Экскурсовод, историк, писатель Виталий Калашников в программе  «Выход в город» от 26 сентября 2024 года.

Москва у нас Третий Рим, преемственник во многом культур и традиций некоторых. Но если пласты искать, то, например, для меня Москва похожа на такой большой многослойный пирог. Правда, когда изучаешь город, ты понимаешь, что тут есть некоторые опорные точки в разных эпохах, которые очень сильно повлияли на город, на его настроение, на визуал. М.АЛЕКСАНДРОВА: 13 часов 6 минут в Москве. Всем доброго дня. В студии Анна Соловьёва. А.СОЛОВЬЁВА: Марина Александрова. М.АЛЕКСАНДРОВА: С вами программа «Выход в город». Напомним, что этот выпуск подготовлен совместно с программой мэра Москвы «Мой район». Программой, цель которой — сделать комфортной и благоустроенной жизнь во всех районах нашего огромного города и для всех горожан. И пока за окном золотая осень, поговорим сегодня, на какие экскурсии по городу мы ещё успеем сходить, что посмотреть и почему программа «Мой район» делает эти прогулки такими комфортными. У нас сегодня в гостях Виталий Калашников, экскурсовод, историк и автор рубрики на телеканале «Москва 24», лауреат в номинации «Город» в конкурсе «Лучший гид России», автор книг «Тайны московских особняков» и «Артефакты Москвы». Виталий, здравствуйте. А.СОЛОВЬЁВА: Добрый день. Видите, сколько у вас регалий. В.КАЛАШНИКОВ: Добрый день. М.АЛЕКСАНДРОВА: Надеюсь, я все их перечислила. В.КАЛАШНИКОВ: Они все верные во всяком случае. А.СОЛОВЬЁВА: Я напомню наши координаты: СМС-портал +7-925-88-88-948, Telegram для сообщений govoritmskbot и наш Telegram-канал, где все последние новости, radiogovoritmsk. Виталий, у нас осень... Лето ещё пока продолжается, но как бы официально осень. Какие маршруты особенно хороши именно в это время года? Есть ли какая-то сезонность вообще на экскурсии в Москве. Какие экскурсии летние, осенние, зимние? Есть ли вообще такое деление? В.КАЛАШНИКОВ: Да, разумеется, сезонность в экскурсиях есть. Я бы не стал делить на четыре сезона — весенний, осенний, летний и зимний, а вот на два условных времени года — на тёплое и на холодное — я бы разделил всё-таки экскурсии. Это правда закономерность. Это все городские гиды чувствуют. Весной, первые тёплые, комфортные, солнечные дни сразу какой-то шквал заявок на экскурсии. Гигантское количество. А.СОЛОВЬЁВА: Люди хотят гулять. М.АЛЕКСАНДРОВА: Конечно. В.КАЛАШНИКОВ: Истосковались. У нас зима долгая всё-таки, холодная. Вот как только начинаются первые заморозки где-нибудь в ноябре условном — всё, заметный-заметный спад заявок. Их сейчас уже меньше. А.СОЛОВЬЁВА: Хотя погода прекрасная. В.КАЛАШНИКОВ: Погода прекрасная. Другие факторы. Люди летом отдыхают, у них отпуск, у детей каникулы, нужно чем-то себя занимать, изучают город. А вот сейчас все вышли на работу уже активно, у детей учёба в школе, университете, тут тоже влияет. А.СОЛОВЬЁВА: Наверное, ещё влияет всё-таки световой день, летом он всё-таки подлиннее. В.КАЛАШНИКОВ: С одной стороны, да, влияет. С другой стороны, во-первых, есть большое количество людей, которые предпочитают гулять вечером и смотреть на вечернюю Москву, которая у нас на самом деле прекрасна и по-другому вообще воспринимается, поскольку у нас мощная подсветка. Это не моё личное мнение, это, я думаю, подтвердит любой, кто вообще поездил по нашей стране или по миру и посмотрел, как вообще города подсвечиваются вечером. Москва тут в лидерах однозначно в мировом масштабе. Во-вторых, есть те люди, которые кроме как вечером и не могут по разным причинам гулять: тоже дети, работа. Вот они после работы могут потратить полтора-два часа перед тем, как зайти домой, прогуляться по Москве. М.АЛЕКСАНДРОВА: Осенью и зимой, мне кажется, ещё в закрытые помещения экскурсии часто перемещаются, там особняки какие-нибудь. В.КАЛАШНИКОВ: Да, совершенно верно. Совершенно верно. Гиды адаптируют свои экскурсии под холодное время года и стараются сделать так, чтобы на улице проводить не так много времени, как летом. Не всегда это получается, не на каждом маршруте можно адаптировать. Однако же есть отдельные экскурсии полностью, от начала и до конца, в помещениях. Есть экскурсии в формате иммерсивов. У меня, например, есть экскурсия-спектакль иммерсивная, она полностью тоже, от начала до конца, в помещении. А.СОЛОВЬЁВА: А что это? Расскажите. В.КАЛАШНИКОВ: Экскурсия-спектакль мы её называем, потому что это делаю я совместно с Московским драматическим театром имени Есенина в особняке, который в середине XIX века принадлежал купцам Мамонтовым, сегодня там Пушкинская библиотека-читальня. Она на самом деле уже больше 100 лет там располагается, но тем не менее здание историческое, здание с прекрасными интерьерами, здание, насыщенное огромным количеством разных историй в XIX и в XX веке, там десятилетия, какой-то пласт невероятный. И всё это мы в сценарном формате написали, отрежиссировали, свет, звук, профессиональные актёры, и я, как центральный персонаж, проводник, который водит наших участников-экскурсантов от пространства к пространству, от эпохи к эпохе, и они тоже принимают участие в каких-то моментах, в действиях. М.АЛЕКСАНДРОВА: Виталий, когда приезжаешь в Рим, то экскурсоводы сразу говорят, что в Риме спрятаны три города: античный, христианский и барокко. На ваш взгляд, сколько городов спрятано в Москве? А.СОЛОВЬЁВА: Вот те счастливчики, которые до сих пор могут приехать в Рим… В.КАЛАШНИКОВ: Я бы в Риме ещё какой-нибудь четвёртый пласт нашёл, какой-нибудь Рим XX века, тоже мощная история в этом смысле. Если говорить про Москву, то вы про Рим не случайно вспомнили, потому что Москва у нас Третий Рим, преемственник во многом культур и традиций некоторых. Но если пласты искать, то, например, для меня Москва похожа на такой большой многослойный пирог. Правда, когда изучаешь город, ты понимаешь, что тут есть некоторые опорные точки в разных эпохах, которые очень сильно повлияли на город, на его настроение, на визуал. Это эпоха Дмитрия Донского, эпоха Ивана III, эпоха Ивана Грозного, конец XVII века, первые Романовы, переход к Петру I. XVIII век немножечко просаживается, потом 1812, когда город сгорел очень сильно и заново выстраивался после этого. Дальше промышленная революция рубежа XIX-XX веков сильно изменила облик города, а потом середина XX века — сталинские высотки, то, что мы называем сталинским ампиром, которого в таком количестве, пожалуй, больше нигде нет. А.