Как командир партизан Латвии из героя стал «оккупантом»

В современной Латвии чтят нацистских преступников и коллаборационистов. Тех же, кто действительно освобождал Латвию от нацизма, почти забыли. Между тем, ровно сто лет назад, 3 декабря 1920 года родился человек, который возглавлял партизанское движение в Латвии - Вилис Петрович Самсонс. В каких условиях действовали латышские партизаны и благодаря чему им удавалось побеждать нацистов?

Территория советской Латвии была полностью завоевана Гитлером уже к 8 июля 1941-го. С каждым днем ненависть к захватчикам охватывала все большее количество людей – истреблению подверглись не только проживавшие в Латвии евреи, но и многие представители иных национальностей. Символом нацистских зверств стало уничтожение в январе 1942 года деревни Аудрини, 200 жителей которой были показательно расстреляны.

Из-за подобных акций недостатка в желающих сражаться с нацистами не было. После того, как Москва озаботилась поставкой в Латвию оружия и заброской подготовленных людей, сопротивление развернулось во всю мощь. Особо много неприятностей врагу причинил Латышский партизанский спецотряд «За Советскую Латвию» (Par Padomju Latviju), действовавший в составе 2-й Ленинградской партизанской бригады. Командовал им бывший сельский учитель Вилис Самсонс, а комиссаром стал Отомар Ошкалн.

Прославленный партизан Вилис Самсонс (партизанский псевдоним Бралис Дадзис – Братец Репей) много позже вспоминал: «И вот в феврале 1942 года в дивизии – мы тогда стояли под Старой Руссой – появился Отомар Ошкалнс: мой коллега-учитель, тогда уже опытный партийный работник. Он набирал особо крепких и проверенных людей для организации партизанского движения на территории оккупированной Латвии. К тому времени уже набирало силу народное сопротивление в Риге, Лиепае, Аудрини, Лудзенском районе. Набралась группа порядка 80 человек, и с нею я, 22-летний Вилис Самсонс, отправился через фронт на родину – в тыл врага. На рубеже 1942-1943 годов был создан Особый латышский партизанский отряд, Отомар Ошкалнс был комиссаром. Партизаны действовали на территории восточных уездов Латвии».

Кто он такой, Вилис Самсонс? Родился в деревушке Лиепна на севере Латвии в семье сельского портного. Здесь же закончил школу, а потом поступил в педагогический институт в городе Резекне. От родных Вилис унаследовал стойкий интерес к левой идее. Его прадед Екаб в середине XIX века служил батраком у немецких баронов и за организацию волнений подвергался наказанию плетьми. Дядя Август в 1905 году тоже участвовал в восстании против немецких баронов, причем ему еще повезло – смертную казнь заменили на двести ударов плетью. Двоюродный брат Вилиса во время гражданской войны ушел добровольцем в Красную армию и погиб.

У возглавляемого Самсонсом и Ошкалном формирования было много работы. Так, в начале декабря 1942-го отряд, проделав в тяжелейших зимних условиях 200-километровый рейд и разбив в нескольких боях брошенных против партизан карателей, обосновался близ юго-восточной границы Латвии в Освейских лесах. Латыши помогли белорусским «коллегам» очистить от врага Освейско-Себежский партизанский край и организовать охрану его западных границ, активно действовали и в самой Латвии.

«Операции проводились небольшими боевыми группами, наносившими удары по самым уязвимым местам противника. Главными видами операций были подрыв железных дорог и немецких эшелонов, ноч­ные налеты на учреждения оккупационных властей и полицейские участки, внезапные нападения из засады на легковые и гру­зовые машины врага, схватки с по­лицейскими караульными постами и патрулями. После завершения операции небольшие партизанские группы могли незамеченными вернуться на свою базу», – рассказывает рижский историк Игорь Гусев. Одно время партизаны почти ежедневно взрывали главную магистраль гитлеровцев в При­балтике: двухколейную линию Псков – Даугавпилс – Вильнюс.

