Марина Литвинович о своём исключении: «Задача получить стерильную ОНК»

Исключённая из московской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Марина Литвинович в интервью NEWS.ru рассказала об истинных причинах её отстранения, о том, кого выгонят следующим, и о планах баллотироваться в Госдуму. Напомним, принятое вчера, 6 апреля, решение было принято с мотивировкой «за неоднократные нарушения кодекса этики». О кризисе института ОНК, в том числе на примере истории Литвинович, NEWS.ru ранее подробно писал в другом материале.

— Почему, на ваш взгляд, вас исключили?

— Если вернуться на некоторое время назад, можно вспомнить, что после формирования последнего состава московской ОНК, ещё на первом заседании в октябре 2019 года, проявилась сплочённая группа людей, которая избрала «своего» председателя, заместителей. Я думаю, что эта группа связана с силовыми структурами. Так как у них большинство, было понятно, что они могут продавить любое решение, в том числе об исключении. Зачем эти люди пришли в ОНК, не очень понятно. Правозащитой они не занимаются, к задержанным ходят мало, некоторые вообще не ходят. Видимо, они пошли в ОНК из карьерных соображений, но что это за карьера, не очень понятно. У нас сразу начались конфликты с этими людьми, потому что мы по-разному понимаем задачи ОНК и то, как она работает. Претензии копились и в итоге привели к моему исключению. Я много ходила к арестованным, рассказывала, как они сидят. Это многим не нравилось, в том числе следователям, которым надо, чтобы им никто не мешал, не рассказывал, что происходит с человеком. Я считаю, что проголосовавшие против меня — всего лишь инструмент в чужих руках. Кому-то наверху не нравилась моя деятельность.

— На сайте ОНК вам, в частности, в вину вменяют фразу адвоката Любови Соболь: «Спасибо большое Литвинович, которая разгласила данные следствия, а я не мог их разглашать до этого, а теперь смогу комментировать данные, которые она озвучила».

— Адвокат ошибся. Я в эфире «Дождя» рассказала не о результатах следственных действий, так как закон мне запрещает рассказывать об информации предварительного расследования, например о результатах очной ставки или экспертизы. Я всего лишь пересказала жалобы Соболь — то, что она мне рассказала, когда я её посещала. О том, что следственные действия против неё проходили ночью, что, по её и моему мнению, нарушает её права. Кроме того, в законе есть чёткое определение того, что если бы я разгласила данные следствия, то за этим последовала бы встреча со следователем, который должен был взять у меня подписку о неразглашении. Этого не было сделано, так как я не разглашала ничего. Формально привязались к словам адвоката, но недовольство не поэтому.

— Вас на сайте ОНК ещё обвиняют в «навязывании адвоката» обвиняемому в госизмене.

— Этот человек неоднократно обращался ко мне с просьбой найти хорошего адвоката, потому что, по его словам, его адвокат, которого посоветовал следователь, обманул его и подставил. В Лефортово он не мог найти себе адвоката и обратился к нам. Я предложила адвоката, выбрав единственных людей, которым удалось добиться оправдательного приговора по госизмене, — у «Команды 29». Однако сын сидельца отказался от них и нашёл других. Потом сын решил обвинить меня в навязывании, хотя такого не было. В итоге он же его не нанял да и интереса у меня никакого не было. Кончилось для них плохо — сидельцу не понравились адвокаты, нанятые сыном, он опять к нам обратился за помощью, но мне пришлось сказать, что его сын отказался от нашей помощи в грубой форме.

— А вы можете сказать, кто этот сиделец?

— Да, теперь что уж. Это Виктор Королёв. Он вызывает у меня всяческое сочувствие. Это уже пожилой человек, который рассказывает, что дело против него было сфальсифицировано, улики подброшены.

— Каких-то ограничений в отношении вас как члена ОНК нет касаемо поиска адвоката?

— Нет. В законе напрямую говорится, что деятельность ОНК касается соблюдения всех прав задержанных, в том числе права на защиту. Боюсь, сейчас Королёв уже останется без нормального защитника, а также без помощи останутся тысячи людей, к которым я ходила или должна была прийти.

— В ОНК остались люди, не входящие в ту группу сплочённых людей, о которых вы говорили? Которые работают в ОНК схожим с вами образом?

— Таких осталось пять человек. Двое из них под ударом. На заседании, на котором проголосовали за моё исключение, попытались вынести порицание Еве Меркачёвой и Любови Волковой. Первую мы отстояли, но второй порицание было всё же вынесено. Это первый шаг к последующему исключению. Видимо, задача получить стерильную ОНК.

— Вы попробуете вернуться в комиссию?

— Попробую — новый набор через год. Однако с учётом того, что утверждает новых членов совет Общественной палаты, который меня исключил, шансов, что я пройду, маловато.

— Каким-либо другим способом вы планируете продолжить вашу деятельность?

— Поскольку грядут выборы в Госдуму, имеет смысл в них поучаствовать. Законопроекты писать я умею. Сейчас договариваюсь с различными политическими силами.