Оппозиция в Венесуэле раньше сжигала людей

Весь январь российские СМИ были заполнены сообщениями о положении в Венесуэле. Очень часто употребляется слово «революция» (для чего нет особых оснований), иногда – «двоевластие» и «переворот». Сообщается о больших рисках для российских инвестиций в эту страну, в частности в связи с позицией РФ, назвавшей незаконной попыткой узурпации власти заявление Хуана Гуайдо, провозгласившего себя временным президентом. В некоторых публикациях говорится или намекается, что, придя к власти, оппозиция «припомнит» Москве поддержку Мадуро. Однако в существующих условиях позиция Москвы выглядит вполне логичной.

Конфликт ветвей власти в Венесуэле существует уже несколько лет – после того, как парламент Венесуэлы, контролируемый оппозицией, отказался выполнить распоряжения Верховного суда страны, тот приостановил полномочия парламента, который, однако, продолжал свою деятельность. К реальному двоевластию этот конфликт не привёл.

Беспорядки и попытка военного путча при всей своей напряжённости не являются чем-то новым для Венесуэлы. Так, в августе 2017 году была отражена – с небольшими жертвами с обеих сторон – атака военных-путчистов на гарнизон в Валенсии, большинство её участников было впоследствии арестовано. А в начале прошлого года была ликвидирована состоявшая из военных и гражданских лиц группа полицейского Оскара Переса, попытавшаяся начать городскую партизанскую войну против правительства, но успевшая произвести не более двух-трёх вооружённых акций. Первой из них был угон Пересом полицейского вертолёта, из которого он обстрелял здание Министерства внутренних дел и сбросил несколько гранат на здание Верховного суда.

Попытки свергнуть правительство путём уличных беспорядков в 2017 году провалились, хотя и вылились в многомесячную кампанию насилия, вызвавшую десятки жертв, обострившую экономическое положение страны, но не пошатнувшую сколько-нибудь серьёзно власть президента. Тоже самое происходило в 2014 году. Беспорядки, манифестации, погромы – это типично и «нормально» для Венесуэлы.

Штурмовики оппозиции неделями и даже месяцами контролировали отдельные кварталы в своей «зоне комфорта» – зажиточных и богатых районах Каракаса, Маракайбо и Валенсии, где абсолютное большинтсво населения настроено резко против Мадуро и чавистов. Они устанавливали баррикады, блокировали движение транспорта, жгли мусор, били стёкла и поджигали правительственные учреждения и банки (особо ретивые, «войдя во вкус», продолжили подобную практику и по отношению к частным заведениям), избивали прохожих, заподозренных в симпатиях к правительству, а иногда даже убивали их.

Кадры зверской расправы с Орландо Фигерой (Orlando Figuera), который был в 2017 году облит бензином и подожжён на виду у сотен сторонников оппозиции, облетели весь мир, но это было далеко не единственное убийство. Все эти действия не сильно приблизили заявляемую цель участников беспорядков – падение Мадуро. Иногда беспорядки устраивались и в районах низшего среднего класса, и в совсем бедных, но там никакого длительного контроля над кварталами установить не удавалась – в этих местах правительство пользуется гораздо большей поддержкой.

Попытки перекрыть важные транспортные магистрали неизменно пресекались силами полиции и национальной гвардии, не удалась попытка захвата бесчинствующей толпой базы ВВС в Каракасе. Не слишком успешными были и действия (в союзе с представителями уголовного мира) по провоцированию массовых грабежей и погромов магазинов и рынков. Хотя в 2017 голу в разных городах Венесуэлыв результате подобных действий, сопровождавшихся кампанией в СМИ и интернете, и были разграблены несколько десятков торговых заведений, но это не идёт ни в какое сравнение с последствиями массовых стихийных протестов, произошедших за 10 лет до приходя Чавеса к власти, когда в бедных районах Каракаса не оставалось ни одной неразграбленной торговой точки.

Что характерно – власть тогда принадлежала друзьям Вашингтона и мировые медиа «восстание масс» не интересовало вовсе.

В конце концов, большинство участников беспорядков 2014 и 2017 годах и их сторонников уставали от многомесячной «варки в собственном соку»: беспорядки прекращались. Таким образом, сами по себе протесты и митинги не представляют серьёзной угрозы для правительства Мадуро.

Если в таких условиях Хуан Гуайдо, ещё недавно мало кому известный, решился на провозглашение себя президентом, это означает, что либо он а) совершенно неадекватный политик, не способный трезво оценить обстановку и свои шансы на успех б) либо он с самого начала рассчитывал на иностранную помощь и даже интервенцию, и, таким образом, сознательно взял на себя роль марионетки Вашингтона. В этом случае, принимая во внимание резко ухудшившиеся в последние годы отношения между Вашингтоном и Москвой, приход к власти подобной фигуры не сулит ничего хорошего для интересов России в Венесуэле, независимо от того, поддерживает ли Москва в данный момент Мадуро или нет.

Необходимо заметить, что начатый Чавесом курс на сближение с другими странами изначально вовсе не исключал дружеских отношений с США. Вскоре после прихода к власти в одной из своих речей Чавес говорил, что Венесуэла – друг Вашингтона, но также и друг Гаваны. Разумеется, в Вашингтоне с такой внешнеполитической независимостью латиноамериканской страны решили не церемониться. Рука «дяди Сэма» в перевороте 2002 года была очевидна.

При этом, Чавес вовсе не «выгонял из страны американский бизнес», как об этом часто пишут (с одобрением или осуждением) в российской прессе. Например, те же рестораны «Мак-Дональдс» до сих пор работают в Каракасе, а с компанией «Шеврон» имеется совместное предприятие. Объективно, курс Чавеса на диверсификацию стратегических партнёров был выгоден Венесуэле – ведь, имея хорошие отношения, скажем, с Китаем, РФ и Белоруссией, Венесуэла может заключить соглашение о сотрудничестве в той или иной области с тем партнёром, который предложит лучшие условия.

Однако такой курс всё это время подвергался яростным нападкам оппозиции, связанной с традиционной венесуэльской элитой, ориентированной на США. Основной «красной тряпкой» для типичного венесуэльского оппозиционера является Куба, однако и другим партнёрам тоже «достаётся» – не счесть статей, программ, заявлений от оппозиционных политиков, журналистов или дезертировавших военных, в которых Мадуро также обвиняется (как до него Чавес) в «продаже Венесуэлы российскому и китайскому империализму», «прислуживании русским и китайцам». Особенно нелепыми, кстати, такие заявления выглядят от многочисленных бывших сторонников Чавеса, которые по тем или иным причинам порвали с Мадуро, но при этом клянутся в верности идеям покойного команданте.

К каким результатам может привести поток пропаганды, направленный против нынешних партнёров Венесуэлы, показывает происшедший со мной случай, когда на совершенно невинный вопрос о том, нет ли у неё дешёвых китайских чемоданов, хозяйка бутика в одном из торговых центров богатого района Каракаса ответила (постепенно распаляясь) следующим монологом:

Впрочем, есть в рядах оппозиции есть и люди с более рациональным отношением к сотрудничеству с РФ. Мои занятия по русскому языку посещал представитель одной из оппозиционных партий, занимавший пост в одной из контролируемых оппозицией муниципальных структур Каракаса.

Однажды, разговорившись после занятий, он раскритиковал большинство своих коллег из оппозиции за «упоротость» по отношению к российско-венесуэльским связям.

К сожалению, пока совсем не такие здравомыслящие люди верховодят в венесуэльской оппозиции.

Дмитрий Штраус,

преподаватель, переводчик (Каракас)