СОЛОВЬЁВА: Виталий, большая часть ваших экскурсий по центру города. Значит ли это, что ваши слушатели — в основном приезжие, это не москвичи? В.КАЛАШНИКОВ: Нет. А.СОЛОВЬЁВА: То есть нет корреляции? В.КАЛАШНИКОВ: В моём случае — нет. Я думаю, что у других моих коллег, может быть, это и наблюдается. Но я могу только про себя говорить и основываться на своём опыте. Большая часть моих экскурсантов — это москвичи. Есть приезжие, но в основном москвичи. Это особенно радует, потому что действительно, вы правильно заметили, большая часть и моих маршрутов, и маршрутов моих коллег проходят по центру Москвы. Центр Москвы в этом смысле хорош, потому что он гигантский. Вот до Третьего транспортного и даже немножко за — это всё центр Москвы. Гигантское количество маршрутов можно придумать. И то, что ходят сами москвичи, меня это невероятно радует. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что они, кстати, москвичи, хотят чаще всего узнать о своём городе? В.КАЛАШНИКОВ: Да на самом деле всё практически. Встречаюсь с такими людьми, которые довольно элементарных вещей, на мой взгляд, не знают. Это тоже нормально. Я вообще никого не осуждаю ни за что и за это тем более. Я думаю, на своём опыте вы тоже можете мне подтвердить это. Мы ведь живём в Москве. Большую часть времени мы работаем или занимаемся какими-то личными, домашними, семейными делами, с друзьями видимся, о’кей, в свободное время. А когда у нас есть отпуск, две недели или месяц, мы стараемся куда-то уехать, увидеть что-то новое, мир посмотреть, страну посмотреть. И вот там, обладая гигантским количеством свободного времени, мы ходим на экскурсии. М.АЛЕКСАНДРОВА: Что-то новое узнаём. В.КАЛАШНИКОВ: Да. Так случается, что другие города мы знаем лучше в этом смысле, чем место, где живём. Это нормально, это закономерно, это вполне объяснимо. Поэтому-то и радует, что москвичи сейчас, в последние годы чем дальше, тем больше, начинают ходить на экскурсии в своём собственном городе и узнавать то место, в котором живут, и делают невероятные открытия. А.СОЛОВЬЁВА: Это правда, кстати. Потому что даже если взять Замоскворечье, тут походить, я как-то ходила с экскурсией в конце апреля, столько нового узнала реально. А мы тут ходим каждый день как слепые. М.АЛЕКСАНДРОВА: Не обращая внимания, да. А.СОЛОВЬЁВА: Да. А были случаи, когда люди вам рассказывали какие-то неизвестные вам факты, истории о Москве, удивляли вас? В.КАЛАШНИКОВ: Наверное, нет. Если мы говорим о каких-то академических фактах, о том, что в источниках открытых можно найти, в книгах почитать, наверное, нет. Но, в чём ещё сложность, с одной стороны, а с другой стороны, прелесть работы с москвичами в моём случае? В том, что ответственности больше. Потому что приходят люди, которые в этом городе прожили всю жизнь, у которых тут бабушки и дедушки, может быть, и которые в каких-то моментах очень даже неплохо разбираются в прошлом города. И тут нужно максимально ответственно подходить к той информации, которую выдаёшь этим людям. Тут вот: в начале XX века… А в каком году? — спросят тебя. Потому что для них это важно, принципиально, с точки зрения биографии их семьи. А с другой стороны, прелесть ещё и в том, что они могут тебе что-то сказать. Ещё раз повторяю, не какие-то факты невероятные, которые и так известны, а вот что-то личное, своё семейное. Например: вот в этом доме у моего прадеда была лавка до революции. Она не влияет на глобальную историю, на моё повествование, но она разукрашивает уже. Или: вот в этой церкви моя прабабушка венчалась. М.АЛЕКСАНДРОВА: А часто бывают такие вопросы: а в каком году? Ведь сложно всё это запомнить, хронологию. Когда учишь историю, хронология на самом деле самое сложно, потому что просто надо зубрить. В.КАЛАШНИКОВ: Для кого как. Всё же зависит оттого, в какой сфере ты работаешь. Для меня сложно, например, с точными науками. А тот, кто работает в сфере математики и физики, для него на раз-два всё это. И наоборот. Мне даты легко запомнить, но я стараюсь ими не загружать на экскурсиях. Я думаю, что многие мои коллеги делают также, потому что утяжеляет текст, и восприятие сразу начинает теряться у слушателя. А если задают вопросы, тут я, конечно, отвечаю, потому что все даты нужно знать, это уже уровень твоего профессионализма. М.АЛЕКСАНДРОВА: А на какие детали, рассказывающие об истории города, на ваш взгляд, стоит обращать внимание? Например, какие-то таблички, вывески на домах, старые канализационные люки, кирпичные всякие истории, исторические фонтаны, двери, что-то ещё. В.КАЛАШНИКОВ: Я всё это обожаю. Всё, что вы перечислили. Ещё раз в пять больше этого всего люблю. Я же книгу написал про городские артефакты. У меня каждая глава посвящена какому-то такому виду артефактов. Обожаю детали. Они так раскрашивают повествование и вообще восприятие города. У меня есть очень хорошее, любимое мною сравнение. Вот есть мясной стейк, сам по себе вкусный кусок мяса, но если ты чуть-чуть его приправишь солью, вообще вкусы будут по-разному раскрываться. И вот также город. А.СОЛОВЬЁВА: Розмаринчик можно ещё. В.КАЛАШНИКОВ: Можно розмаринчик, да, какую-то травку бросить туда. Так вот Москва тоже сама по себе прекрасна зданиями, улицами, крупными историями. Но вот эти артефакты, которые вы перечислили, крышка чугунная дореволюционная канализационного люка со штемпелем фирмы-производителя… А.СОЛОВЬЁВА: А у нас много таких, кстати, осталось? В.