Нужна ли миру Америка

Нынешний экономический кризис в США вначале объясняли крахом ипотечной системы, затем угрожающим состоянием банковской, но, на мой взгляд, его корни гораздо глубже. Двадцатилетие абсолютного лидерства США продемонстрировало отсутствие какой-либо позитивной идеи не только миру, но и самим американцам, которых раньше консолидировала конкуренция с СССР, воодушевляло стремление быть первыми. Но вот мечта осуществилась, и оказалось, что дальше — пустота, тупик. Перешагнув предел желаний, Америка стала похожа на человека, всю жизнь копившего на автомобиль, чтобы возить соседей, а, приобретя его, обнаружившего, что ехать-то ему и некуда. Чтобы ни говорилось, но, несмотря на всю пропаганду, американский образ жизни не прививается в других странах, национальная игра «делать деньги», наряду с бейсболом, не находит широкого распространения. Америка — рай для трудоголиков, и ад для остальных. Поколения заокеанских эмигрантов поднимали страну, заглушая экзистенциальный страх в работе, как русские топили тоску в вине. В результате американец жизнь не проживает, а скорее «прорабатывает». Однако с эпохи Возрождения, поставившей в центр мироздания человека, стало понятно, что он не только работник, он шире своей профессии, своих капиталов. Речи о духовном совершенствовании, о гармоническом развитии личности, которое, вслед за «возрожденцами», декларировали в СССР, в Америке нет и в помине. Американский мир вращается вокруг доллара, человеку отводится роль его слуги. Труд как мера божественного воздаяния, успех как поощрение свыше — эти столпы протестантской этики рухнули с наступлением постхристианской эры. Из американской модели развития вынута сердцевина, смысловая составляющая, труд при нарастающем атеизме становится самоцелью, привычкой, уходом от реальности, транквилизатором, антидепрессантом, всем чем угодно, только не двигателем внутреннего сгорания, работающим на «протестантском» топливе. Когда идея, придающая жизни осмысленность, выдохлась, её место занял труд, который сам по себе не может быть религией. И сегодняшний кризис связан, в первую очередь, с духовным оскудением, исчерпанием философии денег — денег как средства спасения. Выяснилось, что Америка выродилась в общество заурядных мещан, которым нечего предложить миру, кроме вульгарного эпикурейства, и которые работают, страшась отдать себе отчёт «зачем». Этот «труд по инерции» в психологическом плане играет роль беличьего колеса, отвлекая от «проклятых» вопросов, в трагической попытке ответить на которые человек только и становится личностью. Он принуждает функционировать тело, не заботясь о душе, гарантируя искусственное подобие жизни. Но робот застрахован от сумасшествия, равно как и от счастья. Динамика, конкуренция, развитие — за этими «техническими» категориями в гуманитарном плане стоят одиночество, опустошение, отчуждение. Состояться по-американски — вовсе не значит стать личностью, и образом Америки всё больше становится подросток — поверхностный экстравертированный всезнайка. Все сферы человеческой жизнедеятельности превратились в один большой конвейер, где нет места индивидуальности, которую растворяет коллектив. Быть может, историческая миссия Америки состояла в том, чтобы зажечь факел массификации, передав эстафету Азии? Ведь ещё Мережковский в начале прошлого столетия писал, что путь, при котором теряется личностное начало, опасен для европейцев, что их гений на нём выродится, и их обязательно обойдут представители жёлтой расы, генетически приспособленные к механическому труду, как пчела в улье. Что нам и демонстрирует современный Китай, удачный симбиоз, объединивший противоположности, примиривший бывших врагов, синтезировав американскую деловитость и коммунистическую идеологию. Американская мечта, выйдя на мировые подмостки, оказалась несостоятельной. Миллионы, для которых Америка из запретного плода превратилась в законодателя мод, ждало разочарование. Что это? Конец истории, как предрекал Фукуяма? Но разве можно всерьёз предполагать, что и через сто лет мир по-прежнему будет во власти голливудских историй про «хороших» и «плохих» парней, а его собственная история, тысячелетия его духовных поисков сведутся к шопингу, супермаркету и обществу потребления? Неужели визитной карточкой нашей планеты станет улыбающееся лицо менеджера, а официальной моралью — подростковое мировоззрение офисного клерка? Цивилизация по-американски предполагает смерть традиционной культуры. Отсутствие глубины у американцев компенсирует постоянная смена и жажда нового, которое, однако, чтобы быть признанным, должно повторять старое. Даже в американском кино заметна деградация — классические драмы пятидесятых-восьмидесятых умерли, уступив дорогу блокбастерам, демонстрируя чудеса изобретательности, режиссёры делают фильмы всё более детскими, соответствующими умственному развитию школьников с заторможенной психикой. Стыкуя с компьютерными играми, они подгоняют их под «клиповое мышление» — модный термин, за которым стоит младенческая неспособность концентрировать внимание. Экономическая и военная гегемония, не подкреплённые духовным лидерством, обречены, мировая оккупация, оказавшись пагубной для самой Америки, разъедает её изнутри. Из путеводной звезды Америка превратилась в балласт, её претензии стать локомотивом мира оправдались, но попытка стать его душой потерпела фиаско.