Козел отпущения в футболке иного цвета. Миф о вратарях

Надеемся, все уже отшутились по поводу того, что вслед за защитниками свой праздник должны отметить полузащитники, нападающие и игроки всех других амплуа. Между тем, даже вспоминая об игроках на поле, о представителях площади ворот забывают. Книгу о голкиперах «Посторонний» (другой вариант перевода – «Аутсайдер») мы с любезного разрешения коллег из «ЭКСМО» мы уже публиковали. Сегодня – еще один любопытный фрагмент, посвященный особому статусу голкипера. Долгие выходные невозможно представить без рубрики «Чтиво на выходные». Поэтому после сегодняшнего посещения спортзала (или лыжни), заварите себе чайку и углубитесь в приятное (надеемся) чтение. *********** «Он должен быть ростом около шести футов и никакой ерунды. Размеры создают впечатление силы и позволяют вратарю справляться с высокими мячами и ударами в угол с относительной лёгкостью в сравнении с более маленьким и низкорослым человеком, чьи возможности в этих ситуациях были бы ограничены. С другой стороны, высокий и тяжеловесный вратарь не будет иметь преимущества перед маленьким и более ловким соперником, когда от него будет требоваться быстро реагировать на удары низом. Ловкость молодёжи должна сочетаться с прозорливостью игрока-ветерана» Эти слова Ли Ричмонд Руз написал для The Times в 1906 году, так что, возможно, с тех пор не так уж много и поменялось в мире футбола. Быть может, мы добавим к означенному им росту в шесть футов три или четыре дюйма, но в остальном важнейшие качества вратаря остаются прежними. Определённо, Питер Шилтон – сам ростом как раз в шесть футов – не сторонник современной одержимости высокими голкиперами. «Есть мнение, что нужно быть шесть футов ростом, чтобы стать вратарём, но лично я так не думаю, - говорил он. - Лишь потому что ты шесть футов пять дюймов не означает, что ты будешь ловким и будешь играть ногами так же, как человек ростом меньше шести футов. Если ты очень мал, то будет трудно, но необязательно быть ростом в 195. Посмотрите на Фабьена Бартеза – исключения есть». Он с таким уже успехом мог бы назвать и Икера Касильяса. Будет не до конца честным сказать, что век вратарей из качалки давно прошёл, но сейчас мы наблюдаем куда большее разнообразие в габаритах вратарей, чем, скажем, десятилетие назад. По-прежнему есть вратари, полагающиеся на реакцию и те, кто действует на упреждение, есть те, кто подчищает за своей обороной и те, кто свято чтит линию своих ворот, но сейчас очень трудно найти вратарей, которые играя на высочайшем уровне, не умеют командовать обороной в штрафной или некомфортно чувствуют себя с мячом в ногах – эти качества закладываются теперь наравне с базовыми навыками отражения ударов. Когда какая-то слабая сторона вратаря становится очевидной, современные методы статистического анализа мгновенно укажут на это, как это было с Полом Робинсоном в «Тоттенхэме», который оказался уязвим для дальних ударов в следствие своей медлительности. Когда Давид де Хеа пропустил дальний удар от Эдина Джеко из «Манчестер Сити» в день своего дебюта за «Манчестер Юнайтед» в Суперкубке 2011 года, статистика мгновенно указала на то, что в предыдущем своём сезоне, в составе «Атлетико Мадрид» де Хеа пропустил больше дальних ударов, чем любой другой вратарь Ла Лиги. Он поработал над скоростью своих перемещений в течение сезона, и хотя по его ходу у него появлялись периодические проблемы при навесных подачах, его уязвимость перед дальними ударами была почти всеми забыта уже к концу его первого полноценного сезона в Англии. Современный мяч быстрее летит по воздуху, чем мячи старого образца, иногда опасным образом подкручиваясь и заваливаясь, но прежде чем современный голкипер начнёт жаловаться по этому поводу, вспомним, что современные технологии и помогают ему в том числе – главным образом, посредством перчаток, улучшающих «сцепление» с мячом. Латексные перчатки в наши дни не просто помогают уменьшить силу удара, но также делают удержание мяча куда более простым и лёгким. И, разумеется, современные вратари куда лучше защищены в сравнении с голкиперами минувших эпох; не только прямая атака на вратаря считается теперь фолом, но любой контакт с