КАЛАШНИКОВ: Этого достаточно. Есть города, где этого больше, Петербург, например, но в силу понятных причин, это была имперская столица, туда всё самое лучшее и богатое 200 лет практически отправлялось, и в строительстве принимали участие. У нас этого чуть меньше, но спектр тоже довольно любопытный. У Замоскворечья тоже этого достаточно. И поимённые кирпичики есть, и крышки канализационных люков, и влагодержатели. Прям совсем рядышком с тем зданием, где мы находимся, буквально на соседней, по Новокузнецкой улице находится эмблема Осоавиахима 1930-х годов, общества такого советского, немножко побитая, нужно реставрировать, но это просто беда артефактов. А.СОЛОВЬЁВА: Кстати, я тоже замечаю вот здесь, в этом районе много старых табличек осталось. Очень интересно. В.КАЛАШНИКОВ: Таблички, да, кстати, вывески какие-то ранние советские или дореволюционные. Это тоже из формата городских артефактов. Это такая, знаете, московская айдентика, назовём это таким словом, которое очень хорошо показывает то, чем отличается этот город от другого города. А.СОЛОВЬЁВА: Виталий, а что для вас дух города? Вот какой дух Москвы? Что такое дух Москвы? В.КАЛАШНИКОВ: Дух Москвы. Москва — очень энергичный город. Она, конечно, для каждого своя. А.СОЛОВЬЁВА: Всё-таки мегаполис сейчас. Москва — мегаполис. В.КАЛАШНИКОВ: С одной стороны. Да, если смотреть на него сверху, с высоты стратосферы, да, это правда большой мегаполис. Но когда ты гуляешь по городу, особенно в самом центре, а я уже сказал, что центр в Москве гигантский, меня ставят всегда в тупик задачи от экскурсантов, которые заказывают экскурсии и говорят: ну где-нибудь по центру давайте погуляем. А.СОЛОВЬЁВА: Где-нибудь… В.КАЛАШНИКОВ: Он же невероятный. Ладно бы у нас были две улицы в центре и всё. И тут уже начинаешь детально уточнять, а что конкретно вы хотели бы посмотреть. Здесь абсолютно всё можно увидеть, абсолютно всё можно получить. Главное — понять, что ты хочешь. В этом смысле Москва супермногогранна. А.СОЛОВЬЁВА: В связи с этим, где погулять по центру, есть какие-то запросы? Они отличаются от москвичей и от приезжих? В.КАЛАШНИКОВ: Да. Москвичи в моём случае, опять же, я на своём опыте основываюсь, может, у кого-то он другой, москвичи более точечно делают запрос: хотелось бы вот этот район изучить, подетальнее вот по этой улице походить. А приезжие, ну тут тоже разные люди есть. Есть — реже — подкованные, которые приезжают в город, который не очень знают, и точно понимают, что конкретно они хотят здесь увидеть, заинтересованы какой-то историей или эпохой и задают конкретный запрос. А есть те, кто просто понимает, что тут много всего интересного: покажите нам что-нибудь интересненькое в центре. Ну тут уже на свой вкус. Есть некоторые места, локации, маршруты, совершенно беспроигрышные, хитовые такие. М.АЛЕКСАНДРОВА: А это какие, кстати? В.КАЛАШНИКОВ: Ивановская Горка, например, любимый район у многих гидов. И для горожан, кстати, это тоже порой бывает открытием, что в самом центре, в пяти минутах ходьбы от Кремля, казалось бы, ну что там, максимально попсовые места, что там можно увидеть, а можно. И там такие закоулочки, переулочки и дворики. М.АЛЕКСАНДРОВА: Кусочек Питера некоторые его называют, Ивановскую Горку. В.КАЛАШНИКОВ: Кусочек Питера. А смотришь в другую сторону и видишь кусочек какой-нибудь Скандинавии, Прибалтики, типа рижской улочки с собором Петра и Павла лютеранского. В другую сторону смотришь, видишь потрясающий в итальянском стиле Ивановский женский монастырь. В третью сторону смотришь — и ты в питерских двориках уже бегаешь. М.АЛЕКСАНДРОВА: С парадными. Есть ли вообще парадные в Москве, куда нам стоит наведаться? Топ-5 парадных, может быть. В.КАЛАШНИКОВ: Они-то, конечно, есть, и нам туда стоит наведаться. Получится ли у нас это сделать, вот в этом вопрос. И в Петербурге примерно такая же история, да и везде, что уж говорить, лакомые парадные, как правило, закрыты, недоступны, сложно попасть. Люди живут в этих домах, консьержи, приватность жизни и своей территории, она вполне объяснима и понятна. Не нужно ломиться в закрытые двери, я считаю, а нужно искать те двери, которые открыты. Вот в этом смысле Москва радует. В последнее время больше и больше лакомых пространств начинают быть открытыми и каким-то образом пускать. Я, например, уже упомянул про библиотеку-читальню имени Пушкина. Пожалуйста, заходите и любуйтесь невероятной красоты чугунной лестницей, лепниной, колоннами, мраморными каминами. Особняк Лориса-Меликова в Милютинском переулке, там кофейня располагается. Заходишь в кофейню, а там тоже невероятная лестница и лепнина скульптора Рамазанова. Чайный магазин на Мясницкой, кто-то знает, а для кого-то это тоже, кстати, открытие, а там интерьеры конца XIX века в экзотическом для Москвы китайском стиле, подлинные и хорошо отреставрированные. Ну и такого довольно много. А.СОЛОВЬЁВА: После COVID вы начали проводить экскурсии по московским дворам. Почему именно дворы вас заинтересовали? Что вы там показываете? В.КАЛАШНИКОВ: Дворы сами по себе любопытны. Я знаю, что и у моих коллег в Москве, и у коллег в других городах есть целые экскурсии: самарские дворики, московские дворики, питерские дворики. Потому что это вроде бы не фасадная история. К фасадам мы привыкли, они, как правило, помпезные, а вот что за ними — это же всегда любопытно. И правда чаще всего за фасадами особенно интересные истории скрываются. Там и артефакты, кстати, которые в силу разных исторических обстоятельств в разные эпохи были демонтированы или уничтожены на улицах центральных, каких-то проспектах, а вот там, за фасадами, они сохранились. А там уже можно рассказать о том, как складывался быт людей до революции, например, на конкретных примерах ты это можешь увидеть во дворах, за этими самыми фасадами, увидеть дворы-колодцы. В Москве, оказывается, есть дворы-колодцы, а мы думали, только в Питере, а вот и нет, в Москве тоже и их довольно немало. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что отличает наши дворы сегодня, вот помимо дворов-колодцов, про которые вы сказали? И удалось ли программе «Мой район» сохранить исторический дух и сделать их более комфортными? В.