Дальневосточная одиссея клана Янковских

На востокеМихаил Иванович (Янович) Янковский был прямым потомком известного польского рыцаря Тадеуша Новины и продолжателем старинного дворянского рода, но прославился на другом конце Российской империи, в Южно-Уссурийском крае (теперь Приморском). Попал он туда не по своей воле: родившись с «серебряной ложечкой во рту», проведя детство в фамильном имении, Михаил поступил в Горы-Горецкий земледельческий институт, но в 1863 году, когда в Польше начался очередной этап борьбы за независимость, 20-летний юноша принял участие в волнениях. После их подавления воинской силой более 12 тысяч польских повстанцев были высланы в Сибирь. Оказался среди них и бывший студент Михаил Янковский: в сентябре 1863 года в городе Вильно он получил 8 лет каторги. Через три года по амнистии срок был сокращён вдвое, но возвращаться на родину Янковскому, как и другим полякам, было запрещено. Поэтому сначала он устроился на золотые прииски на Олёкме, притоке Лены, а через пять лет вместе с другими земляками увлёкся научными изысканиями малоизвестной Сибири. Михаил Янковский, Бенедикт Дыбовский и Виктор Годлевский — эти фамилии известны в истории первых исследований востока России — начали с подробного описания рек бассейна Амура. Михаил Янковский сплавился на обычной лодке по имени «Надежда» до устья Уссури, затем по этой реке (против течения) и её притоку Сунгаче — до озера Ханка. Всё это путешествие заняло два года. Именно тогда произошла его встреча с другим бывшим ссыльным поляком, Каэтаном Чаклеевским. Тот искал кого-то на своё бывшее место, а занимался он наблюдением за добычей россыпного золота на острове Аскольд близ Владивостока. Михаил Янковский решил его заменить — учитывая, что специфика такой работы была ему знакома. Так он занял должность управляющего островными золотыми приисками, принадлежащими купцу Иоганну Кустеру. Аскольд как стартовая позицияНа Аскольде — острове по площади немалом — 30-летний Михаил Янковский не только выполнял свои прямые обязанности. Он развил энергичную деятельность, находя время для самых разных занятий и увлечений. Повёл борьбу с браконьерами и хунхузами, осаждавшими Аскольд, сумел пресечь хищнический отстрел пятнистых оленей, завёз на остров фазанов; будучи в душе натуралистом, увлёкся собиранием птиц и бабочек, составлением гербария местной флоры. Поскольку Южно-Уссурийский край весьма отличался от других регионов России, «янковские» экспонаты были весьма ценными, особенно для западных учёных, а сам он постепенно стал разбираться в особенностях местной флоры и фауны. Михаил Иванович встретил здесь женщину, ставшую его женой, но, родив сына, названного Александром, она умерла. Во Владивостоке Янковский нашёл новую супругу — 22-летнюю иркутянку Ольгу Кузнецову. Молодые, проживая на Аскольде, взяли в семью мальчика-сироту Андрея Аграната. Позже у них появились свои дети: четыре сына и две дочери. В 1877 году Михаил Янковский завёл даже метеостанцию, причём данные он отправлял не куда-нибудь, а в Пулковскую обсерваторию Санкт-Петербурга. За пять лет пребывания на острове он стал известен в учёном мире как натуралист, хотя так и не получил никакого систематического образования.Он регулярно снабжал музеи Петербурга, Иркутска, Варшавы, а также городов Франции и Германии коллекциями местных птиц, насекомых и растений. Приносило это и вполне ощутимый доход, в 1887 году сам Михаил Янковский писал: «За собранные мною шкурки птиц в 1884 г. для зоологического музея Императорской Академии Наук, комитет академии… выслал мне 600 р.; ботанический музей академии выслал мне за гербарий 245 р.; а за дубликаты бабочек и жесткокрылых, накопившихся с 1882 по 1885 г. от экземпляров, высылаемых мною в Европу для определений, Дериес уплатил мне 800 р.». Кстати, суммы весьма неплохие для того времени. Профессор-зоолог