Министр иностранных дел Катара: в Сирии мы с Россией по разные стороны баррикад, но Асад между нами не встанет

Саудовская Аравия и ее союзники 5 июня объявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром, на следующий день Владимир Путин обсудил по телефону конфликт с эмиром Катара. — Вы только что встретились с Сергеем Лавровым. Насколько хорошим посредником вы считаете Россию в этом конфликте? — Я приехал в Москву не для того, чтобы просить Россию выступить в роли посредника. У нас хорошие отношения с Москвой в разных сферах, поэтому важно объяснить нашим русским друзьям нашу позицию, когда такой кризис случается и такие противозаконные — в торговой, транспортной, экономической, гуманитарной сферах — к нам применяются. Наш эмир говорил с Владимиром Путиным, как только кризис начался, а сегодня мы просто подтвердили и свою позицию, и свою убежденность в том, что только диалог поможет нам разрешить кризис. — Катар уже не в первый раз оказывается в дипломатической изоляции своих соседей, последний раз такое произошло три года назад, и кризис удалось разрешить только после восьми месяцев. В чем отличие нынешнего кризиса и насколько он затянется? — В прошлый раз соседи сначала выдвинули требования, и до такой точки кипения конфликт не дошел, из Дохи были отозваны послы Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна — и на этом все. В этот же раз требования не выдвигались. Перед тем как против Катара разразилась истерика в СМИ, всего за два дня до этого, у нас была встреча в Эр-Рияде с этими странами — и никто вообще этого вопроса не поднимал. — То есть это стало для вас полной неожиданностью? — Абсолютно, на наше государственное новостное агентство была совершена хакерская атака, новости были сфабрикованы, потом СМИ развернули истеричную кампанию против нас, и сразу после этого против нас приняли меры. Мы до сих пор ждем, что от нас что-нибудь потребуют, представят какие-нибудь разумные аргументы, доказательства. — Катар поддержал не тех исламистов, что Саудовская Аравия, так многие говорят сейчас о конфликте в Персидском заливе. Как вы определяете, кто правильный и неправильный исламист? — Ой, ну если вы прочитаете заявления Саудовской Аравии, ОАЭ или других стран, которые на нас ополчились, вы увидите, сколько там противоречий! Нас обвиняют во всех смертных грехах. Мы одновременно крепко дружим и с Ираном, и с «Хезболлой», и с ИГИЛ (запрещена в России), а ведь они смертные враги в той же Сирии. Мы поддерживаем хуситов и братьев-мусульман, а ведь они по разные стороны баррикад в Йемене. Наши солдаты на границе защищали саудовцев от хуситов, при этом некоторые из них погибли, некоторые получили серьезные увечья. Абсолютно бессмысленные обвинения. Чтобы на них ответить, мы сначала хотим понять, в чей лагерь нас все-таки запихнули. Мы за Иран и «Хезболлу», или за ИГИЛ и «Аль-Каиду», или за хуситов? — А по каким критериям вы определяете, какую группировку будете поддерживать? — Мы не поддерживаем группировки, мы поддерживаем правительства и государства. Нам говорили: не поддерживайте братьев-мусульман, когда они находились у власти в Египте, — но это же избранное правительство. Мы поддерживаем правительство, не смотря на то, кто правитель, чья партия выиграла выборы. Мы начали эту поддержку при переходном Высшем совете вооруженных сил, который управлял страной после «арабской весны», затем продолжили ее, когда к власти пришли братья-мусульмане, а потом, после низложения Мурси, Египет возглавил Адли Мансур иы его мы тоже поддерживали. Но почему-то про это все активно забывают и тычут нам только братьями-мусульманами. Если у власти находятся братья-мусульмане, извините уж, но это наш выбор — и мы не будем им поддержку из-за этого обрубать. Никто не имеет права вмешиваться в процесс принятия решений в нашей внешней политике до тех пор, пока мы осуществляем ее в рамках международного права. Наши ценности, принципы и оценки — это основа для принятия решения; обратите внимание: наши оценки, а не оценки других. — А почему тогда вы не поддерживаете правительство Сирии? Катар — один из самых яростных критиков президента Башара Асада. — Это правда. Но не забывайте предысторию. Накануне протестов мы говорили с Асадом, в то время у нас с ним были крепкие, хорошие отношения. Мы просили его провести реформы и ответить мягко, не через силу, на запросы людей. Он отказался, он начал применять силу против людей, конфликт военизировал, и только после этого мы начали поддерживать умеренную оппозицию. Те же группы поддерживали и другие страны — та же Саудовская Аравия, ОАЭ, Турция и даже Европа — Великобритания и Франция. США тоже их поддерживают. То есть мы все вместе поддерживаем террористов? Ну разве только в слово «террорист» вкладывать именно такой смысл. — Насколько неприемлем для вас Асад? — Мы убеждены, что Асад совершил преступление против собственного народа, убил более 400 000 сирийцев, он преступник и должен за свои деяния ответить. Он для нас абсолютное неприемлем. — Россия и Катар по разные стороны баррикад в Сирии. — Это правда. — До какой точки наши интересы там совпадают? — Во-первых, мы всегда поддерживаем по этому вопросу диалог с Россией, поэтому для решения конфликта нам нужно взаимодействовать со всеми сторонами. Нам обоим нужна единая Сирия в своих нынешних границах, и стабильность и безопасность — наши общие приоритеты. Каким образом мы этого достигнем? Вот здесь с Москвой начинаются расхождения. Москва убеждена, что Асад должен пойти на выборы и у него есть право остаться у власти, если он их выиграет. Мы же не считаем, что этот преступник имеет на это право. Но Асад не встанет между Россией и Катаром, на ближайшее время наша общая цель — деэскалация. — Поговорим о сотрудничестве с Россией в экономической сфере, вопрос, который очень интересует наших читателей. В декабре 2016 г. суверенный инвестфонд Qatar Investment Authority совместно с Glencore приобрел за 10,2 млрд евро 19,5%-ную долю в «Роснефти». Зачем вы купили долю в «Роснефти»? — Qatar Investment Authority принимает решения по экономическим соображениям, в этом случае они посчитали, что это хорошая сделка, да и российский рынок нам интересен. А помимо этого это сильное доказательство наших партнерских с Россией отношений. — Газ — главный козырь Катара, почему вы решили инвестировать в нефтяную сферу? — Я не могу на этот вопрос ответить. — Но вы же видели это соглашение, оно проходило через МИД? — Нет, в МИД это соглашение не приходило. Qatar Investment Authority самостоятельно принимает решения, у них другой механизм, они не обязаны все согласовывать с правительством.