«Под проект снесли две башни Кремля». Как невероятные задумки архитекторов могли изменить Москву?
Многим большим архитектурным проектам в Москве не суждено было воплотиться в жизнь. Еще при Екатерине II половину Кремля хотели разобрать и построить на Боровицком холме дворец по проекту Баженова. В советские годы Ле Корбюзье предлагал снести исторический центр. В соответствии со сталинским генпланом 1935 года на месте храма Христа Спасителя должен был вырасти гигантский Дворец Советов со стометровой статуей Ленина на нем. Историк архитектуры Александр Змеул рассказал «Мосленте» об утопических проектах на выставке «Проектирование будущего» в Музее Москвы.
Большой Кремлевский дворец Баженова
По приказу Екатерины II с 1767 по 1774 год архитектор Василий Баженов разрабатывал план Большого Кремлевского дворца. Уже вовсю шла подготовка к его строительству в южной части Боровицкого холма. Для этого к 1770 году разобрали часть построек внутри Кремля — Боровицкие ворота, часть стены, Петровскую и Первую Безымянную башни. Все зашло так далеко, что под проект уже снесли две башни Кремля! Уже потом на этом месте сделали их реконструкцию. Можно увидеть шов, где к исторической кладке присоединяется фрагмент, снесенный и воссозданный в екатерининскую эпоху.
Дворец планировали выстроить вдоль реки, изменив планировку самого Кремля и разрушив множество исторических зданий. Там появились бы новые улицы, проспект, круглая и шестигранная площади.
Макет можно увидеть в Музее архитектуры, он выставлен в постоянной экспозиции.
С технической точки зрения баженовский проект Большого дворца был вполне реализуемым. Он изменил бы внешний вид и Кремля, и центра Москвы. Здание опускалось бы к реке, его фасад отражался бы в воде.
Тот масштаб Кремля, который мы видим сегодня, размер башен, высота стен, сложился еще к XVI веку. Проект Баженова мог все изменить, придать центру Москвы более репрезентативный характер еще во времена Екатерины II.
Идея создания нового масштаба города — увеличение высоты зданий и ширины улиц — с тех пор все время развивалась. Однако она была реализована только через два с половиной столетия — в сталинские годы.
Баженовский проект свернули по многим причинам, но в первую очередь из-за того, что он был слишком дорогим.
А после переноса столицы в Санкт-Петербург Москва оказалась на периферии внимания российских властей. Она оставалась логистическим центром страны, имела статус Первопрестольной — здесь короновались российские императоры, — но, судя по описаниям того времени, Кремль и его постройки ветшали, потому что основные ресурсы были стянуты в Санкт-Петербург.
К тому же Екатерина II была известна тем, что у нее то возникал, то исчезал интерес к грандиозным проектам.
Были и объективные причины для замораживания строительства дворца. Во время работы над этим проектом случились война с Османской империей, эпидемия чумы и восстание Пугачева.
Храм Христа спасителя на Воробьевых горах
Еще две Московские архитектурные утопии в царской России были связаны со строительством больших храмов.
Храм Христа Спасителя изначально планировали построить на Воробьевых горах, чтобы с высокого берега его было видно отовсюду, как сейчас здание МГУ. Храм планировали воздвигнуть в честь победы в войне 1812 года и был заложен Александром I через пять лет после победы.
Но строительные работы там застыли на этапе фундамента, стены так и не начали строить. Руководившего проектом архитектора Витберга в 1825 году отправили в ссылку за растраты. Локацию поменяли и построили новый храм по проекту Тона на Волхонке. Достроен и освещен он был только в 1883 году.
Александро-Невский собор на Миусской площади
Еще один такой проект, отчасти реализованный, — Александро-Невский собор на Миусской площади. Второй по величине храм Москвы строили на народные деньги в честь отменившего крепостное право Александра II.
Проект по эскизам Васнецова составлял архитектор Померанцев. Сбор средств на строительство 70-метрового собора с 21 куполом сильно затянулся.