КАЛАШНИКОВ: Я считаю, да. Потому что по тем наблюдениям, которые у меня есть, когда проводят капитальный ремонт, например, исторического дома, в котором живут люди, всё-таки стараются по большей части с пиететом относиться к прошлому здания. Если есть какие-то такие детальки, о которых мы уже поговорили, их стараются сохранять и приводить в порядок. Не всегда, но по большей части — да, и в этом есть, наверное, такое мощное сохранение духа двориков. М.АЛЕКСАНДРОВА: А как такие дворы можно найти? В.КАЛАШНИКОВ: На экскурсии. Конечно. Это же такие бриллиантики у каждого городского исследователя. Какие-то общедоступные, о них знают, они почти у каждого экскурсовода есть в портфеле своём. Какие-то локации очень лакомые, которыми даже делиться не хочется, потому что это твоя какая-то находка, твоё открытие, ты понимаешь, что этот дворик незахоженный, туда ещё не протоптана тропа экскурсантов, и оттого тебя это вдохновляет ещё больше. А.СОЛОВЬЁВА: А вот двор тут недалеко на Ордынке? В.КАЛАШНИКОВ: Двор Ахматовой ещё называется. Да, он был ещё больше, там же строительство началось. Там даже мурал был с портретом Анны Ахматовой и цитаты из произведений Ахматовой были. Но даже без этого он тоже для многих является открытием. Когда подводишь к памятнику, который там стоит, а его даже с улицы видно на самом деле, но просто никто не обращает внимания, спрашиваешь (а там же нет подписи), кому памятник, знаете, в 70 процентах случаев люди теряются и в конечном итоге даже не отвечают на этот вопрос. Хотя по мне это довольно известный силуэт и, кажется, в учебнике по литературе у меня такой силуэт Анны Андреевны. А.СОЛОВЬЁВА: То есть люди, которые приходят к вам на экскурсии, не могут ответить? В.КАЛАШНИКОВ: Это тоже нормально. Ещё раз говорю, никого не осуждаю. Для этого и приходят, чтобы узнать. У всех же по-разному складываются жизненные обстоятельства, кто-то не касался этой темы ни разу, а теперь будет знать и друзьям показывать. А.СОЛОВЬЁВА: Виталий, а может ли сегодня двор в мегаполисе сохранить свою интимную атмосферу, индивидуальность, дух, объединяющий жильцов именно близлежащих домов? В.КАЛАШНИКОВ: Да, такие примеры есть. На той же Ивановской Горке, о которой мы вспоминали, дворик доходного дома, соляного двора так называемый, он такой питерский. И вот там очень хорошее комьюнити местных жителей, которые своими силами в том числе поддерживают какую-то собственную атмосферу дворика. Целый садик разбили, который сейчас в народе называется даже Машин садик по имени женщины, жительницы этого дома, которая своими руками поддерживает его в приличном состоянии. Он довольно экзотический. Вот здесь, на Пятницкой улице, но тут не совсем про двор, но про дом, в котором живут жители, доходный дом начала XX века, Пятницкая, 17, если я не ошибаюсь в номере. Там некоторое время назад восстановили парадную дверь, дверь с Пятницкой улицы в главную парадную этого дома. Потому что она когда-то была утрачена. Она была сделана из дерева, со стеклянными вставками, в стиле модерн. В общем, чуть ли не в 1930-1940-е годы ещё была уничтожена и много десятилетий стояла глухая, такая кондовая дверь, выкрашенная то красной, то зелёной краской. И вот местные жители озадачились. Фотографии чертежей не нашли той самой двери каких-то внятных, но среди жителей нашёлся художник, который, основываясь на рисунке дома, придумал дизайн этой двери, её заказали, сами сложились, согласовав все документы, разумеется, всех инстанций, где нужно, и таким образом появилась дверь. Мне кажется, роскошный пример того, что жители конкретного дома могут повлиять на его судьбу, на судьбу места, в котором живут. А.СОЛОВЬЁВА: Насколько это частая история сейчас в Москве? Я тоже слышала, что жители каких-то домов, на бульварах даже в Москве восстанавливают сами дворы, восстанавливают свои подъезды, двери и так далее, интерьеры. В.КАЛАШНИКОВ: Да. Этого чем дальше, тем больше. Если раньше, 1970-1980-е возьмём, люди, жившие в исторических домах, не очень тепло к ним относились, потому что часто это были коммуналки, это была плохая сантехника, им хотелось уже съехать, они готовы были уехать в спальный район, но в нормальную, современную квартиру, то теперь квартиры в исторических домах покупают люди осознанно. Они понимают, что это стоит дороже, потому что это центр, потому что это историческое здание. Они понимают, сколько нужно денег вложить в ремонт и часто даже в реставрацию. Они не заменяют деревянные окна на пластиковые. И они, конечно, думают и о парадных, если там что-то осталось, как привести её в порядок. М.АЛЕКСАНДРОВА: Наши слушатели делятся любимыми своими дворами. Например, Кривоколенный переулок, дом 14, подъезд 2 или 3. В.КАЛАШНИКОВ: Кривоколенный, 14. Да, я понимаю. Как раз на изгибе Кривоколенного. Он открытый, этот дворик, он проходной, и я туда периодически на экскурсию завожу, потому что он как раз похож на двор, не совсем колодец, там есть небольшой проход, но с определенного ракурса можно сделать фото, как будто ты в колодце находишься. М.АЛЕКСАНДРОВА: Я ещё добавлю, на Октябрьском Поле около метро есть такой немецкий дворик, наверное, знаете. В.КАЛАШНИКОВ: Целый квартал, немецкий квартал. М.АЛЕКСАНДРОВА: Когда ты заходишь в этот квартал, ты как будто переносишься в Советский Союз 1960-х. В.КАЛАШНИКОВ: Приятный такой. М.АЛЕКСАНДРОВА: Там фонтаны такие старинные. В.КАЛАШНИКОВ: Там фонтаны есть, малоэтажные здания, там лепнина. Такой экспериментальный. Было бы здорово, если бы их было больше, но так сложились обстоятельства. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это правда. А.СОЛОВЬЁВА: А вообще фонтаны часто делали? В сталинское время, может быть. В.