Сахалин и Курилы – продолжение Русской Америки

Какие извивы встречаются на стыке истории региональной и национальной! Корабли Русско-Американской кампании, во главе которой бывший каргопольский купец Александр Баранов (1746−1819), первыми подняли русский флаг на Курилах и Сахалине в 1806 году. Это были «Юнона» и «Авось», под командованием лейтенанта Николая Хвостова (1776−1809) и мичмана Гавриила Давыдова (1784−1809), часто мелькавших в поэме Вознесенского «Авоьс», а в рок-опере из дипломатических соображений упоминаемых как «офицеры». Но судьба всех участников калифорнийской экспедиции Николая Резанова была мистически печальна. Основатель Русско-Американской компании и доверенное лицо важнейшего ее акционера — Императора Александра Павловича, Николай Резанов (1764−1807) после похода в Калифорнию в июне 1806 года ненадолго зашел на Аляску в Ново-Архангельск к Александру Баранову. Он сообщил Баранову, что торопится в Петербург, но, к печали романтиков, не из-за желания получить согласие на брак с Кончитой де Аргуэльо. Причины спешки — отдельная история, связанная с его большими планами в Америке. Очень большими. Присоединив к «Юноне» новопостроенный «Авось» (в Калифорнию «Авось» не ходил) Резанов отплыл в сибирский Охотск. Сходя на берег отдал командирам кораблей Давыдову и Хвостову секретные инструкции. Из умышленно запутанного текста следовало, что «Юнона» и «Авось» должны помочь коренным жителям Сахалина айнам освободиться от угнетения японцев, запрещающим любые контакты и торговлю с русскими. Инструкция подтверждала, что поход является принуждением Японии к переговорам: «6. В разсуждении сахалинцов и японцов всюду, где ни встретите вы их, стараться первых привлекать ласками, а вторым делать вред истреблением судов их, но всюду сколько можно сохранять человечество, ибо весь предмет жестокости не против частных людей обращен быть должен, но против правительства, которое, лишая их торговли, держит в жестокой неволе и бедности, и, следовательно, всякое японцам зделанное снисхождение обратит их более к заключениям о россиянах, что они великодушны, и тогда столько же из страха, сколько из благодарности принужденными найдутся искать торговли». Айны этнически близки к китайцам — что добавляет спорам с Японией за острова третью сторону, очень не любящую японцев. Причины похода были не только в идеалах свободы торговли. Резанов оскорбился приемом его как русского посла в Японии в 1804 — 1805 годах — до Калифорнии. Японцы, закрывшие страну от всех европейцев кроме голландцев, держали Николая Петровича в крохотном дворце взаперти, отнимали шпагу, требовали приближаться к представителю микадо на коленях. В конце отказались вести торговлю и вернули подарки. Провал миссии, как и оскорбления, были незабываемы. В грязь бросили честь России, что могло завершить карьеру Резанова. И граф решил отомстить государственную, и заодно свою личную честь. Причем если бы месть прошла удачно и вызвала удовольствие Петербурга, то ее автором был бы Резанов, а если бы провалилась — виноваты были бы командиры «Юноны» и «Авось». Молодые офицеры верили старшему товарищу, были пропитаны героизмом и о себе не думали. Промедли «горячие головы» и будущее Сахалина, скорее всего, было бы связано не с Россией — первые русские поселенцы пропали на острове за 60 лет до этих событий, а японские деревни медленно по нему расползались. 8 октября 1806 года Хвостов провозгласил Сахалин владением России. Он записал: «В 8-мь часов пополуночи отправились на двух судах я, лейтенант Карпинский и корабельный подмастерье Корекин к тому же селению. Подъезжая к берегу, подняли на шлюпке военный, а на барказе купецкий флаги; добрые айны встретили суда уже в большем числе и присели на колени, когда мы вышли на берег, старались объяснить кое-какими словами, что мы россияне и друзья их; я приказал на берегу поставить флагшток, на котором подняли оба флага, как военный, так и коммерческий. Показывая на судно, одарил всех платками и разными безделицами, на тоена или старшину селения надел лучший капот и медаль на владимирской ленте при троекратно из шести ружей выстреле, с судна на каждый залп ответственно из одной пушки… Старшине при медали дали лист, на котором написано «1806 года октября дня» Российский фрегат «Юнона» под начальством флота лейтенанта Хвостова, в знак принятия острова Сахалина и жителей оного под всемилостивейшее покровительство российского императора Александра I…» История Дальнего Востока и России свернула на перекрестке в правильном направлении. В связи с этим забавны две