Варшавского университета Владислав Тачановский подсчитал, что список птиц Восточной Сибири благодаря Михаилу Янковскому был пополнен 11 видами, а его имя звучит в названиях трёх из них, включая знаменитую овсянку, эндемика Южно-Уссурийского края. А французский энтомолог Шарль Обертюр присвоил имя Янковского 17 ранее неизвестным науке подвидам бабочек и один назвал в честь его супруги Ольги. Между тем Михаила Янковского всё более интересовало свободное фермерство, поскольку он хотел вывести новую конскую породу, использовав уникальные свойства мелких, но выносливых маньчжурских лошадок. В поисках места, пригодного для разведения лошадей, Янковский «облазил» ближние и дальние окрестности всего обширного залива Петра Великого. Наконец, в 1879 году он выбрал для будущего обоснования на земле безлюдный полуостров напротив Владивостока, на другой стороне Амурского залива. Позже на картах Дальнего Востока этот уютный уголок получит название «полуостров Янковского». Там, в бухте Сидеми, уже стоял дом вольного шкипера Фридольфа Гека, ранее жившего на берегу Японского моря близ Аскольда. В том же 1879 году Михаилу Янковскому были возвращены права дворянства, однако полицейский надзор за ним был снят лишь в июле 1890 года (без права проживания в Польше, Литве и Белоруссии). Фамильный полуостровВ это время по всему Южно-Уссурийскому краю кочевали шайки хунхузов — китайских разбойников, занимавшихся грабежами, да и бухта Сидеми была недалеко от границы с Китаем. Именно из соображений безопасности Янковские собирались поселиться рядом с Геком. Их не напугало даже то, что хунхузы в отсутствие хозяина напали на дом шкипера и разорили его; жена Гека и работники хозяйства были убиты, а шестилетний приёмный сын пропал без вести. Фридольф Гек, не теряя надежды, долго разыскивал его, везде и всюду расспрашивал китайцев, надеясь, что светленький мальчик будет где-то замечен, но тщетно… Михаил Янковский подошёл к делу основательно: приобрёл 321 десятину земли и ещё более семи тысяч взял в аренду — на этой территории были невысокие холмы с хорошей травой. Там он заложил имение, хорошо укреплённое от хунхузов, и начал заниматься фермерством. Развёл пятнистых оленей и лошадей, основал плодопитомники и сады, стал охотиться на тигров и леопардов, с раннего детства приобщал своих детей к труду. Его рабочие были вооружены и обучены меткой стрельбе; сама хозяйка дома тоже в случае надобности могла дать отпор нападающим — винчестер всегда был наготове. Об этих первых, очень трудных годах подробно написал в своих книгах его сын, Юрий Янковский. Вот что он вспоминал: «Хозяйство там повелось с нуля. Началом конного завода в 1879 году явился невзрачный российский жеребчик Атаман и десяток крохотных корейских, маньчжурских и монгольских кобылок, четырёх из которых со всем приплодом в первую же зиму задрал тигр. Пантовое оленеводство — с трёх забредших на полуостров из тайги пятнистых оленей. Первая в России плантация женьшеня возникла из горстки корешков и семян, доставленных аборигенами — тазами». Но в целом, по словам Юрия, «начало было не из весёлых». Помимо обычных житейских сложностей, нападений хищников на скот, непогоды и прочих невзгод, имения поначалу тревожили хунхузы. Правда, в последующие годы Михаил Янковский и Фридольф Гек объявили им настоящую войну. Они преследовали шайки упорно, до полного уничтожения, так что бандиты стали обходить полуостров стороной. Ходили даже слухи, что Янковский залегал на берегу с винтовкой в руках и выцеливал всех китайцев, проплывающих мимо на своих шлюпках-«шампунках». Кстати, стрелял он без промаха, так что местные корейцы прозвали Михаила Янковского «Нэнуни» — «Четырёхглазый». Родовое гнездоСо временем в Сидеми «с нуля» появились вспомогательные и жилые постройки с домом-крепостью в центре. Это было 3-этажное здание на каменном