В начале 1943 года был создан Латвийский штаб партизанского движения, которым руководил подполковник Артур Спрогис. При штабе организовали радиоцентр, поддерживавший связь с отдельными отрядами. Только в течение 1943 года партизаны взорвали 83 эшелона (уничтожив 64 паровоза и 755 вагонов), разрушили 16 мостов, три узла связи, разгромили 15 гарнизонов и полицейских участков, уничтожили один самолет, три танка и бронемашины. В следующем же году они активно помогали советским войскам изгнать немцев из Латвии, а затем сражались в лесах Курляндии, где немецкая группировка держалась до самого конца войны.

Жизнь и смерть партизанская

Как рассказывал Самсонс, храбрецы работали отрядами по 30-50 человек, разбросанными на большой территории от реки Зилупе до города Валки. «Взрывали железную дорогу, эшелоны, которые шли на фронт в сторону Пскова, гарнизоны и штабы, карали предателей по решению народного трибунала. В марте-июле 1944-го были созданы три партизанские бригады. Я был назначен командиром Первой латвийской партизанской бригады, в составе которой действовали 3000 человек. Имен партизан немцы не знали, хотя в отряд вливались многие местные жители, равно как и дезертирующие из полиции и немецкой армии сельчане. За голову "комиссара бандитской бригады" немцы обещали 10 тысяч рейхсмарок. Большие деньги – можно было приобрести неплохое хозяйство. Но никто не позарился на награду», – резюмировал бывший партизанский командир.

Это была очень нелегкая жизнь. В беседах с прессой Вилис Самсонс делился особенностями партизанского быта: «Жили мы в шалашах, покрытых лапами елей. Спали вдоль стен, посередине горел костер. Ноги грелись, а волосы иногда примерзали. У нас и оружия-то было мало. Часть людей из местных жителей, которые хотели воевать, мы оставили на легальном положении – они были проводниками, снабженцами, собирали продукты, организовывали выпечку хлеба». К слову, в правоте своего дела Самсонс не испытывал сомнений до самых последних дней жизни: «План "Ост" предусматривал даже не онемечивать Прибалтику, а просто, освободив территорию, в течение 15-20 лет переселить сюда немцев. Латышскому народу угрожала смертельная опасность…»

Самсонс и его люди постоянно участвовали в рейдах, где каждый шаг мог обернуться внезапной гибелью. Вилис Петрович тяжело переживал смерть каждого из боевых товарищей, но сам выходил живым из всех испытаний, хотя за чужие спины отнюдь не прятался.

Вот, например, один из случаев – ночью в поселке Пинты отряд Самсонса попал в засаду, угодив под сосредоточенный огонь, одного из партизан убило. «Скрюченное тело поперек дороги. Пулеметчик Янис Козлов. Только увидев безжизненно откинутую руку, по-настоящему понимаю, какая стряслась беда. Тяжким грузом наваливается на меня сознание собственной вины. Как же я не почувствовал? Вовремя не понял, где нас подстерегает опасность?! С привидениями воевал? Молокосос! Еще мгновение – и я вскочу на ноги, закричу. Не могу я больше молчать и прятаться. Я должен быть рядом с ним. Там! Он хрипит? "Почему?!" – невольно вырывается у меня.

И этот совершенно глупый вопрос останавливает меня. Заставляет думать. Кто-то тяжело и глухо хрипит. Кто-то ранен. Окидываю взглядом дорогу. Никого на ней больше нет. Конечно же, это Козлов. Еще жив?! Радость пружиной подбрасывает, швыряет меня вперед», – драматически повествует Самсонс.

Он подбежал к сраженному пулей товарищу, принялся лихорадочно его осматривать. «Янис без сознания. Наверное, как шел, так первой очередью и скосили. Пулемет в грязи, дорога возле него залита кровью. Хлещет из перебитой артерии... Беру его за руку, Янис дергается и выпрямляется. Мне становится страшно. Прикусываю губу. Во рту – пресно. Пузырится придорожная лужа: "Чаук-с-с. Чаукс". И так, оказывается, умеют пули нашептывать. Тьфу! Ну и ощущеньице – под луной и посреди дороги... Глажу на прощание по плечу погибшего товарища. В одиночку его до леса не дотащить, а наших поблизости нет. Прости, друг!