КАЛАШНИКОВ: Это делали и в дореволюционное время, когда строили доходные дома особенно роскошные, в некоторых ставили фонтаны. В Романовом переулке, например, сильно перестроенный остался. Да, в сталинское время, в такое золотое сталинское время в плане архитектуры, это послевоенное время, конец 1940-х, начало 1950-х, тогда их гораздо больше появляется. Мало уцелело, оттого они и ценны. М.АЛЕКСАНДРОВА: С вами программа «Выход в город». Напомним, что выпуск подготовлен совместно с программой мэра Москвы «Мой район». Программой, цель которой — сделать комфортной и благоустроенной жизнь во всех районах нашего огромного города и для всех горожан. У нас в гостях Виталий Калашников, экскурсовод, историк и автор рубрики на телеканале «Москва 24», лауреат во многих номинациях, в конкурсах, автор книг. Гуляем сегодня по Москве. А.СОЛОВЬЁВА: Я напомню наши координаты: СМС-портал +7-925-88-88-948, Telegram для сообщений govoritmskbot, наш Telegram-канал со всеми последними новостями radiogovoritmsk. Виталий, а есть ли, чем нам гордиться и можно ли что-то рассказать о дворах новых жилых комплексов в столице? Тем более столица сейчас больше стала за счёт Новой Москвы. В.КАЛАШНИКОВ: Да, есть, на самом деле есть, но не во всех. Потому что, вы же понимаете, что новые жилые комплексы разных форматов, есть эконом-сегмент, комфорт, премиум-уровень. Если уж мы ищем что-то интересненькое в новых жилых комплексах, то это чаще всего жилые комплексы премиум-класса что ли. В зданиях, которые построил Роман Клейн для компании дореволюционной чаезаводчиков, чаепромышленников Высоцких в районе станции метро «Бауманская», там несколько лет назад сделали жилой комплекс. А.СОЛОВЬЁВА: Апартаменты. В.КАЛАШНИКОВ: Да, там апартаменты, есть пространство для ресторанчиков, для каких-то заведений. Туда внутрь не во все дворики можно свободно попасть. В один можно, и этого достаточно для того, чтобы понять, что как раз на этом примере мы видим, там стоят арт-объекты, современные абсолютно, но любопытные, очень фотогеничные и, конечно, которые делают индивидуальное лицо этого жилого комплекса. Приводят туда экскурсантов и фотосессии устраивают. В закрытом дворе вообще невероятная статуя, головы статуи Свободы, которая закрывает лицо руками и плачет. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ещё в районе ЗИЛа, где «Зиларт», там же тоже очень много всего. В.КАЛАШНИКОВ: Там вообще сами здания, на мой взгляд, довольно отдельного рассмотрения, потому что они практически все разные, каждое в своей архитектуре, с разными отделочными материалами там играют архитекторы. Арка там какая потрясающая на набережной. А.СОЛОВЬЁВА: Вот эта арка, да, знаменитая. В.КАЛАШНИКОВ: Круто. М.АЛЕКСАНДРОВА: И парк классный. В.КАЛАШНИКОВ: Да, Тюфелева роща. Опять, это место ведь историческое. Там же ЗИЛ завод был. Там ведь создавались ещё до революции, в 1916 году начали строить корпуса и планировали создать первые отечественные автомобили купцы Рябушинские. Вот на основе этого дореволюционного производства базировалось советское. А.СОЛОВЬЁВА: Я хотела ещё заметить, сейчас в районе «Электрозавода», метро «Электрозаводская», знаменитый «Электрозавод», там тоже планируют делать комплекс. Я так понимаю, что… В.КАЛАШНИКОВ: С захватом электрозавода… А.СОЛОВЬЁВА: С захватом, видимо, что-то интересное, скорее всего, мы там тоже получим. Мы надеемся. В.КАЛАШНИКОВ: Очень хотелось бы получить интересное, во-первых. А, во-вторых, чтобы пространство, которое сегодня открыто и доступно, оставалось таким же и дальше. Бывает такое, что из-за новых жилых комплексов обычно открытые пространства, привычные для прогулки, становятся закрытыми. Этого не хотелось бы. Хотелось бы, чтобы больше открывалось. Но на самом деле правда, тенденция сейчас такая, что всё-таки больше открывается, чем закрывается в Москве. М.АЛЕКСАНДРОВА: Вы автор книги «Тайны московских особняков». Какая из этих тайн во время работы над книгой волновала вас больше всего? В.КАЛАШНИКОВ: Вот как раз даже не тайна, а вот эта тенденция. У нас, видите, как сложилось исторически, что после 1917-1918 годов, когда особняки частные национализировали, одни из самых лакомых особняков в плане интерьеров отошли министерству иностранных дел, тогда по-другому немножко ведомство называлось, тем не менее. А.СОЛОВЬЁВА: Под посольства. В.КАЛАШНИКОВ: Уже тогда, сразу же там появилось подразделение, которое как раз ведало бытом послов. А.СОЛОВЬЁВА: УПДК. В.КАЛАШНИКОВ: ГлавУпДК сегодня называется, тогда по-другому называлось, в 1920-е годы, но сегодня ГлавУпДК. И с той поры так сложилось, что эти здания закрыты, впускают не везде, а куда пускают крайне редко, можно зайти только в дни культурного наследия и не везде прогуляться. И вот тут моей задачей при написании книги было подобрать те особняки (я 35 в него включил, но их больше, и чем дальше, тем больше), в которые так или иначе попасть можно, чтобы разрушить этот шаблон и стереотип, что особняки — это, как правило, закрытые пространства, в которые никто не сможет зайти и полюбоваться интерьерами. Где-то — да, но есть большое количество зданий, в которые зайти можно. А.СОЛОВЬЁВА: Приведите пример, в какие можно особняки такие интересные зайти, исторические. В.КАЛАШНИКОВ: Самые очевидные и они просто на виду на самом деле, просто мы не задумываемся, в них музеи располагаются. Например, музей Пушкина, музей Толстова, музей Тургенева — это же всё тоже частные особняки. Я уже говорил про особняк Мамонтовых, где Пушкинская библиотека-читальня. Я уже упомянул особняк Лориса-Меликова, где кафе располагается. Где-то располагаются медицинские центры, где-то находятся управы районов, но туда тоже можно свободно зайти. Где-то располагаются детские учреждения, как, например, прекрасный, удивительный, я думаю, что многие мечтают туда попасть, особняк купцов Высоцких, о которых я тоже выше говорил. На Огородной Слободе стоит такой замок практически, как французское шато эпохи Людовика XIII, там кружки детские располагаются уже давно, с советского времени. Попасть туда можно, опять же, не просто, но можно, если у тебя ребёнок ходит в кружок, например. Там ещё есть, кажется, секции «Московского долголетия». То есть люди старшего поколения тоже имеют возможность насладиться частично сохранившимися, но очень любопытными интерьерами. А.