фундаменте, сложенное из саманного кирпича, с башнями, бойницами и железными решётками, похожее на европейский средневековый замок. К сожалению, о «замке» теперь напоминают только нечёткие снимки: он простоял десятки лет и был окончательно разрушен уже в 1970-х годах. Ферма Янковского в основном прославилась пантовым оленеводством, то есть отловом диких оленей, приручением их и срезкой пантов (молодых рогов), которые продавались за большие деньги. Гурт оленей в итоге достиг численности более 2 тысяч голов; сам Янковский сконструировал самодельный станок для срезки пантов, причём он используется и сейчас. Другим увлечением Михаила Янковского — кроме успешного занятия оленеводством — было разведение лошадей, что требовало немалых хлопот. Только один пример: он лично ездил в Западную Сибирь, за пять тысяч вёрст, и доставил оттуда табун из 42 жеребцов томской породы, затратив на этот перегон девять месяцев, включая сплав на плотах по Амуру. Кони с фермы в Сидеми поставлялись в войска, участвовали в бегах на Владивостокском ипподроме, и нередко жокеями были сами Янковские. Так, старшая дочь Юрия, Муза, на впервые проведённых во Владивостоке в 1918 году детских скачках, выступая на пони Мальчике, заняла первое место — а было ей тогда всего 11 лет. Все дети Михаила Янковского умели ездить верхом, хорошо стреляли и увлекались охотой. Сын Юрий в 25-летнем возрасте отправился за океан. Газета «Дальний Восток» в сентябре 1906 года писала: «Мы слышали, что на днях уезжает в Америку наш премьер и известный коннозаводчик Ю.М. Янковский для привода в свой завод новых лошадей. Местные спортсмены, пользуясь случаем, делают ему также много заказов. Зная его опытность и любовь к этому делу, местный ипподром может возлагать большие надежды, так как с приводом новых лошадей весенний сезон должен сильно оживиться. Между прочим предполагается привезти и хороших молочных коров. Нельзя не пожелать успеха молодому предпринимателю в столь полезном деле для края». В Америке Юрий Янковский сошёлся с ковбоями и через три года (а не к следующей весне, как предполагала газета) привёз на пароходе из Сан-Франциско английских скакунов.Михаил Янковский вполне логично стал одним из отцов-основателей научного Общества изучения Амурского края (ОИАК) во Владивостоке и много внимания уделял пополнению его музея (как и Хабаровского). Даже в столь далёкую от хозяйственных забот науку, как археологию, он внёс весомый вклад. Летом 1884 года состоялась первая полевая экспедиция ОИАК, к которой «хозяин Сидеми» имел самое прямое отношение. Он обратил внимание на кучи раковин, которые встречались близ его хозяйства на берегу бухты. Живший там же купец Юлий Бриннер выделил деньги на их исследование, а учитель Владивостокской прогимназии Василий Маргаритов занялся раскопками. Их интересные результаты были опубликованы в следующем, 1885 году, и теперь культура раковинных куч во всём мире известна как «Янковская». В 1887 году в газете «Владивосток» Михаил Янковский опубликовал письмо, в котором сообщал следующее. «В начале июня подошла к нашему сидеминскому берегу корейская шлюпка и выбросила на песок громадный тюк… На тюке была написана моя фамилия и по раскупорке оказалось в нём несколько тысяч виноградных чубуков 6 сортов и 10 пачек прививок разных сортов груш и яблоней.Позвольте, г. редактор, на страницах вашей газеты принести мою сердечную благодарность неизвестному жертвователю или жертвователям.Я получил от них подарок несравненно большей цены, чем они думают: они убедили меня, что я до сих пор, помимо напрасных затрат, не знал самого верного способа акклиматизации в этом крае привозных фруктовых деревьев.