реакции на вылазку «Юноны» и «Авось». Первая — правящих кругов Японии того времени, не вполне — в силу самоизоляции — понимающих окружающую действительность. Он собрались в поход на Петербург! Японский политик Мацудайра Саданобу размышлял вслух: «…если будет дано предписание о том, чтобы войти в гавань столицы России и захватить ее, то для этой цели необходимо будет приготовить людей и суда. Хотя бы это и было безполезно, но если уже посылать в русскую столицу и ее гавань одно или два судна, то необходимо прямо избрать лиц, обрекших себя на верную смерть, без этого идти туда невозможно». Не менее забавны некоторые российские историки, то ли по лукавству, то ли чтобы сделать японцам приятно, скорбящие о походе на Сахалин: «Значение поступков Хвостова и Давыдова для истории русско-японских отношении, — отмечал российский востоковед Д.М.Позднеев, — было в полном смысле слова катастрофическим». Приказ Резанова привел к овладению островом со всей кладовой минералов, а вот удайся торговля с Японией требующая деликатности к территориям, и не видать нам Сахалина и Курилов. Несопоставимы территориальные и торговые выгоды! А в это время Резанов «торопился» в Петербург. Да так, что в каждом сибирском городе задерживался дней на 10 — устраивая балы и приемы на сотни человек. Почему он «поспешал не спеша» при том, что в Петербурге его действительно ждали очень важные переговоры? Настолько важные, что они могли бы изменить в будущем историю Северной Америки и США. Резанов, верно, ждал результатов его поручения на Сахалине. «Приехав в Якутск — писал Николай Петрович брату покойной своей жены и директору РАК Булдакову — видел я благодарность соотчичей моих, весь город за рекою встретил меня, и наперыв угощали. Здесь, в Иркутске, еще более видел я ласки их, меня задавили поздравлениями. Я из благодарности, хотя без удовольствия, но таскался всюду, и из той же благодарности дал я городу в доме училища обед на 300 человек, был и ужин, который мне 2 т.руб. стоил. Из Томска получил я нарочного, что город приготовил мне дом со всею прислугою, здесь также наперерыв иметь старались меня, и г-н Ситников, уступя мне прекрасный дом свой, барски меблированный, дает мне стол, экипаж и ни малейшей не допускает издержки». То ли из-за пьянства и излишеств, то ли с чьей-то помощью, события пошли вразнос. Наотмечавшийся в Охотске, Якутске, Томске и Иркутске — городе Русско-Американской компании, Резанов скачет по заснеженному бездорожью Сибири верхом, переходит вброд заледеневшие реки, начинает себя плохо чувствовать, падает с лошади, ударяется головой, и умирает в Красноярске 1 марта 1807 года. В этом месте история Северной Америки не свернула в сторону России, а продолжила путь к лидерству США в мире. Что же господа Давыдов и Хвостов? После возвращения с Сахалина их арестовывает «за самоуправство» комендант Охотска. Содержат очень сурово — в камере отнимают одежду и обувь, собирают компромат среди команды. Чудесным образом они бегут, пробираясь через Сибирь в Петербург. Их ловят, и направляют в Петербург для расспросов. В это время кажущееся авантюрой поручение Резанова по Сахалину проделывает бумажно-бюрократический оборот и превращается в Высочайшее одобрение на предложение Русско-Американской компании и Александра Баранова «учредить по примеру острова Уруп на нем свою оседлость, сделать укрепление, завесть экономию, хлебопашество, учебные заведения…». На Сахалин отправляются 38 мужчин и женщин. В XX веке на острове и вокруг него открыты огромные запасы угля, газа и нефти. Попади это в руки Японии, и страна Восходящего Солнца имела бы гораздо большие шансы в войнах с Россией и особенно во Второй мировой. После поднятия флага на Сахалине Петербургу и РАК нужно было не обострять отношения с японцами, а выстраивать добрососедство в надежде на торговлю — а кто старое помянет тому глаз вон! И по делу офицеров-свидетелей в Петербурге начинается перетягивание каната — министерство коммерции, к которому относилась Русско-Американская компания, добивается их освобождения от следствия, Адмиралтейство требует суда, и стороны сходятся, что Хвостов и Давыдов должны отправиться под пули «на передовую». Оба назначаются командирами канонерских лодок в войне 1807 года со шведами. Бои были такими, что уцелеть было невозможно — все вокруг выкашивала картечь. Но друзья уцелели, были признаны судом виновными в самоволии на Сахалине, но освобождены от наказания за героизм. Такая вот хитроумная комбинация должна была убедить японцев в стихийности похода на Сахалин. Дальше пошла совсем