К революционному 1917 году храм почти достроили, в нем уже шли службы, и продолжались они до 1920-х годов. Советская власть хотела найти новую функцию для здания — открыть в нем крематорий или радиоцентр, но эти планы так и не реализовались.
Какое-то время внутри храма был склад, потом он стоял заброшенным. Его снесли в 1950-х годах, когда по всему городу шла активная реконструкция площадей. Собор стоял там, где сейчас сквер перед Дворцом пионеров и памятник Фадееву.
Утопии эпохи авангарда
В 1920-1930 годы в Москве шел активный поиск архитектурного облика города нового типа — столицы первого социалистического государства, столицы коммунистического мира.
Тогда же начали появляться комплексные планы развития Москвы. Первый генплан «Новая Москва» был разработан Щусевым. Он не был радикальным, и, уважительно сохраняя сложившуюся застройку, предполагал точки роста — в том числе на Ходынском поле и в Лужниках.
Предлагалось создание кольцевых магистралей, «зеленых клиньев». Но в 1920-е годы ресурсов на воплощение генплана в жизнь попросту не нашлось, разрыв между идеями и возможностями их воплощения был гигантский.
Поэтому в 1920-х утопии эпохи авангарда реализовывались не в больших проектах или планах, а в конкретных зданиях. И в плохих материалах — в основном это был кирпич с деревянными переплетами.
Тогда построили здание Наркомфина, дом-коммуну на Орджоникидзе. Например, утопической идеей того времени был переход к обобществленному быту. Поэтому в доме Наркомфина кухонный элемент — минимальный. Ведь большую часть времени люди должны были проводить вне квартиры. Предполагалось, что питаться они будут не на домашней кухне.
Визионерские проекты: летающий город, здание Коминтерна и Институт библиотековедения
К тем же 1920-м годам относится цикл дипломных работ выпускников Московского ВХУТЕМАСа. Ясно было, что они не могут быть реализованы. На выставке в Музее Москавы сейчас представлены «Летающий город» Крутикова, «Институт библиотековедения» Ивана Леонидова, здание Коминтерна Лидии Комаровой.
В этих проектах неважна была их реализуемость. Они были абсолютно визионерскими, заложенные в них идеи явно опережали свое время. Но они оказали влияние на развитие архитектуры, причем не только в России, но и во всем мире.
Например, «Институт библиотековедения» весь состоит из простых геометрических фигур, при этом конструктивно сложен. И заложенный им образ многие архитекторы пытаются воспроизвести начиная с 1960-х и до сих пор. Например, многие идеи Захи Хадид — из этого проекта Леонидова.
Комарова предлагала такое спиралевидное здание Коминтерна, на которое сильно похож спроектированный позже Райтом музей Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Проект Ле Корбюзье — снос исторического центра
Только к концу 1920-х — началу 1930-х от постройки конкретных зданий в Москве всерьез перешли к решению вопроса, каким быть городу. В 1932 году провели некое подобие современного конкурса, к участию пригласили советских и иностранных архитекторов-градостроителей.
В итоге было представлено несколько проектов, они все у нас в Музее Москвы на выставке «Проектирование будущего» прорисованы в хорошей современной графике, чтобы быть понятными.
Ле Корбюзье и составители еще нескольких проектов относились к городу как к чистому листу. Предполагалось, что центральную часть Москвы надо построить заново.
Проект Корбюзье предполагал снос исторической части города, уничтожение радиально-кольцевой структуры и создание новой сетки улиц. Промзоны, жилые и административные кварталы формировались бы вокруг двух пересекающихся магистралей.
Другие проекты предлагали дезурбанизацию города, то есть его расселение и создание деревень по окраинам. Еще предлагалась «парабола Ладовского», при которой город терял радиальную структуру и «вырывался бы на северо-запад».