Дело в том, что я никак не допускал, чтобы срезанные для прививки ветки в Европе или Канаде, могли пройти благополучно, и чтобы в пути, от жаров, почки на них не растреснули и не засохли, и выписывал поэтому деревья в горшках и обыкновенной укупорке с корнями; а они здесь хирели и гибли. Взятые же с них тощие прививки принимались только очень малыми процентами и выглядели очень несчастно. Между тем, как пожертвованные мне прививки оказались, сверх всякого чаяния, совершенно свежими и здоровыми, — и я, имея в изобилии подготовленный местный подвой, успел привить из них 250 штук, из которых многие на 8-й день уже пошли в рост.Положим, что часть из них не примется, часть погубит зима, но для остальных, всячески, больше шансов укрепиться здесь на пеньках местных, чем на своих привозных корнях.Почему, недостаточно сказать, что мне подарили большое приращение для моего сада, нет, мне подарили новую эпоху в моих опытах садоводства: мне показана теперь дорожка! И я ещё раз приношу неизвестным жертвователям мою глубокую признательность и желаю им от всей души испытать такую же радость в их начинаниях, какой они наделили меня».Из этого письма видно, во-первых, что Михаил Янковский достаточно серьёзно и вдумчиво подходил к делу разведения плодовых деревьев; а во-вторых, что находились люди, помогавшие ему даже безвозмездно, — таков был авторитет «фермера из Сидеми» и уважение к его делам. И многое другое…В целом имение Сидеми стало образцовым для всего Уссурийского края уже к концу XIX века. В хозяйстве Янковских успешно разводили скот, здесь же жил ручной леопард Самсон. Были высажены кедры и плодовые деревья, заложена крупная плантация женьшеня. Конеферма Янковских стала не менее знаменитой, чем его оленепитомник. Янковские не держали в секрете свой опыт, делились навыками и наблюдениями со всеми заинтересованными жителями генерал-губернаторства. Так, Михаил Янковский в 1896 году издал в Санкт-Петербурге книгу «Опыты коннозаводства в Южно-Уссурийском крае». А на первом съезде сельских хозяев Приморской области, который состоялся в 1912 году, с докладом «Оленеводство в Южно-Уссурийском крае» выступил Юрий Янковский (через год этот доклад был издан в Хабаровске). Но главным увлечением Михаила Ивановича, как и всех сыновей, оставалась охота на тигров, леопардов, медведей, кабанов и других диких зверей; его личные ценные трофеи (и добытые его детьми) пополнили многие коллекции и музеи мира. Позже Юрий Янковский описал некоторые семейные охотничьи приключения в своей крайне увлекательной книге «Полвека охоты на тигров». Несмотря на географическую удалённость от Владивостока, Михаил Янковский принимал участие в решении многих общественных вопросов, часто публиковал статьи в местных газетах. Писал о китайцах и корейцах, о фермерстве, о вреде палов (лесных пожаров), о делах ОИАК и его музея, публиковал статьи по биологии и географии Уссурийского края. Работа Михаила Янковского «Остров Аскольд» была удостоена серебряной медали Русского географического общества. Он по-прежнему занимался описанием птиц, насекомых, растений; в имении появилась обсерватория; продолжались наблюдения за погодой и опыты по выращиванию фруктовых деревьев. Сидеми, как показательное хозяйство, пользовалось популярностью, сюда даже проводили экскурсии на катерах и пароходах. Надо заметить, что Янковские не держали в тайне свои хозяйственные секреты — наоборот, всегда охотно делились ими. На все вопросы, которые задавали интересующиеся во время осмотра фермы, тут же следовал откровенный ответ с пояснениями. Как раз в «Опытах коннозаводства» Янковский подробно описал то, что делалось в этом направлении. В 1906 году Михаил Иванович Янковский стал городским жителем, и его богатый книжный магазин был хорошо известен во Владивостоке, поскольку хозяин прекрасно разбирался в изданиях местных и столичных авторов. Занимался он и другими, новыми для него делами, — например, вместе с коммерсантом Владимиром Жуклевичем основал предприятие по выделке кож. Но в 66 лет Михаил Янковский заболел тяжёлым