фантастика. Герои приезжают в Петербург и 16 октября 1809 года идут попрощаться со давним знакомым — бывшим владельцем «Юноны» американцем Вольфом, который собрался отплывать из Петербурга. Весь вечер они пьют. Затем моряки идут домой на Васильевский, провожает их Вольф. На разводном мосту через Неву друзья прыгают на баржу, чтобы перебраться на другую сторону моста, срываются в реку, и якобы, тонут. Очевидец Вольф отплывает через пару часов не сообщив о происшествии. Фаддей Булгарин: «Вдруг оба они пропали без вести, а как в это время американский купеческий бриг прошел без осмотра, при сильном ветре, мимо брандт-вахты, за Кронштадтом, и не заявил бумаг, то многие, зная беспокойный дух Хвостова и Давыдова полагали, что они по страсти к приключениям, ушли в Америку. Это казалось тем более вероятным, что шкипер американского брига был приятель Хвостова и Давыдова, оказавших ему услугу в Ситке. Наряжена была комиссия для исследования дела, но она начего не открыла. Шли даже разговоры, что появившийся вскоре в Америке Симон Боливар и есть лейтенант Хвостов». И если гибель Резанова выглядит роковой неудачей России, в сочетании с исчезновением Хвостова и Давыдова происшествия становятся загадочными, то судьба экипажей «Юноны» и «Авось» придают всему мистический оттенок. «Донесение Главного правления РАК Александру I о гибели фрегата «Юнона». № 421 27 августа 1812 года Всепрестветлейшему державнейшему великому государю императору и самодержцу Всероссийскому Российско-Американской кампании Главного правления Всеподданнейшее донесение числа текущего месяца правление компании получило чрез нарочную из Охотска естафету известие, что прошлом 1801 году управляющий Российско-Американскими компанейскими колониями коллежский советник Баранов, посылая… груз китайских товаров… отправил с острова своего имени 29 июля 1811 года в Камчатку на кампанейском фрегате «Юноне» под управлением штурмана Мартынова с 26 человеками экипажа. Хотя время сего вояжа было самое удобное и то судно при попутных и благоприятных ветрах могло бы достигнуть места своего назначения менее месяца, но случившееся противные и жестокие ветры и бури продержали оное на пути к Камчатке три месяца, а пред самою Петропавловскою гаванью в виду берега — 19 суток, а наконец, 31 октября при NO жестоком ветре выкинуто на берег в 40 верстах от гавани при устье речки Вилюйчика и разбилось до основания. Сие нещастие случилось наиболее от того, что от продолжительной борьбы с жесткостью погоды, все люди утомившись заболели, в числе коих и сам штурман, которой поутру того несчастного дня натурально окончил свою жизнь, и только восьмеро из них при всем своем ослаблении еще кое-как управляли парусами, рулем и отливанием воды. При разбитии же спаслось только 3 человека, а прочии 23 учинились невозвратною жертвою волн так, как и весь компанейский груз китайских товаров, изсключая самой малости, выкинутой на берег и поврежденной, равно и все сведения на бумаге от Баранова посланныя». О всех сих сведениях правление компании должным образом оставило Вашему и. в-ву всеподданнейше донести 1. С подлинным сверял правитель канцелярии Зеленский». Кирилл Тимофеевич Хлебников, работник Русско-Американской компании, находившийся в то время в Петропавловске-Камчатском, так рассказывал о судьбе уцелевших моряков; «Они нашли бывших там за ловлею рыбы людей и ими сюда доставлены. Ужас объял при сем горестном и плачевном известии, на другой день мы поехали на гребных судах к месту кораблекрушения, и какое поразительное зрелище нам представилось! Прилив с моря по речке Вилюче поднимался более трех верст, и на всем том пространстве находили разнесенные течением мертвые тела или оторванные и искалеченные части их, заметенные песком и опутанные морским поростом; иных находили зацепленными за деревья, но всего ужаснее было видеть поднятых и заброшенных в ущелины между каменьями, рукою или ногою и всем телом висящих в воздухе. Девять тел были собраны и погребены, и участь, постигшая мореплавателей, тронула нас до глубины сердец». Тендеру «Авось» также была уготована короткая судьба — 11 октября 1808 года он погиб в шторм у острова Чичагова на пути в Ново-Архангельск. 2 офицера и 10 матросов спаслись. История всех участников «истории любви командора Резанова и Кончиты» закончилась печально. История русского Сахалина и Курилов с их помощью началась. История русского западного побережья Америки и Тихоокеанской империи Резанова-Баранова закончилась, так и не начавшись. Причинно следственные связи успехов и неудач каждый определяет сам.