голкипером, когда он выходит на навес тоже. Однако самое большое отличие современных голкиперов от их коллег даже двадцатилетней давности в том, как они работают с мячом ногами. Когда в 1992 году ввели новое правило паса назад [пас вратарю разрешался, как и прежде, но после передачи мяча ногой вратарь не имел права брать его в руки – Прим. ред.], в мире футбола началась паника. В первом туре Премьер-Лиги сезона 1992/93, первом сезоне с вводом новых правил в Англии, Ли Чепмэн забил за «Лидс» в матче против «Уимблдона» спустя 8 минут после начала матча, воспользовавшись замешательством защитника Роджера Джозефа, который сомневался, стоит ли пасовать назад своему вратарю Хансу Сегерсу. Позже в том же матче уже вратарь «Лидса» Джон Лукич пропустил после розыгрыша свободного удара, взяв мяч в руки после паса Криса Уайта назад (инцидент широко запомнился потому, что после того, как Стиву Ходжу предъявили жёлтую карточку за преждевременный выход из стенки на мяч, его менеджер Говард Уилкинсон попытался защитить его, использовав в качестве аргумента теорему Пифагора, чтобы доказать: если центр стенки перед пробитием штрафного в десяти ярдах от точки расположения мяча, то её края непременно должны оказываться дальше). Тогда введение правила паса назад стало глотком свежего воздуха, во многом потому что показало, насколько некомфортно многие вратари чувствуют себя в момент, когда мяч направляется в их сторону, и когда у них нет никаких других вариантов, кроме как выбить его подальше: устроит ли он срезку, зарядит мячом в нападающего или вообще не попадёт по мячу толком? Сейчас, хотя такие провалы у вратарей иногда случаются (какой постиг, к примеру, незадачливого Пола Робинсона, когда мяч после паса Гари Невилла назад перепрыгнул через ногу вратаря и заскочив в ворота, поспособствовал поражению сборной Англии от хорватов в квалификации Евро-2008 в Загребе), большинство вратарей вполне естественно смотрится с мячом в ногах – как центральные защитники, они умеют применять обе ноги и часто действуют в этом компоненте так надёжно, что форварды зачастую даже не утруждают себя высоким прессингом голкипера. Это был очень важный шаг в эволюции вратаря, ибо история голкипера – это классическая история блудного сына, пытающегося отыскать дорогу домой. Его история – один из аналогов самых распространённых мировых мифов, таких как, миф об Одиссее, пытающемся отыскать путь в Итаку после падения Трои, история Наля, ищущего Дамаянти в индусской мифологии, хоббитов, возвращающихся в Шир после приключения с кольцом всевластия, Максимуса, воссоединяющегос я со своими женой и сыном после смерти в фильме «Гладиатор». Этот миф даёт пищу для размышлений лаканистам, представляющим одно из течений постфрейдистског о психоанализа, и пребывающим в бесконечном поиске целостности человеческого эго, которое в последний раз им ощущалось в материнской утробе. Он даже служит фундаментом авраамических религий, с их поиском искупления и возможности возвратиться в рай после изгнания Адама и Евы из Эдема. Изгнание и возвращение, скитания и искупления здесь играют ключевую роль. С середины по конец XIX века голкипер был отрезан от остальной команды, изгнан, ему поручили особую роль со специфическими обязанностями и даже выделили футболку другого цвета. Он отличался от остальных десяти игроков, был отверженным. С тех пор мы могли наблюдать процесс поступательной реинтеграции его в команду. Были и откаты назад, но говоря в целом, последние 140 лет мы наблюдаем превращение вратаря в ещё одного игрока команды. Даже отличный цвет его футболки, который когда-то служил клеймом парии, теперь стал предметом гордости для команд: когда они презентуют новую экипировку своих команд, они всегда уделяют время тому, чтобы похвастаться новой формой голкипера (домашней и выездной). Голкипер был вполне специфическим типом изгнанника – козлом отпущения, всегда находившимся поблизости, когда нужно было переложить вину на кого-то со всей остальной команды. Как отмечает в своей истории козла отпущения Чарли Кэмпбелл, стремление найти виноватых присутствовало в человеческой культуре с самого начала времён: «Вначале была вина, - писал он. - Адам обвинял