воспалением лёгких, и доктора посоветовали ему сменить сырой приморский климат на более подходящий. Он переехал в Семипалатинск, затем в Сочи, но регулярно приезжал в «милое сердцу Сидими». Умер Михаил Иванович в 1912 году, но остался на российском Дальнем Востоке клан Янковских — настоящих хозяев своей земли. Хозяева земли Дети называли Михаила Ивановича «Папа-тигр», а сам он с явной гордостью говорил о них — «Тигриная кровь». Старший сын от первого брака, Александр, отделился от семьи рано, отправившись гулять по свету. Он работал на сооружении Панамского канала, мыл золото на Аляске, скитался по Америке и Камчатке, стал известным архитектором в Шанхае и прожил до 1944 года. Хозяином в Сидеми после отхода отца от дел стал Юрий — он женился на Маргарите, дочери известного владивостокского судовладельца и китаеведа Михаила Шевелёва. Расширяя усадьбу, Юрий пристроил к отцовскому дому-крепости высокий белый замок с башней, над которым всегда развевался голубой флаг с чёрно-золотым гербом рода Новина. К сожалению, это уникальное строение тоже не сохранилось.Самый младший, Павел, 1890 года рождения, учился не в России, а в Японии, во французском католическом колледже. В возрасте 24 лет ушёл на войну с Германией, был пять раз ранен, воюя на Западном фронте, затем — во Франции в составе Русского экспедиционного корпуса. Стал пилотом, Георгиевским кавалером и кавалером ордена Почётного легиона, подбил в бою немецкий аэроплан и над Грецией был сбит сам… Штабс-капитаном в 1918 году Павел вернулся в родное Сидеми южным морским путём — через два океана. Здесь женился на учительнице музыки, помогал вести хозяйство Юрию и с ним же вместе эмигрировал в Корею. Юрий Михайлович оказался не менее энергичным хозяином, чем «Папа-тигр». Он сумел не только расширить масштаб дела, но и «осовременить» всё хозяйство. По периметру территории появились сторожки, в которых 24 часа в сутки велось дежурство, а сторожа могли по телефону сообщить о происходящем в центральную усадьбу. В этих местах не бывало «палов» — беды местных лесов, не заходили сюда хунхузы, браконьеры и другие «шальные люди». Гостями имения в Сидеми и его хозяев были генерал-губернаторы, заграничные гости, писатели, известные учёные, многие российские знаменитости. К началу 1920-х годов, кроме табуна в 600 лошадей и трёхтысячного стада оленей, у Янковских были свои катера, баржи, автомобили и другая техника.На плантации, которая, кстати, не была найдена в советское время, росло несколько тысяч корней пересаженного женьшеня. В 1910 году выкопанные на пробу 25−30-летние корни китайские купцы оценили наравне с таёжными. Юрий продолжил эти работы вместе с женой: в 1910 году они высадили 112 шестилетних корней, привезённых из тайги. Их со всеми предосторожностями внедрили в дубовый лес на северо-западном склоне сопки, и всю плантацию огородили сеткой. В конце апреля следующего года эти корни дали первые ростки — то есть прижились. Эти опыты Юрий Михайлович с супругой вели до 1920-х годов, то есть до самого отъезда из Сидеми. Замок в ВитязеВ 1916 году несколько оптимистов решили создать ещё один оленепитомник, для чего выбрали полуостров Гамова на юге края. Этим занялся Ян Янковский совместно с другим «молодым поколением» — членами семей владивостокских купцов Шевелёва и Менарда. В качестве базы выбрали живописную бухту Витязь в основании полуострова Гамова, новое хозяйство назвали «Сосновые скалы». Ян Янковский привёз туда оленей из Сидеми, Владимир Шевелёв — из имения своего отца в Кангаузе. Компаньоны арендовали весь полуостров, перегородив его узкий перешеек металлической сеткой длиной в две версты. В Витязе построили дома, имевшие связь друг с другом и с линией правительственного телеграфа «Пост», телефоны были и в сторожках оленника — как в Сидеми. Охрана была вооружена, на рейде бухты Витязь всегда стоял