Но это все воспринималось как теоретические поиски. Победитель так и не был назван. Буквально через три года, в 1935-м, принимается сталинский генеральный план развития Москвы.
Сейчас этот план кажется нам радикальным. При этом нельзя забывать, что он сохранял и развивал историческую структуру города, от которой еще пару лет назад многие специалисты предлагали отказаться.
Дворец Советов
Генплан развития Москвы 1935 года предполагал преемственность радиально-кольцевой структуры. Бульварное кольцо планировали замкнуть через Замоскворечье, было намечено строительство еще пары колец — нового Бульварного и Паркового.
Предполагалось создание компактного города с населением около пяти миллионов человек и его расширение на юго-запад, потому что это было самым благоприятным направлением, если анализировать розу ветров.
При этом генплан 1935 года создавал новый масштаб, новый образ города. Грандиозный план был рассчитан всего на десять лет, и его идеи и подходы начали активно воплощать еще до официального утверждения, построив небольшой участок, который частично виден на картине Пименова «Новая Москва». Это гостиница «Москва», бывшее здание Совета труда и обороны, в котором сейчас разместилась Госдума, и жилой дом на Моховой по проекту Жолтовского.
С одной стороны, он был утопическим. Главным зданием Москвы и всего СССР должен был стать Дворец Советов, который планировали возвести на месте храма Христа Спасителя. С другой стороны, план собрал множество идей, которые высказывались до этого, в том числе строительство метро и обводнение Москвы. И отчасти эти проекты были реализованы.
Если бы генплану 1935 года суждено было воплотиться, весь город ориентировался бы на спроектированный Борисом Иофаном Дворец Советов. Планировалось, что его высота вместе с венчающей здание стометровой статуей Ленина составит 415 метров.
В первую очередь там должен был расположиться огромный зал заседаний. Однако по ходу проработки проекта функциональное значение Дворца все больше отходило на второй план.
Вся планировочная система Москвы работала на это грандиозное здание. Оно задавало другой масштаб и столичный вид, который мы сегодня и имеем.
Ширина Тверской улицы и высота зданий на ней, Кутузовский проспект, Ленинский проспект, проспект Мира — все это было заложено в генплане 1935 года. То есть одновременно с утопическими элементами он содержал и воплотившиеся идеи развития центра Москвы как репрезентативного, столичного города. Нельзя забывать, что до сих пор впечатляющих иностранцев широких проспектов до 1930-х годов в Москве не было.
Порт пяти морей
Важная часть генплана 1935 года была связана с водой. К тому времени был построен канал Москва — Волга, и столица стала «портом пяти морей».
Как мы знаем, Москва-река много петляет в черте города, и планировался ряд ее спрямлений, в том числе в самом центре. В результате они были реализованы только на окраинах города — это Хорошевское и Карамышевское спрямления. Еще в генплане были заложены Дорогомиловское и Андреевское спрямления — примерно по трассе Третьего транспортного кольца от Сити до Автозаводского моста.
Тверская была расширена, наиболее ценные здания переставлялись — перевозились по специально проложенным рельсам. Какие-то были надстроены — например, здание мэрии.
Без этого историческое здание резиденции генерал-губернатора терялось бы в новом масштабе.
Не было ресурсов, чтобы реализовать все элементы генплана одновременно, а потом началась Великая Отечественная война. Из-за этого многие проекты так и остались на бумаге.
Когда в 1951 году был принят новый план развития города, от многих проектов отказались. В том числе от спрямления реки в центральной части города.
Главный элемент генплана 1935 года, Дворец Советов также остался нереализованным.
Если бы это здание построили, то, возможно, в хрущевские годы оно определило бы совершенно другое развитие центра города.
Продолжение следует. В публикации через неделю — послевоенные архитектурные утопии Москвы: проект Экспо-1967 и монорельс.
Чертежи и макеты московских архитектурных утопий можно увидеть на выставке «Проектирование будущего» в Музее Москвы.