Свои сожгли родную хату: как живут жители деревни под Рязанью, чьи дома разбомбили военные
Ровно месяц прошел с тех пор, как затихли взрывы в Рязанской области, где из-за пожара сдетонировал склад боеприпасов. Мы узнали, как живут люди, которые по чужой халатности потеряли свои дома, и почему они до сих пор не получили компенсации. В бомбежке уцелели только кролики В деревне Шелемишевские Хутора, где было разрушено или сгорело около 20 домов, повсюду видны следы бомбежки. Вдоль дороги стоят обгоревшие деревья, в канавах – черная трава. От одного из домов не осталось ничего, кроме печной трубы, от другого – несколько батарей. Мужчина средних лет стоит молча напротив ямы, в которой только осколки кирпича. – Верандочка здесь была, – говорит еле слышно и так, будто верандочка взлетела на воздух всего минуту назад. Под ногами здесь хрустят колотый шифер, обгоревшие овощи, битая посуда и осколки боевых снарядов – маленькие, но очень тяжелые кусочки необработанного металла. Все взрывоопасное вывезли саперы еще две недели назад. – Мы нашли мину на грядке. Крупные осколки падали и втыкались в землю прямо возле поселковой тропинки, – рассказывает местная жительница Оксана Дунаева. – В доме на другой стороне улицы неразорвавшийся снаряд застрял в крыше, его извлекали военные. Смертоносное оружие разлеталось по нескольким поселениям – Кузьминка-2, Чирково, Желтухинский, Дегтярка. Больше всего разрушений здесь, в Хуторах – деревне, которая находится в 400 метрах от армейского забора. Слишком близко от воинской части, чтобы спастись, и слишком далеко, чтобы восстановить ее силами Минобороны (как, например, дома в военном городке, которые уже отремонтировали). Все эвакуированные 927 семей получили по 10 тысяч рублей. Деньги на «неотложные нужды» выплатили отложенно – через три недели. Тем, чье жилье было разрушено до основания, полагается выплата по 100 тысяч, но с ней тоже не торопились – к ноябрю, со слов пострадавших, деньги еще не были перечислены. Восстанавливать или компенсировать жилье полностью будет компания «Ингосстрах», в которой застрахована ответственность воинской части. Но когда это случится – никто не знает. Вместе с нами сюда приехали оценщики. Их работа выглядит формальностью – женщина измеряет рулеткой трещины на стенах дома, от которого, кроме этих стен, ничего не осталось. Деревянные перекрытия выгорели в пыль, лопнувший шифер разбросало по всему участку, вместо стекол остались блестящие комки – в огне пожаров и взрывов они просто сварились. Кто-то прислонил обугленный велосипед к стенке, а обгоревшие кабачки сложил горкой, не решаясь выбросить. У многих заживо сгорели животные, которых некому было выпустить. Правда, кое-кому повезло. В одном из дворов разворотило клетки для кроликов, и теперь ушастые скачут по улицам. Все началось после обеда – Началось все совсем внезапно. Сидел, ел после обеда арбуз, вот он до сих пор здесь лежит. – Местный житель по имени Виктор показывает корку на земле. – И тут начались хлопки, за огородом все задымилось. Вот посмотрите, соседние дома вообще не пострадали, а наши – в труху. Как снаряды были уложены, так они и полетели. Видимо, уложены были в сторону моего дома. Мужчина показывает видео, снятое на телефон: как он спасался на машине. За лесом вырастают «грибы» из дыма и огня, раздается взрыв, в машину с треском ударяет взрывная волна, телефон выпадает из рук. – Приехали из Минтерпола (Министерство по делам территории и информационной политике), всех собрали, предложили выбор – или восстановление, или компенсация. Спрашиваю: «Какая сумма компенсации?» Он не знает. По какому стандарту будут восстановлены дома? Тоже не знает. Так как я могу выбрать? – возмущается Виктор. Дом до сих пор снится каждую ночь Арапат и Алик Гаджимагомедовы в 2020-м только отстроили дом после прошлого пожара. В 2017 году деревянная постройка сгорела – подвела проводка. К строительству нового дома подошли основательно. Большое двухэтажное здание возводили