Еву, Ева обвиняла Змия, и с той поры мы сильно увлекались этим». Во втором параграфе он продолжает развивать свою мысль, отмечая, что все самые влиятельные мыслители, формировавшие мнения людей, всегда находили козла отпущения: Маркс обвинял капиталистическу ю систему, Фрейд обвинял секс, Докинз – религию, Ларкин – своих родителей, а доктор Аткинс – картошку. Футболисты склонны обвинять в ошибках голкипера. Случай с Моасиром Барбозой, быть может, стал проявлением крайности, но привычка указывать пальцем на того, кто отличается от остальных, хорошо знакома людям. Козёл отпущения изначально был участником еврейского ритуала в Йом-Киппур, День искупления, и являлся в буквальном смысле козлом, которого, начиная со времени Исхода и скиний до времён храмов в Иерусалиме, отпускали в пустыню, метафорически «навьючивая» на него грехи сынов израилевых. Таким образом, отпущение козла выступало аллегорией очищения. Для христиан же, козлом отпущения в человеческой форме стал Христос, который скитался по пустыне на протяжении 40 дней, после чего был замучен и убит в искупление грехов всего мира. Процитирую Сильвию Бринтон Переру, написавшую в книге Scapegoat Complex: Toward a Mythology of Shadow and Guilt такие слова: «Изгнанные козлы отпущения могут возвратиться, чтобы служить коллективу средством удовлетворения его глубочайших и самых трудных нужд». Тем самым, фигура изгнанника приобретает некий налёт благородства – он стоит в одиночестве, выступая в роли потенциального спасителя. В этом контексте нет, наверное, ничего удивительного в том, что столь многие вратари выступали против введения правила паса назад. Большинство ненавидело его, разумеется, всего лишь потому, что им пришлось обучаться новым навыкам, учиться играть ногами, а ведь их нежелание делать это, вероятно, и послужило причиной того, что они оказались в воротах – изначально так и было. Но для других, к примеру, для Фрэнсиса Ходжсона в книге Only the Goalkeeper to Beat, корни сопротивления внедрению нового правила, казалось, крылись в гневе и недовольстве тем, что вратаря лишали одной из отличительных черт его игры, делавшую его непохожим на других. Временами кажется, что голкиперы, с такой ревностью защищающие свою «непохожесть», в чём-то похожи на Мерсо из повести Камю, они словно ищут толпу, чтобы отвадить от себя одиночество «криками ненависти». Некоторым, без сомнения, по душе стоять в стороне ото всех: это стремление, как кажется, подпитывало любовь к вратарям в Советском Союзе, и может служить объяснением того, почему так много художников и интеллектуалов привлекала эта позиция. Других, быть может, вдохновляло это ощущение самого себя одновременно изгнанником и козлом отпущения, кем-то отдалённо похожим на Христа-искупител я; и, разумеется, оно гармонировало с присущим вратарям экзистенциализмо м – как отмечал Сартр, вторя Ницше, процесс разгадывания сложного шифра жизни в мире без бога уже само по себе богоподобно. И в этом контексте кажется уместным то, что образ «святого вратаря» стал таким архетипичным: от Папы Иоанна Павла II до Леонарда Смолла, который играл за шотландскую любительскую команду, прежде чем стать модератором Генеральной ассамблеи Церкви Шотландии и капелланом королевы; от Игоря Акинфеева с его глубокой православной верой до Дэвида Айка, который прошёл путь от игры в воротах за «Ковентри» через работу ведущим передачи Grandstand до объявления самого себя Сыном Бога. Голкипер тем самым подвергается мощному внутреннему напряжению. Как может он примерять на себя божественные качества искупителя, являясь – если следовать логике, что футбол есть ритуал во славу плодородия – тем, кто не даёт почве стать плодоносной, если он тот, кто губит весь урожай? Чтобы разрешить это кажущееся противоречие, нужно прибегнуть к философским ухищрениям, достойным гностиков. Именно поэтому, какими бы героическими ни казались персонажи вроде Икера Касильяса, Мануэля Нойера и Джанлуиджи Буффона в сравнении с дурачками викторианских общеобразователь ных школ, как бы много людей ни ходило в футболках с «Харт 1» на спине, в самой сути вратарского ремесла всегда будет лежать этот парадокс. Вратарь обречён всегда оставаться посторонним.