которые нам не нравятся, есть законные права», и без того не слишком прочно укорененный в общественном сознании, окончательно уходит. И тут, вероятно, люди обнаружат, что «Свидетели Иеговы» – это далеко не самый сильный раздражитель в обществе. Кого-то могут сильно раздражать местные власти. Или депутаты Госдумы, например. Маховик репрессий имеет склонность к самораскручиванию, кого в него затянет, предсказать невозможно. Пятый предсказуемый эффект – это консолидация самой организации Свидетелей Иеговы, укрепление преданности ее адептов. Это хорошо известный психологический механизм. Чем большие жертвы человек принес на алтарь какого-либо дела, тем сильнее его преданность. Человек не может поверить, что он пострадал зря. Это так в отношении политических движений и даже финансовых пирамид – люди, которые серьезно вложились в какое-то предприятие, наотрез отказываются поверить в то, что они обманулись. Сам механизм работы культов – и СИ в частности – основан на том, что во внешнем мире человека кусают, бьют и обижают, и собрание единоверцев – единственное место, где он находит тепло, поддержку и утешение. Люди, которые оставляют культы, делают это не потому, что их били за принадлежность к культу, а потому, что они нашли тепло и принятие где-то вне культа – в семье, в не-культисткой религиозной общине, где-то еще. Более того, Библия много раз говорит о том, что люди Божии будут гонимы. Конечно, из этого логически не следует, что все гонимые люди – Божии. Но для адепта культа сама враждебность мира подается как несомненное доказательство того, что культ был прав с самого начала. Как это было с другим культом, «Ветвью Давидовой» Дэвида Кореша. Дэвид «пророчествовал», что сейчас явятся силы антихриста – люди просыпаются, а они, то есть федеральные силы, уже под окнами. Гонители, увы, против своей воли подыгрывают пропаганде культа. Конечно, «Свидетели Иеговы» – еретический культ. Но не стоит лечить эту болезнь лекарствами, которые еще хуже. В одной из фантастических повестей Сергея Милютина есть очень глубокая фраза: «Терпимость – это вовсе не попустительство явному или скрытому злу. Это временное допущение такого зла, все известные методы быстрого искоренения которого могут привести к злу намного худшему. Не всегда можно быстро и эффективно ликвидировать зло, вырвать из ткани жизни, не нанеся при этом этой ткани очень серьезные и болезненные повреждения». Сергей Худиев