в готовности моторный катер. Эти меры вовсе не были излишними, поскольку в окрестностях все ещё встречались шайки хунхузов. По этой же причине дом Яна, построенный им в 1918—1919 годах по проекту старшего сына Янковского, Александра Михайловича, был улучшенной копией отцовского имения. Фундамент и крыльцо были сложены из огромных валунов, а само трёхэтажное здание походило на крепость: с окнами-бойницами, с зубцами над «сторожевой» полукруглой башней при входе. Узкие оконные проёмы были рассчитаны на оборону и в случае необходимости закрывались железными ставнями. Со второго этажа, из спальни, имелся скрытый ход в подвал, откуда подземный туннель вёл в ближайший овраг. Возвести такой дом-крепость было непросто, учитывая отдалённость бухты Витязь от обжитых мест (и от доступных стройматериалов), но это отлично удалось. Дом Яна Янковского сохранился до сих пор, являясь главной диковинкой селения Витязь, когда-то в нём даже был магазин. Конечно, вид строения далеко не блестящий — сказывается почти 100-летний возраст. Но дом стоит, привлекая своим загадочным полуразрушенным обликом внимание и туристов, и краеведов, и даже искателей сокровищ. Дело в том, что существует неизвестно кем придуманная легенда, будто в подвале зарыт клад. По другой версии, он скрыт где-то в окрестностях.Дела на Гамове спорились: местное оленехозяйство быстро стало «вторым Сидеми» — образцовым, прибыльным и привлекательным для многочисленных гостей. Сказывалось и то, что окружающие места были вполне курортными. На Рождество 1919 года в доме Янковского на Витязе собралось много народу. Около двух часов ночи все разошлись, и сразу после этого Яну стало плохо, а затем он впал в беспамятство. Утром послали за доктором в Посьет, за 50 вёрст, но к приезду врача Ян Янковский, известный хорошим здоровьем, не приходя в сознание, скончался. Его неожиданная смерть в возрасте 35 лет породила много слухов, вплоть до наложенного местными духами проклятия или мести дракона гор, на спине которого был выстроен дом. Корейская НовинаКонечно, эта трагедия помешала завершить полное становление обширного хозяйства. К тому же начавшаяся Гражданская война, смена властей — всё это сказалось на жителях и Сидеми, и Витязя. В октябре 1922 года, перед приходом красных, семьи Янковских и Шевелёвых перебрались в Корею — тем более что граница была рядом. Оставаться, наверное, им действительно не следовало, учитывая явно «непролетарское» происхождение; к тому же Михаил Иванович по поручению приморского «Земского Собора» возглавлял отряды по борьбе с хунхузами (фактически — антипартизанские) и поставлял своих лошадей белым. Павел и Юрий Михайловичи с семьями поселились в городе Сейсин, в нынешней КНДР. Поначалу пришлось продать вывезенное наличное имущество. Ради заработка занимались и торговлей, и засолкой рыбы, и выпечкой хлеба. Через несколько лет удалось купить в местечке Омпо, близ горячих ключей, небольшой участок. Здесь Янковские начали всё заново: проложили дороги, насадили фруктовый сад, заимели пасеку, завели стадо оленей. Имение под названием Новина — в память о польском прошлом — быстро стало известным курортом, куда приезжали и русские, и иностранцы. Общий облик комплекса с клубом, теннисным кортом, оригинальным мостиком над горной речкой был проектом всё того же Александра Янковского. Жизнь там кипела. Даже игрались спектакли семейного театра, которым руководила Маргарита Михайловна Янковская (она же писала и пьесы).