СОЛОВЬЁВА: Виталий, а какие тайны для вас хранит Москва? Вот понятно, какие тайны в Питере, например, дворец Юсуповых, там просто Распутина убивали долго и упорно. То есть все хотят туда попасть. Вот это тайна. А какие в Москве тайны? В.КАЛАШНИКОВ: В Москве их тоже много. То, что я сейчас буду перечислять, я думаю, кто-то так или иначе слышал, а некоторые даже углублялись, чтобы понять вот эту историю получше. Но это сложно, поэтому и тайна. Например, легендарное метро-2. Есть или нет? Библиотека Ивана Грозного. Если была, то где была спрятана и спрятана ли она вообще куда-то была? Подземные ходы. Где располагался двор Малюты Скуратова? Очень много версий есть. Вот что-то такое. Есть же отдельная тема — масонская Москва. У меня, скажу сразу, нет такой экскурсии… М.АЛЕКСАНДРОВА: Но их можно найти. В.КАЛАШНИКОВ: Там, да, находят эти масонские знаки и на зданиях, в храмах. Даже вот здесь храм Климента Папы Римского рядышком находится, я недавно со священником общался, с батюшкой, который там проводит службы, так вот он мне рассказывал, что «тут у нас масонский символ, вот здесь масонский символ». М.АЛЕКСАНДРОВА: Понятно. Обратим внимание. Сегодня многие исторические здания обретают новую жизнь. В столице идут масштабные реставрационные работы. Вот вас, как историка, экскурсовода, какие реставрации порадовали? И можете ли вы подсказать какие-то новые адреса для экскурсий? В.КАЛАШНИКОВ: Про реставрации. Из свежего: 6 июня, кажется, открылось после реставрации здание, где располагается музей Пушкина на улице Арбат. Наверняка почти все там были до реставрации. А вот теперь сходите после реставрации, и у вас будет возможность сравнить, что было, что стало. Там ещё больше пространств появилось, ещё больше предметов. Если раньше дом был просто сам по себе как экспонат, то теперь это всё насытили предметами, связанными с Пушкиным и с его эпохой. Открыли спальню, где Пушкин и Наталья Николаевна проводили ночи. М.АЛЕКСАНДРОВА: Проживали, да. В.КАЛАШНИКОВ: А до этого нельзя было. Просто это помещение увидите. Представляете, это что-то невероятное, это одна из самых главных любовных историй Москвы. И вот ты видишь спальню этих двух людей. Серьги, которые принадлежали Наталье Николаевне, выставили из тех экспонатов, которых до того вообще не было. Ещё. Вот это самая свежая история. Этим летом активно реставрировалось здание Саввинского подворья на Тверской, теремок такой начала XX века. Здание, которое стоит за фасадом сталинского дома, Тверская, 6, напротив мэрии практически. Тот домик, который переехал, был передвинут. Это тоже такая московская история тридцатых, сороковых и даже пятидесятых годов, когда дома двигали. Вот это самая громкая и яркая история как раз — передвижки Саввинского подворья. Он там стоит. Его начали впервые реставрировать больше, чем за 100 лет его биографии. И в процессе реставрации сделали открытие, о котором не знали, потому что информации об этом не было, фотографий не осталось и свидетелей живых тоже. А вот, оказывается, на фасаде дома сохранились под слоями краски, их раскрыли, надписи рекламные тех компаний, которые арендовали там на первых этажах офисы. Если я не ошибаюсь сейчас: Ципа Моисеевна Молчадская, вот такая у неё фамилия, она торговала там красками и вот краской же по фасаду написала название своей фирмы. Это раскрыто было, это отреставрировано и вот сейчас, уже несколько дней назад, после долгой реставрации сняли леса, и здание можно увидеть и оценить саму реставрацию и вот эту надпись, которой до этого не было. Вот одна новая точка притяжения. Ещё, можно, добавлю? М.АЛЕКСАНДРОВА: Конечно. А.СОЛОВЬЁВА: Нужно. В.КАЛАШНИКОВ: Кривоколенный переулок, о нём мы говорили в первой части нашего разговора, вот этот дом, во дворик которого можно зайти. Так вот несколько лет назад на фасаде этого дома отвалилась часть штукатурки, и под ней обнаружили тоже какие-то старые буковки. Раскопали, расчистили, и открылась вывеска «Заводско-техническая контора. Инженер Фалькевич», начало 1920- годов. НЭПовская вывеска. Круто её отреставрировали, это прям достопримечательность места, все гиды про неё рассказывают. Этим летом рядышком, в нескольких метрах, на той же части здания, на том же уровне от земли опять ковырнули штукатурку, а дом приводится в порядок сейчас тоже, и обнаружили ещё одну вывеску. Сейчас, прямо вот в эти дни, в этот момент, если будет возможность, сходите в Кривоколенный, вы своими глазами увидите процесс, происходит раскрытие этой вывески полностью, реставрация, «сжатый газ», что-то ещё. Кажется, что это тоже те же самые 1920-е годы, может быть, самое-самое начало 1930-х, потому что та контора, которая там обозначена, она до середины 1930-х всего лишь существовала, это уже выяснили. А ещё выясняются детали, я залез в Telegram-канал этой компании, которая расчищает, и они сейчас, буквально пять минут назад, выложили информацию, что, оказывается, это не просто надпись, а сбоку мы дальше продолжаем расчищать, там ещё есть рамочка вообще не советского, а какого-то модернового стиля. И тут может история вывески быть глубже. То есть история творится прямо здесь и сейчас, в эти минуты, на наших глазах, мы её свидетели. М.АЛЕКСАНДРОВА: Все в Кривоколенный переулок срочно выезжаем. В.КАЛАШНИКОВ: Непременно. А.СОЛОВЬЁВА: Сходим, кстати. Тут можно на трамвай сесть, в принципе, и доехать. Виталий, в последнее время экскурсоводы предлагают больше неожиданных экскурсий, например, маршрут МЦК. Вот те изменения, которые происходят в городе, какие возможности вам, как профессионалу, открывают? Кстати, у вас есть такие экскурсии? В.КАЛАШНИКОВ: По МЦК у меня нет экскурсий. У меня есть экскурсии по московскому метро. Несколько маршрутов, которые я собрал. Это тоже для многих является открытием. М.АЛЕКСАНДРОВА: А что, кстати, за маршруты по московскому метро? В.