Взвалив пулемет на спину, ползу к штабелям дров. Не получается у меня как следует. А пули уже жужжат надо мной свою смертную песенку. Приходится отталкиваться коленями и локтями. В одной руке автомат, а второй все время поправляю соскальзывающий ствол пулемета. Опомнилась, погасла луна. Рой раскаленных ос взмывает вверх. Что будет, то будет: вскакиваю, спотыкаюсь, бегу со своей ношей к штабелям. На меня сваливается несколько плашек. Я – в укрытии. Упираюсь спиной в поленья, спасся», – с горечью повествует Вилис.

Для Самсонса война обернулась не только болью от потери друзей, но и неожиданным счастьем. Именно во время своей партизанской эпопеи он познакомился с будущей супругой – медсестрой Расмой, наравне с мужчинами участвовавшей в боях и походах. «Нас с женой познакомила война – когда переходили зимой 1943-го линию фронта. Нам передали группу девушек, обученных работе в тылу – медсестрами, радистками. Лет им было по 1819. И вот мужчины взяли их рюкзаки, и мы пошли по сугробам, в мороз, через немецкие укрепления. Многие по дороге падали в снег и больше не вставали, но девушек мы довели всех. А на следующий день бой – нагрянула немецкая карательная экспедиция. Мы пошли в атаку с криками "ура!", с нами тогда был и Имант Судмалис, Герой Советского Союза, подпольщик, которого сейчас пытаются сделать уголовником. В бою я был тяжело ранен, а Расма меня с поля боя вывезла на санях. Так и познакомились...», – вспоминал Самсонс.

Исчезающая память

После того, как немцев вышвырнули с территории Латвии, Самсонс со своей 1-й латвийской бригадой (а в ее рядах числилось уже свыше 3000 человек), влился в состав 130-го Латышского стрелкового корпуса, в котором и закончил войну. К тому времени он стал настоящей знаменитостью – 28 июня 1945-го получил за свои заслуги звание Героя Советского Союза.

Вернувшись на «гражданку», вновь пошел по педагогической линии, преподавал философию в Латвийском государственном университете. С 1950-го по 1960-й гг Самсонс – министр просвещения Латвийский ССР. В 1960-м он становится секретарем президиума латвийской Академии наук, а в 1968-м сам получает звание академика. В ходе своей академической деятельности Вилис Петрович усердно занимался сбором информации по истории Латвии, для чего много ездил по республике, подготовил множество научных работ. Проделал огромную работу по увековечиванию памяти о партизанском движении. Избирался депутатом Верховного совета Латвийской ССР.

Он сам рассказывал один из случаев: «Подошел молодой неонацист с выпученными глазами и как понес на меня: "Бандит, сволочь, оккупант, в тюрьму тебя!" Я говорю: "Чего ты меня пугаешь? За мою голову сам Гиммлер 10 тысяч рейхсмарок обещал, а за твою никто и латика не даст"». Лично его репрессии не коснулись, хотя тогда в тюрьмы были брошены ряд советских ветеранов, которых обвинили в «геноциде» и в «преступлениях перед латышским народом». В частности, Самсонс выступал на судебном процессе в защиту своего бывшего подчиненного Василия Кононова, искусного подрывника, отправившего под откос немало немецких эшелонов – которого латвийская Фемида обвинила в «убийстве мирных жителей».

Вилис Петрович раздавал интервью, в которых продолжал отстаивать свою правоту: гитлеровская оккупация в перспективе несла латышам уничтожение, борьба с нацистами была борьбой за выживание народа. Этим он очень раздражал идейных последователей нацистов. В 1999-м в редакцию рижской русскоязычной газеты «Час» пришло письмо от подпольной неонацистской организации «Перконкрустс» «Перконкрустс» («Громовой крест») – без подписи и обратного адреса. Авторы письма ставили в известность, что ими проведено «судебное заседание» в отношении ряда неугодных им личностей – с вынесением «приговора». В числе тех, кому грозила «высшая мера наказания через повешение в общественных местах» оказался и Вилис Самсонс. Но в реальности тронуть заслуженного ветерана никто не решился – Самсонс умер от естественных причин 17 сентября 2011 года в возрасте 90 лет. Прах легендарного партизана покоится на кладбище в селе Царникава неподалеку от Риги.