Изначальный переполох и гневная реакция в США превратились в сильное сопротивление. Возможно, самым серьезным подтверждением твердой позиции США в отношении российских нападок на мировой порядок стала «Крымская декларация»: Госдепартамент обнародовал ее 25 июля, к большому разочарованию Кремля. Путин считал, что ему удалось снять этот вопрос с повестки дня, когда он вскользь упомянул свою неготовность говорить об этом на совместной пресс-конференции с Трампом. Тогда он выдвинул идею референдума на Донбассе, заведомо зная, что она нереализуема. Российский лидер посчитал, что тема, по которой удастся не только достичь взаимопонимания, но и согласия, станет Сирия. Небольшое соглашение по этой плохо управляемой катастрофе все же было достигнуто, но со времени проведения конференции в Хельсинки, оно успело испариться. Оба президента поддержали военное сотрудничество США и России в этой зоне военных действий: Путин хотел использовать эту «деконфликтность» и совместно с американскими военными силами вернуть беженцев. Это предложение категорически отверг генерал Джозеф Вотел, командующий Центральным командованием США: он не нашел никаких разумных оснований для расширения сотрудничества с российскими силами. В свою очередь, Минобороны РФ обвинило Вотеля в дискредитации Верховного главнокомандующего ВС РФ. За этим комментарием последовало заявление с вопросом о наличии законных оснований для дальнейшего присутствия американских войск в Сирии. Вероятно, Москва пыталась воспользоваться желанием Трампа выйти из Сирии. Но такие глупые притязания на «победу» России обязательно окажутся контрпродуктивными. Предложения Путина сосредоточиться на проблеме беженцев также продиктовано тем, как ему нелегко преуспевать в борьбе с мятежниками и обеспечивать господство режиму Башара Асада. Последняя встреча так называемого [переговорного] «процесса в Астане», состоявшаяся 30 июля в Сочи должна была добавить дипломатический вес к этому победоносному завершению опустошающей гражданской войны. США также приглашали поучаствовать в этой политической ликвидации сирийской оппозиции, но Госдепартамент отказался. Может показаться, что победа Аль-Асада — вне сомнений, но это вовсе не значит, что Вашингтон признает ее законной. По крайней мере, до тех пор, пока она зависит от поддержки со стороны Ирана. Проблема того, что Иран присутствует в Сирии, а иногда и господствует там, оказывает большое влияние на политику США на Ближнем Востоке. В Хельсинки Трампу не удалось убедить Путина сделать какой-либо значимый шаг к решению этого. Устойчивость военной интервенции России в Сирии слишком сильно зависит от развития тесного военного партнерства с Ираном и разными про-иранскими боевиками, поэтому Москва не рискнет отдалиться от Тегерана. Перед встречей с Трампом Путин, как мог, заверил на этот счет старшего советника Верховного лидера Ирана Али Хаменеи — Али Акбару Велаяти, который посещал Москву. Кремль в публичной плоскости также поддерживает ядерную сделку с Ираном, которую покинул и осуждает Трамп. Настоящий вызов для Путина — попытаться сделать невозможное: сохранить дружбу с Ираном при его тесных связях с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, который тоже является частым гостем в Москве. На прошлой неделе министр иностранных дел России Сергей Лавров и начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов представили Нетаньяху план по переброске про-иранских сил в Сирии на 100 км вглубь на север от Израиля. Израиль предсказуемо отверг это предложение: там слишком хорошо знают, что у России нет власти над «Хезболлой» и она слабо контролирует сирийскую армию. Тем не менее, Москва предпочитала притворяться, что переговоры прошли замечательно. Совершенствуя свою двуличную игру, МИД РФ издало, а после — отозвало протест против того, что израильская противовоздушная оборона сбила сирийский истребитель Си-22 в прошлый вторник (24 июля). Операция Израиля по эвакуации группы сирийских спасателей «белых касок», захваченных вблизи Голанских высот после падения Дъраа, российские комментаторы преподнесли как помощь экстремистам. По крайней мере, Путин смог, совместно с Трампом, взять на себя обязательство обеспечить безопасность Израиля. Но в отношении Турции позиции РФ и США слишком далеки друг от друга. По-видимому, после саммита в Хельсинки Путин не позвонил президенту Турции Реджеп Тайип Эрдогану. И на встрече с Эрдоганом, которая прошла в Йоханнесбурге на прошлой неделе (25-27 июля), в рамках БРИКС, Путин предпочел притвориться, что с их партнерством все прекрасно. Только вот Сирия явно не вписывается в эту картину абсолютного согласия, тем более что силы Асада готовят наступление в провинции Идлиб, контролируемой повстанцами разных убеждений. Турция твердо намерена противостоять этому завоеванию. С другой стороны, Путин выигрывает от вражды между Вашингтоном и Анкарой в покупке его российских ракетно-космических систем С-400, которые должны доставить в Турцию в марте 2020 года. Пространство для результативного американо-российского сотрудничества в Сирии фактически сократилось до того, чтобы предотвратить нападение проасадовских сил на территорию к востоку от Евфрата, которую контролируют поддерживаемые США Демократические силы Сирии (ДСС). Москве не удастся собрать никакие плоды своей сомнительной победы, ведь международное сообщество по-прежнему отвергает режим Башара Асада. А учитывая, что восстановление «умиротворенных» регионов в основном осуществляется с помощью Ирана, вдобавок к своему военному присутствию он еще и получает экономические «мускулы». Россия изо всех сил пытается избежать ответственности за спасение Асада, ведь то, что он когда-либо сможет полностью объединить и оживить послевоенную Сирию, — маловероятно. Для себя Путин получил право хорошо высказаться о теперешнем затруднительном положении Сирии. Но администрация Трампа в целом не особенно интересуется тем, что скажет лидер Кремля о своем будущем. Независимо от того, произойдет ли следующий двусторонний саммит в ближайшие месяцы или годы, оба лидера, скорее всего, посчитают правильным отправить сирийское досье в практически переполненную стопку непримиримых разногласий.
