«Преступником меня начали делать с того момента, как я стал популярным политиком»

Молдавский оппозиционер Ренато Усатый — о своем конфликте с руководством страны Молдавская оппозиция выступила против изменения избирательной системы с пропорциональной на одномандатную. Инициатор нововведений — лидер правящей Демпартии олигарх Владимир Плахотнюк. Оппозиция уверена, что ему это нужно, чтобы остаться у власти: Демпартия непопулярна и не попадет в следующий парламент при существующих правилах игры. Среди тех, кто активно критикует реформу,— лидер «Нашей партии» и мэр города Бельцы Ренато Усатый, скрывающийся в Москве от молдавских правоохранительных органов. Корреспондент “Ъ” Владимир Соловьев поговорил с политиком о возможном изменении избирательной системы и его отношениях с Владимиром Плахотнюком. — В Молдавии многие предполагают, что в итоге пропорциональная система, возможно, будет изменена на смешанную. И это будет представлено как уступка. — Да не возможно, а точно. — «Наша партия», если будет изменена избирательная система, намерена участвовать в выборах по новым правилам? — Я сейчас не хочу фантазировать, я об этом думаю круглосуточно, поверьте. Сегодня надо делать акцент не на том, что мы будем делать, если это произойдет, а на том, чтобы это не произошло. Все нормальные партии, которые против режима, должны выступить против этой плахотнюковской затеи. Написать в Венецианскую комиссию, в Совет Европы. Наступила весна, теплеет. Нужно выйти всей страной и сказать нет затее Плахотнюка. Те партии, которые не выйдут или хотя бы не призовут сторонников выйти на протест, участвуют в заговоре с Плахотнюком, и они против будущего Республики Молдова. — Мы разговариваем не в Молдавии, а в Москве. Политик, который бежит из страны от уголовных дел, а не отстаивает свою правоту там, где его в чем-то обвиняют, обычно теряет доверие избирателей. Почему вы не в Молдавии? — По простой причине — у нас юстиция карманная. Прокуроры ручные, полицейские. Из-за моей жесткой критики в адрес Плахотнюка и его окружения сидеть я буду плохо. Будут пугать, что буду пить воду из унитаза. Я не боюсь воды из унитаза. Но в тюрьме я не смогу поддерживать людей, которые сегодня страдают вместе со мной. Сегодня я официально снят с розыска в России. Законно. Здесь я для них недосягаем. Плахотнюк хочет, чтобы я сел в тюрьму, не для того, чтобы уничтожить меня, а чтобы уничтожить все мое окружение и партию. С момента, как что-то произойдет с Усатым — посадка или физическая ликвидация,— становятся уязвимы абсолютно все в руководстве «Нашей партии»: ключевые активисты, мэры городов и так далее. Сесть в тюрьму — значит не довести до логического конца раскрытие преступлений, связанных с именем Плахотнюка и его окружением в разных странах. Прекратится сотрудничество с прокуратурой Румынии. Такая же ситуация со Скотленд-Ярдом. Находясь вдали от страны, я в состоянии управлять всеми процессами, начиная от реализации предвыборных обещаний, которые я людям давал в Бельцах, заканчивая борьбой против Плахотнюка. — Объясните ваши отношения с Владимиром Плахотнюком. Раньше он бывал гостем на празднованиях ваших дней рождения. Как он стал врагом номер один? — Сегодня есть одно главное зло в стране — по фамилии Плахотнюк. Плахотнюк — это коррупция, это захваченное государство, это тысячи людей, среди которых много качественных людей, покидающих страну. Сегодня у него одна задача — быть вечным политиком, попытаться купить себе спокойную жизнь на старости лет. Сейчас он строит из себя перед американцами борца с «русскими танками» (Владимир Плахотнюк выступает за евроинтеграцию Молдавии и часто критикует пророссийского президента Игоря Додона.— “Ъ”). Не исключаю, что через полгода он станет пророссийским, если с американцами разлад случится. — Вы говорите о преступлениях Плахотнюка без конкретики. — Я предъявлял доказательства того, что Плахотнюк имеет не косвенное, а прямое отношение к заказу убийства банкира Германа Горбунцова в Лондоне (господин Горбунцов был серьезно ранен, но выжил и сейчас проживает в британской столице.