В 1928 году Павел с семьёй переехал поближе к цивилизации, в Шанхай, где встретил своих бывших боевых товарищей-французов. Они помогли ему устроиться во Французский муниципалитет Шанхая, где он сначала работал телефонистом, а затем — детективом в «уголовке». Вроде всё наладилось, но уже в 1940 году Павел выследил крупную банду и был убит выстрелами в упор в дверях собственной квартиры. Найти убийцу не удалось. Павел был похоронен в Шанхае. Его супруга с детьми уехала в Корею, к Юрию… А там любимым занятием обитателей и гостей Новины продолжала оставаться охота, в том числе и на тигров (они тогда ещё водились в окрестностях). Сам хозяин и двое его сыновей — Валерий и Арсений — считались лучшими охотниками во всей Стране утренней свежести. После победыНо корейская мирная идиллия длилась недолго. В 1945 году СССР объявил войну Японии. Корея была быстро освобождена. Поначалу Янковских советские военные власти не побеспокоили. Тем более, что сыновья Юрия Михайловича тут же предложили свои услуги Советской Армии в качестве переводчиков, знающих русский, корейский и японский языки. Они вполне искренне начали работать на новый порядок, однако полного доверия к ним, конечно, не было. Контрразведка тщательно проверяла всех «бывших» русских, и подозрения вскоре переросли в «шпионские» дела. Кандидатуры Янковских-мужчин для этого, к сожалению, вполне подходили. Валерия, награждённого медалью «За победу над Японией», арестовали в январе 1946-го — в Советской Армии он прослужил всего полгода. Его жена должна была родить ребёнка, он попросился в отпуск. По дороге домой его и взяли. После недолгого следствия дали шесть лет — за «оказание помощи международной буржуазии» (в довоенные годы), потом добавили ещё «десятку» по 58-й статье (враг народа). Со своим сыном Валерий Янковский впервые встретился только через 40 лет, в Канаде: жена, прождав пять лет, вышла замуж за другого. Муза и Виктория Юрьевны, родившиеся в Сидеми в 1907-м и 1909-м годах, тоже попали в Новину. Муза из Кореи перебралась в Шанхай, затем в Чили, потом в США, где и умерла в 2000 году. Виктория Янковская, известная поэтесса, жила после Кореи в Маньчжурии, потом проделала тот же путь, что и сестра, и умерла в Калифорнии в 1996 году. Они похоронены вместе, в одной могиле. Арсений, предупреждённый кем-то о грядущем аресте, вовремя успел пересечь 38-ю параллель. Потом он перебрался в Японию и дослужился до должности управляющего отделением фирмы «Мицубиси» в Токио. Выйдя на пенсию, Арсений перебрался в Сан-Франциско. Пожалуй, из всех Янковских это была единственная относительно счастливо сложившаяся жизнь — не считая потери Родины. Юрий Михайлович, арестованный в Новине, получил стандартную «десятку». Попав в лагерь в возрасте 68 лет, он уже никогда не вышел из него (умер в 1956 году). Валерий Юрьевич после 10 лет заключения получил ещё 25 лет лагерей (за побег), отбыл срок на Чукотке. В 1952 году освободился «по зачётам», затем жил в Магадане. В 1957 году он был реабилитирован «за отсутствием состава преступления». В 1966 году Валерий приехал во Владивосток, вступил тут в члены ОИАК — того самого общества, в котором состоял его дед, здесь же начал заниматься литературной деятельностью. В 1968 году он уехал в город Владимир, где и окончательно обосновался. Первые книги Валерия Янковского, посвящённые Дальнему Востоку, его природе и людям, вышли в Ярославле. Валерий Юрьевич, несмотря на географическую отдалённость от исторической родины, много раз бывал в Приморье: ходил в тайгу, искал женьшень, проведывал бухту Сидеми, вёл обширную переписку с местными писателями и краеведами, помогая уточнять прошедшие события и даты. Так получилось, что именно Валерий Янковский начал собирать различные документальные сведения о жизни своих предков и в итоге создал огромное историческое повествование: от польского восстания 1863 года, за участие в котором сослали в Сибирь его деда, до судеб иных представителей клана Янковских, рассеянных по всему миру. В последние годы его книги стали выходить и на Дальнем Востоке, быстро став очень популярными. Валерий Юрьевич Янковский умер в 2010 году, за месяц до своего 99-летия. Его сын, Арсений Янковский, литератор и поэт, уже издал несколько своих книг.