Немецкий перевели на греческий

В Афинах впервые проходит выставка современного искусства Documenta 14, которая продлится до июня, а потом переедет в Кассель, на свою историческую родину. Смысл эксперимента объясняет посетивший афинскую часть выставки Андрей Плахов. Описать хотя бы в самых общих чертах эту масштабную выставку, сопоставимую с Венецианской биеннале и проходящую раз в пять лет,-- задача не из легких. Для начала ее надо обойти, а разбросана она по всем Афинам. Основные площадки -- городские музеи, кинотеатры, университетские кампусы, библиотеки, музыкальные залы, но также улицы и площади города. В один момент от подножья Акрополя конная процессия отправится в путешествие длиной 2 тыс. км, отделяющих Афины от Касселя. По концептуальному замыслу художника Росса Биррелла всадники будут передвигаться теми же балканскими маршрутами, которыми в прошлом году шли беженцы и мигранты, спасаясь от нищеты и войны. Драматургия выставки, таким образом, развивается не только в пространстве, но и во времени. То там, то здесь начинается очередной перформанс, но точно узнать, попадешь на него или нет, непросто. Растерянность покидает только в тот момент, когда понимаешь, что в этом и состоит концепт: посетитель, даже опытный, должен заново открывать для себя и тайные закоулки Афин, и завихрения совриска. И все-таки неформальный центр в этом артизированном пространстве есть: это Музей современного искусства, расположившийся в огромном здании бывшей пивной фабрики Fix. Прямо при входе на занявшую все четыре этажа музея Documenta 14 первым делом видишь инсталляцию молдавского художника Павла Брайлы "Золотой снег сочинской Олимпиады" -- этот рекордно дорогой снег хранится в банках в холодильнике. Рядом целый зал с высоченным потолком отдан ритуальным маскам и деревянным скульптурам художника Бо Дика, который скончался в конце марта, за несколько дней до открытия афинской выставки. Одним из самых экзотических и познавательных оказывается зал, посвященный творчеству Арсения Авраамова (Краснокутского) -- советского композитора и деятеля Пролеткульта, предвосхитившего "конкретную музыку". Его "Симфония гудков", звучащая на выставке, сопровождается показом фильма Дзиги Вертова "Киноправда N16"; здесь же знакомят с изобретениями в области саунд-арта Льва Термена. Тем самым куратор Documenta 14 Адам Шимчик, более десяти лет возглавлявший Кунстхалле в Базеле, дает понять, что выставка не перестает носить глобальный мультикультурный характер и "греческий акцент" в ней не должен заглушать все остальное. Однако тот же Шимчик придумал мотто выставки -- "Учась у Афин", наводящее на множество противоречивых размышлений в широком геополитическом и геокультурном диапазоне. Когда на сцене главного афинского концертного зала немцы из команды Documenta исполнили отрывок из авангардистского опуса местного композитора Яни Христу, казалось, что они действительно пропитались греческим духом. Нацисты использовали древнегреческий канон в качестве культурной модели для пропаганды. Поэтому ключевое место в структуре Documenta занимает проект Петра Уклански, демонстрирующего застывшие фрагменты из фильма Лени Рифеншталь "Олимпия", где здоровый арийский дух пульсирует в здоровом античном теле -- и только совесть в этом "документе" больная и нечистая. Рядом -- работы приглашенных Уклански артистов дуэта McDermott & McGough -- портреты Гитлера, сверху записанные какими-то каракулями, в которых, присмотревшись, можно прочесть фамилии и даты жизни истребленных нацистами гомосексуалистов. В этом свете название инсталляции "Греческий путь" приобретает двойной смысл: ведь античный идеал красоты не исключал однополых отношений. А нацисты, вдохновлявшиеся "Олимпией", стали преследовать эти отношения и часто связанное с ними "дегенеративное искусство". В ходе подобных кампаний в гитлеровской Германии были запрещены выставки авангарда: вместо них в 1937-м прошла обличительная выставка "дегенеративного искусства". Возрождением прерванной традиции и стала после разгрома нацизма Documenta в Касселе. Греция -- одна из тех стран Европы, где преступления времен немецкой оккупации не забыты и омрачают современные отношения с Германией. И чем больше немцы озабочены вопросами преодоления греческого кризиса, в том числе миграционного, тем больше им вменяют в вину колониальный патернализм и высокомерное отношение к колыбели европейской цивилизации. Тень этой подозрительности пала и на Documenta. Подвохи "нечистой совести" усматривают здесь даже в том, как расположены картины,-- не говоря о самой идее проведения по-немецки организованной выставки на хаотичной юго-восточной окраине Европы. И только когда Documenta одним прекрасным летним днем переедет в Кассель, страсти утихнут и все займет свои привычные законные места.