КАЛАШНИКОВ: Первый, он довольно стандартный, это Кольцевая линия, потому что там каждая станция достойна внимания, они все в высоком стиле сделаны, они все разные и с историями невероятными. А вторая, я просто собрал самые интересные, на мой вкус, станции в центре города и какую-то логистику между ними простроил. И для многих они являются открытием. Вообще открытием метрополитен является. Потому что люди понимают в нашей стране, что у нас самое красивое метро в мире, но спускаются туда неохотно, потому что привыкли просто пользоваться метро как транспортом. А когда всё-таки удастся уговорить их или они сами приходят к мысли, что, может быть, что-то посмотреть интересное там ещё можно, кроме того, что прокатиться на поезде, для них это правда новая планета. Метрополитен всем от души рекомендую. Вот вы вспомнили сейчас новые линии наши, МЦК и Большое кольцо метро, абсолютно современные станции. Но, знаете, какая интересная тенденция? Метро как строилось с 1930-х годов, делая каждую станцию индивидуальной, со своим внешним обликом, так и сейчас эта тенденция продолжается. Разные периоды были в жизни Московского метрополитена, и экономия в строительстве, хрущёвская эпоха… А.СОЛОВЬЁВА: 1960-1970-е годы. В.КАЛАШНИКОВ: Верно, когда ещё простые станции строились, сороконожки их ещё называют. А теперь мы снова возвращаемся: индивидуальность, разные материалы, те материалы, которые не использовались раньше просто потому, что их не было, и ими не пользовались так масштабно. А вот на Большом кольце почти каждая станция — это тоже шедевр. М.АЛЕКСАНДРОВА: «Нагатинский Затон» вспоминаю, например, станцию с рыбками. В.КАЛАШНИКОВ: Очень стильное «Терехово», из моих фаворитов. Прям такой металл там, так всё лаконично, просто суперкруто. Насколько я знаю, пока по Большой кольцевой линии экскурсий особенно нет. М.АЛЕКСАНДРОВА: Мы вам подкинули идею. Пожалуйста, внимайте, Виталий. А.СОЛОВЬЁВА: Виталий, вы говорите, по Кольцевой линии у вас есть экскурсия. А правда ли, вот эта легенда, она подтверждается, как возникла Кольцевая линия московского метро, чашка Сталина. М.АЛЕКСАНДРОВА: Ну-ка расскажите. В.КАЛАШНИКОВ: Нет, подтверждения этому нет. Это просто красивая легенда, красивая история. Рассказываю в двух словах. Когда прорабатывалась схема новой линии, каким образом эти станции линия должна соединять и уже радиальные имеющиеся, якобы листок со схемой метро лежал у Сталина на столе. А он пил кофе, поставил чашку кофе на эту схему, и так оказалось, что донышко, выкрашенное кофе, оно отпечаталось на схеме метро вот ровно там примерно, где Кольцевая линия, он сказал так и делать. М.АЛЕКСАНДРОВА: Красивая история. В.КАЛАШНИКОВ: Красивая, но она не подтверждается. А.СОЛОВЬЁВА: Но, увы, это не так. М.АЛЕКСАНДРОВА: В последнее время много говорят о районной идентичности, брендирование районов вышло на научный уровень. Этими вопросами занимается Высшая школа экономики. Есть даже термин «территориальный брендинг». Музей Москвы проводит проект о районах Москвы «Москва без окраин». У некоторых районов Москвы есть свои музеи. Например, в «Галерее «Беляево», связанной с поэтом Дмитрием Приговым, открыт Центр идентичности Беляево. Как вы считаете, что стоит за этим процессом? Районы, которые ещё недавно доказывали, что они не спальные, а самая настоящая Москва, они вдруг начали осознавать свою историю, культурное значение. Ещё добавлю, Чертаново, например, тоже там очень много экскурсий проводится. В.КАЛАШНИКОВ: Это здорово. Тоже тенденция в мире экскурсий, в Москве, во всяком случае, точно. Да, вы верно заметили, какое-то время жители спальных районов пытались говорить, да, мы тоже Москва. Потому что всё больше источников, всё больше тех же самых экскурсий, музеев открывается, и в каждом районе есть чем заняться, не выезжая за его пределы. Какие-то культурные центры появляются, парки приводятся в порядок. Правда, не хочется ехать в центр, когда у тебя всё тут, под носом, в шаговой доступности есть. Хочется узнать побольше. А есть, что узнать-то — самое главное. Потому что все эти спальные районы — это чаще какие-то деревни, сёла, принадлежавшие известным людям. Бывает, что и с сохранившимися домами, с загородными усадьбами, которые тоже реставрируются сейчас, становятся центрами притяжения. Знаете, некоторое время назад, когда появилась Новая Москва в Москве, бытовало мнение, что там вообще смотреть, какой-то просто кусок земли непонятный присоединили, далеко. А там же сколько всего происходило. Там же усадьба на усадьбе. Одна усадьба Остафьево, которая в рамках Новой Москвы сейчас, одна она чего стоит. Это же невероятное здание с потрясающей историей, с интерьерами, с коллекцией, с прудом, где можно на лодочках покататься. Там что не человек, связанный с этой усадьбой, то громкое имя, известное на всю страну. И такого, поверьте, можно абсолютно в каждом районе найти. А.СОЛОВЬЁВА: А если брать не усадьбы, не так глубоко копать, то советская эпоха, она же тоже оставила большое наследие. Например, Северное Чертаново, это же был экспериментальный район. В.КАЛАШНИКОВ: Да, Северное Чертаново, назовём это ЖК «Северное Чертаново». Да, наверное, так, в современном понимании это ЖК. Правда много корпусов, которые соединены друг с другом, там нет практически повторяющихся квартир. Есть двухуровневые квартиры, есть квартиры с отдельным входом, есть квартиры с террасами. И внутренние дворы там любопытно сделаны. Там паркинг, что тоже почти не встречалось тогда, когда это здание строилось, строилось оно к Олимпиаде. А.СОЛОВЬЁВА: Подземный паркинг, да. В.КАЛАШНИКОВ: Там, знаете, что ещё есть? Там есть система пневмоудаления мусора. Ты бросаешь в мусоропровод мусор, а он, как пневмопочта, под давлением воздуха вылетает куда-то за пределы района. Эта штука до сих пор работает, правда, она у нас в Москве, кажется, в единственном экземпляре. А.СОЛОВЬЁВА: Хотели. Там, почему стал экспериментальным? Потому что хотели это развернуть, ну и всё. М.