три года, вложив силы и средства всей большой семьей. Родственники Алика из Дагестана приезжали помогать, спали под навесом в ноябре – лишь бы успеть до зимы поставить стены. Через 9 месяцев после того, как стройка была закончена, прилетели снаряды, оставив на месте дома Гаджимагомедовых пепелище. Второй раз за три года они остались без жилья, имущества, привычных вещей, одежды. Взрывы раздались в день 15-летия их свадьбы. – Вот такой нам устроила армия праздничный фейерверк. Администрация еще как-то пытается помогать, а Минобороны вообще никак, хотя это именно от них прилетело. К тому же я сама работаю в воинской части в школе, – говорит Арапат. – У нас первое время только ВЧ спасали. Вся гуманитарная помощь: матрасы, постели, сухпайки – все везлось туда. Я ходила в администрацию ругаться. Из-за того, что я ругалась, они один автобус перенаправили на Хутора, ходили по домам, сухпайки раздавали. А люди простые помогли намного лучше. Все, что на нас сейчас надето, нам передали, ничего своего не осталось. Сейчас Гаджимагомедовы живут у родственников в районном центре. В части им обещают передать трехкомнатную квартиру. Строиться еще раз на том же месте семья не хочет. Как говорит Алик, никто не застрахован от того, что взрывы не повторятся снова. Воинская часть под Рязанью специализируется на хранении и утилизации снарядов. – Зато нас уже на второй день срочно на работу вызвали, – говорит Арапат. – Люди приехали – кто за 100 км, кто за 150. Думали, им расскажут, как мы дальше будем жить и работать. Потом смотрим: солдаты метлы несут. И тут нам объявляет командир: сейчас мы будем убирать военный городок. Я говорю: «Вы смеетесь, что ли? Мы сюда ехали, чтобы ваши веники взять? Когда у меня дома вообще нет!» Он до сих пор каждую ночь мне снится: как я детей укладываю спать вечером – со всем комфортом, с теплыми полами. Как будто ничего и не было. И никакого движения с их стороны... По словам Арапат, благодарить хочется только простых людей и волонтеров, которые отозвались на просьбы о помощи с первых дней. – Писали тогда, что идет эвакуация людей, – говорит женщина. – Кто кого эвакуировал, я не знаю. Я только видела, что люди бежали на трассу кто как – кто пешком, кто тормозил машину. Простые жители, местные, останавливались, сажали людей куда только можно. Меня забрала наш преподаватель по «художке», у нее люди сидели даже в багажнике. А военные не просто ехали – летели мимо! Даже пустые машины не тормозили. Никто не сказал: «Садитесь, люди добрые, мы вас заберем». Раньше чем через год ничего не построят? Татьяне Макаровой пришлось переехать в соседнее село к родителям. Но больше беспокоит не поврежденное жилье, а то, что дочь – девочка с инвалидностью – оказалась в доме без необходимого оборудования. – Она мучается. Там надо хотя бы заменить дверь и отрегулировать окна. Но несмотря на то, что муж работает в воинской части, получить помощь трудно, – говорит Светлана Коновалова, которая помогает семье. Никто из компетентных органов не может назвать сроки восстановления имущества. Сотрудники Следственного комитета, черный фургон которых ездит по дворам здесь даже в выходные, по рассказам местных, советуют морально подготовиться к долгому сроку. Чтобы получить хоть какие-то деньги на первое время, Алику Гаджимагомедову пришлось сдать в лом листы с крыши, которые он заботливо укладывал всего год назад. Страховщикам это не понравилось: «Вы должны были все оставить на месте». – Об этом они сказали, только когда появились, то есть месяц спустя, – говорит Арапат. – Говорят, раньше их сюда не пускали из-за того, что все связано с Минобороны, секретностью и так далее. Пока дело не будет закончено, не определят виновных, ничего не будет. Как нам сказали следователи, надо настраиваться на год. Получается, до этого мы ничего не получим – так и будем приходить и смотреть на руины. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №43-2020 под заголовком «Свои сожгли родную хату».