— “Ъ”). Это подтвердили потом и родственники киллера (киллер Виталий Прока отбывает срок в Румынии.— “Ъ”). О многих делах, по которым я прохожу свидетелем, я не имею права говорить, пока идет расследование, пока материалы не переданы в суд. — Молдавские правоохранители обвиняют вас в серьезных преступлениях. В том числе в организации покушения на уже упомянутого Горбунцова. Вы в розыске по линии Интерпола. Если допустить, что молдавские правоохранители что-то могли сфабриковать, то Интерпол — это серьезная организация. Почему вы в розыске в Интерполе, если то, в чем вас обвиняют, неправда? — Благодаря этому правовому беспределу я становлюсь юристом и скоро, наверное, смогу даже прокурором работать. Я уже стал специалистом по Интерполу. Все очень просто. В Молдавии есть Национальное бюро Интерпола. И меня объявляет в розыск не центральный офис Интерпола в Лионе, а молдавское бюро. Они имеют доступ к базе Интерпола, понимаете? Преступником меня начали делать с того момента, как я стал популярным политиком. Против меня начали возбуждать уголовные дела. Я перестал их считать, когда их количество превысило два десятка. Первое уголовное дело я получил во время парламентской избирательной кампании в 2014 году (господина Усатого тогда обвинили в незаконном финансировании избирательной кампании из-за рубежа.— “Ъ”). До этого ни в одной стране мира не было в отношении меня уголовных дел. Против меня нет ни одного дела по коррупции. Они (СМИ, контролируемые властями Молдавии.— “Ъ”) меня называют и представителем русской мафии, и представителем спецслужб, и представителем Кремля. Чем больше я критикую Плахотнюка, тем больше уголовных дел в отношении меня появляется. Я сегодня для него самый опасный молдавский политик, потому что взаимодействую с правоохранительными органами разных стран. И в ближайшее время докажу причастность Плахотнюка к громким преступлениям. Меня преследуют за то, что я его систему хочу уничтожить. — Хотите сказать, что Владимир Плахотнюк контролирует бюро Интерпола в Молдавии? — Я не хочу сказать, а так и есть. Каждое утро и в конце каждого рабочего дня начальник молдавского бюро Интерпола докладывает главе МВД, каков на сегодняшний момент статус Усатого в базе Интерпола. А тот сообщает об этом Плахотнюку. — Как вам все время удавалось уезжать из Молдавии до ареста? — Есть сегодня люди, которые не согласны с тем, что происходит в стране, не согласны с теми командами, которые их обязывают выполнять по отношению ко мне и другим нашим людям. — Вас все время информируют о неприятностях, которые вам грозят? — Конечно. Есть честные, порядочные люди, которые работают на разных позициях в силовых структурах и предупреждают меня и по моим людям, не только по мне, понимаете? — В ваш адрес не раз звучали обвинения в работе на российские спецслужбы. Ваша информированность по многим темам не оставляет сомнений, что вы в тесном контакте с различными силовыми структурами России. Что это за дружба? Зачем это им и зачем это вам? — С чего вы взяли, что есть какая-то дружба? — То есть с сотрудниками, скажем, ФСБ России вы не общаетесь, не знакомы, не встречаетесь? — В свое время я опубликовал стенограмму закрытой встречи Траяна Бэсеску с Владом Филатом, когда первый был президентом Румынии, а второй — премьером Молдовы. Получается, я точно так же дружу и с румынскими спецслужбами. У меня есть знакомые во всех странах мира, с которыми я был связан в течение своей активной жизни до прихода в политику из бизнеса. Сегодня я не могу не знать кого-то в Минсельхозе России — десять лет здесь прожил. — Я не про Минсельхоз спрашиваю. — Я понимаю про что. Не привязывайте меня к кому-то. У меня есть знакомые и в МВД, и в Минсельхозе, и, наверное, есть знакомые в той же ФСБ. — Наверное или есть? — У меня знакомые есть везде. У меня есть знакомые в румынских спецслужбах и в молдавских. Я живу по принципу — не имей сто рублей, а имей сто друзей. И они у меня есть во многих странах мира. (“Ъ” запросил интервью у Владимира Плахотнюка, но его пресс-служба пока не ответила.)