АЛЕКСАНДРОВА: Только попробовали. А.СОЛОВЬЁВА: Попробовали, да. Например, Олимпийская деревня тоже, я знаю, что туда тоже, по-моему, есть. Что далеко ходить, вот здесь дом на набережной, благодаря Трифонову его стали называть дом министров, это же вообще первый ЖК в Советском Союзе, первый большой ЖК и на момент постройки самый крупный в Европе жилой комплекс. В.КАЛАШНИКОВ: Мы про дворики говорили. Вот там некоторые дворы открыты, зайдите и вы увидите там артефакты, о которых мы тоже говорили, фонарные столбы 1930-х годов, времени постройки этого дома, с клеймами, штемпелями и датами внизу на цоколе. М.АЛЕКСАНДРОВА: Возвращаясь всё-таки из центра, дома на набережной куда-нибудь, Чертаново, вот Новые Черёмушки, например, очень популярный для экскурсий. Тоже экспериментальный район, вот эти пятиэтажные дома, совсем-совсем старые. В.КАЛАШНИКОВ: Курьяново. М.АЛЕКСАНДРОВА: Курьяново, например. А.СОЛОВЬЁВА: Кстати, если по Профсоюзке двигаться, метро «Академическая», там же есть какие-то очень интересные дома малоэтажные, такие академические дома. Они похожи чем-то на Октябрьское Поле, что-то такое, Щукино. В.КАЛАШНИКОВ: Да, вот эти немецкие дома. А.СОЛОВЬЁВА: Да, да. М.АЛЕКСАНДРОВА: С такой жёлтой штукатуркой. В.КАЛАШНИКОВ: На Беговой есть очень похожие. Они называются немецкими, но они тоже интересные, там во дворе можно увидеть, на Беговой идёшь, идёшь, бах, перед тобой вырастает не фонтан, но скульптура лося. Знаете, лоси, олени, тоже довольно популярная была история, малые архитектурные формы одно время, в 1950-е годы их много где ставили, но материал был часто не самый качественный, и они долго не стояли. Но там, на Беговой, например, уцелели. В Тушино дом 1930-х годов, тоже для военачальников строился, такой длинный тянется от метро, а во двор заходишь, там скульптура легкоатлета 1930-х годов. Было несколько скульптур разных спортсменов, вот одна уцелела. Тоже артефакт, 1930-е годы, это же было достаточно давно. Сегодня у нас 2024 год, до 2030 года шесть лет, почти 100 лет уже, получается, этим зданиям. Это в наше время только меняется осознание и ощущение вот этого всего. Ещё, условно, десять лет назад, когда мы говорили, это было 100 лет назад, имели в виду до революции период. А сейчас, когда говорит, 100 лет назад, это уже даже не ленинская история, это уже раннесталинская история. А.СОЛОВЬЁВА: Это правда. Время-то летит как, скоро опять Новый год. Виталий, если немножко передвигаться по карте, посёлок художников мы же не можем… В.КАЛАШНИКОВ: Не можем. Посёлок художников — тоже эксперимент был и какой эксперимент. Там целый ряд зданий — это всё именитые архитекторы. Особенно приятно, что часть жильцов — это потомки тех, кто жил там изначально, а часть — это те люди (вот опять тенденция, о которой я повторюсь), которые сознательно покупают там дом не для того, чтобы его снести или обшить сайдингом, условно, или чем-то ещё, а чтобы жить в том месте, которое сохранилось, и сохранить то, что уцелело. М.АЛЕКСАНДРОВА: Поддержать. В.КАЛАШНИКОВ: Поддержать. А.СОЛОВЬЁВА: Вообще это уникальная история для Москвы, сохранились вот эти частные дома. В.КАЛАШНИКОВ: Да. Но надо понимать, что они строились в 1920-1930-е, когда там Москвы толком не было, когда зданий высоких не было. М.АЛЕКСАНДРОВА: Это была окраина. В.КАЛАШНИКОВ: Да, там аэродромы рядом в сторону Тушинского и до этого там был аэродром, чуть поближе. А ведь, если проследить вообще разные пути развития Москвы, как предполагали, что город может развиваться, в 1930-е, 1940-е и 1950-е были разные планы у разных архитекторов. Предполагалось, например, как раз довоенный план, накануне 1940-х годов он появился, что Москва будет от центра, от высоких домов в центре города идти всё ниже, ниже, ниже, на понижение этажности и переходить как раз вот в такие посёлки, получается, коттеджные, с частными приусадебными участками одноэтажные домики. А.СОЛОВЬЁВА: Какой был прекрасный план. Ну правда. А ведь его даже частично начали реализовывать. Я, насколько знаю, в районе метро «Измайловская» нынешнем, что-то там такое было, какой-то малоэтажный квартал, от которого, я так понимаю, мало чего осталось сейчас, на востоке. В.КАЛАШНИКОВ: Да, есть такая история. Измайлово вообще очень любопытный. Вот слой за слоем опять снимаем. XVII — Немецкая слобода, XVIII — дворцы, XIX — промышленность, начало XX — вот такие истории. А мы же ещё совсем с вами не говорили о том, что в начале XX века появляются рабочие кварталы на Шаболовке, Усачёвка — это тоже отдельный пласт и тоже достойный внимания, как жили люди 100 лет назад. М.АЛЕКСАНДРОВА: Какие у вас любимые маршруты по Москве? Вот если вы пойдёте гулять, куда вы, скорее всего, отправитесь? В.КАЛАШНИКОВ: Я, сам для себя? М.АЛЕКСАНДРОВА: Да. В.КАЛАШНИКОВ: Я пойду гулять в какие-то не сильно известные мне пространства. Я центр очень люблю, искренне, я готов на Красной площади стоять постоянно, ежедневно и рассматривать. Это такое место силы, там такая концентрация, там столько всего происходило, если только задуматься, просто крышу может снести. Но вообще я бы пошёл гулять в те места, которые ещё мне не очень знакомы. А.СОЛОВЬЁВА: А что это за места? В.КАЛАШНИКОВ: Я сразу начинаю думать, а что это, где я ещё не был. Это надо уже удаляться от центра, конечно же. Вот Измайлово вы вспомнили, я бы там хорошенько погулял. Измайловский кремль бы я изучил, про него тоже многие не догадываются даже, потому что на себя одеяло перетягивает этот лубочный кремль со всякими музейчиками, небольшими выставками. А исторический кремль, где была резиденция Алексея Михайловича, первых Романовых, до него надо ещё дойти, он на острове. М.АЛЕКСАНДРОВА: Друзья, время нашего эфира подошло к концу. У нас в гостях был экскурсовод и историк Виталий Калашников. Виталий, большое спасибо. Было очень интересно. А.СОЛОВЬЁВА: Спасибо. В.КАЛАШНИКОВ: Спасибо. М.АЛЕКСАНДРОВА: В студии была Анна Соловьёва. А.СОЛОВЬЁВА: Марина Александрова.