Илья Авербух: Женя Медведева — лицо России. С ее помощью я говорю с миром
В прошлом году Илья Авербух поставил Евгении Медведевой шедевральную произвольную программу, с которой юная россиянка выиграла все главные старты. В нынешнем сезоне Авербух стал автором обеих программ Медведевой. Первый фурор уже есть — на прошедших в выходные контрольных прокатах в Сочи. «НОВАЯ ПРОИЗВОЛЬНАЯ ПРОГРАММА ЖЕНИ ДОЛЖНА ЧИТАТЬСЯ КАК КНИГА» - Илья, этим летом, в отличие от предыдущего, вы работали уже не просто с талантливой спортсменкой, но и с чемпионкой мира. Это наложило какой-либо отпечаток на творческий процесс? - Главное, что я хотел бы отметить — Женя, как показывают прокаты в Сочи, входит в следующий после чемпионского сезон в блестящей спортивной форме. И Жене, и ее тренеру Этери Тутберидзе, удержавшей ученицу голодной до побед, большое за это уважение. Идти к чемпионству и отстаивать чемпионство — это, конечно, две разные истории. Но я могу сказать, что в Жене в плане характера ничего не поменялось. Она такая же целеустремленная, для нее главное — это Олимпиада. Конечно, на Женю теперь смотрят другими глазами и предъявляют к ней другие требования. В плане ее осознания своего чемпионства предстоит большая работа. Я считаю, оно еще до конца к ней не пришло. В ее катании присутствует некий переходный период, который, думаю, мы пройдем. - В чем этот переходный период заключается? - В подаче своего катания. Посмотрите как катается Аделина Сотникова — у нее настоящая, чемпионская подача. На данный момент из наших девушек она есть, на мой взгляд, только у нее. Жене в этом плане еще предстоит работа. - Можно ли стиль новых программ Медведевой назвать продолжением стиля ее предыдущих программ? - Отвечу так. Здесь не показательные выступления, здесь требуют результат. А результат приходит от органичного исполнения элементов. Мы пробовали с Женей разные образы. И образ танцовщицы танго, и образ космической дивы из фильма «Гравитация». Но пришли к тому, что в данный момент Женя органична в своих нынешних образах. Она чувствует себя комфортно, и идут прыжки. Да, все хотят постоянного перекрашивания красок. Но я не считаю, что если надеть костюм другого цвета и взять веселую музыку, то это будет гармоничное изменение. К этому надо прийти. Да, на данный момент это некое развитие того направления, которое было задано Женей в прошлом году. Но программы, на мой взгляд, сложнее и интереснее по насыщенности. Конечно, произвольная программа прошлого года висит над нами дамокловым мечом, потому что она стала очень большим успехом, была признана всеми. А после успеха входить в ту же реку сложно. В этом смысле хорошо, что сейчас предолимпийский сезон, и у нас есть возможность экспериментировать. - В чем сложность новых программ? - Прошлогодняя произвольная программа по драматургии была чуть проще. Там ярким началом была задана тема — Женя выпускает из себя музыку, которая жила в ней, и дальше шел танец. Но мы не задавали сюжетную линию в этой истории. Девушка рассказывала на льду о своих переживаниях, а мы на это смотрели. Сейчас же в произвольной программе есть драматический сюжет. Женя, помимо исполнения прыжков, должна нам рассказывать историю из трех частей. Она должна читаться как книга. Это намного сложнее. «ПОПРОСИЛИ ПОМОЧЬ КОВТУНУ В СЛОЖНОЙ СИТУАЦИИ» - О чем эта книга? - Первая музыкальная часть — из американского кинофильма о терактах 11 сентября 2001 года под названием «Жутко громко и запредельно близко». Символично, что это интервью я даю тоже 11 сентября, но я не хотел бы посвящать программу именно этой трагедии. В этой программе — атмосфера, в которой мы живем, в которой мы беззащитны. Недавно были и катастрофа с нашим самолетом в Египте, и трагедии во Франции, и в других странах. Мы не знаем, придет ли близкий человек вечером с работы. Эту историю и рассказывает Женя. Он уходит, забыв какую-то вещь, она показывает ему на нее, но оставляет у себя, зная, что вечером он придет. В середине программы Женя слышит смесь звуков, она в смятении. Под эту часть поставлена дорожка шагов. Третья часть — она верит, что ее любовь и желание вернуть своего близкого человека сильнее. Но телефонный звонок, который раздается в конце — это звонок неопределенности. Мы не знаем, что ей скажут — либо то, что этого человека больше нет, либо это звонит он и говорит, что с ним все хорошо. Я специально не ставил тяжелую драматическую точку. - Короткая программа по драматургии проще? - Я назвал ее «прощанием с детством». Что, собственно, с Женей и происходит. Она пришла сфотографироваться, увидела эту фотографию, улыбнулась самой себе. В середине программы она снова на эту фотографию смотрит — и понимает, что в ней что-то изменилось. Ей больше не интересны прыжки со скакалкой, другие детские развлечения. И фотография улетает с ветром. Этот образ более понятный. В произвольной программе все сложнее, и понятно, что в сентябре ее готовность не может быть стопроцентной. В дорожке шагов у Жени больше акцентов на элементы, но я верю, что с каждым новым стартом программа будет становиться понятнее. - Евгении не тяжело переживать в катании трагические эмоции? - Ей интересно, мы разговаривали на эту тему. На самом деле, это не дуэтный номер, одиночнику всегда тяжело. Ей надо погрузить зрителя в особое состояние, одновременно делать прыжки и держать публику в напряжении. Вот программа, которую я поставил в этом году Максиму Ковтуну, проще. Был найден образ человека, который ловит машину. Она проехала мимо, он пошел по улице, и идти он может какой угодно — кривой или косой, веселый или задорный. А в конце он снова встает ловить машину. Это программа понятная. У Жени тема сложнее. - Вы в своей карьере с Ириной Лобачевой тоже исполняли программу на тему 11 сентября. - Да, но тогда мы катались с этой программой буквально через несколько месяцев после трагедии, на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, когда все обсуждали именно этот теракт. Сейчас мне хочется говорить на более общую тему. Женя Медведева — лицо России, и мне хочется через нее говорить с миром. Это язык, который должен быть понятен всем. Люди всего мира поймут, что нас всех заботит одно и то же. Нас пытаются различными искусственными вещами отгородить — история с паралимпийцами тому пример, но мы живем в том же мире и нас заботит одно и то же. - С Максимом вы начали работать в критический момент его карьеры, когда он поменял тренера и находится на перепутье... - Была сложная ситуация — он опаздывал в подготовке к сезону, и меня попросили помочь с короткой программой. Я поэтому не стал ставить целью сделать что-то сложное. Единственное, что хотел — чтобы в программе было больше органики от самого Максима. Чтобы я не надумывал ему своих движений, а «отпустил» его, естественно, корректируя. Но Максим — фигурист-загадка. То, что он блестяще откатал короткую программу на прокатах — еще не гарантия успешного сезона. Но я в него верю.