Войти в почту

"Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером". О новочеркасской трагедии 1962 года

Работы больше — зарплаты меньше

"Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером". О новочеркасской трагедии 1962 года
© ТАСС

Все началось утром 1 июня. Стихийный митинг, который быстро перешел в забастовку, возник в одном из цехов НЭВЗа. Люди обсуждали последние новости, которые прочитали в газетах и услышали по радио, — сообщалось о повышении цен на мясо и молоко.

Этому решению ЦК КПСС и Совета министров Советского Союза предшествовало снижение расценок на единицу произведенной продукции и увеличение норм выработки на НЭВЗе — получалось, что за меньшие деньги работать теперь надо было больше.

"Это был лишь повод, вопрос стоял гораздо шире. Речь шла о низком уровне жизни рабочего человека, о тенденции снижения размера заработной платы, о задержках с выплатой вознаграждения за труд. С 1 января по 1 июня 1962 года задолженность по заработной плате на НЭВЗе выросла с 24,8 тыс. до 39 тыс. рублей и составляла основную часть возросшей дебиторской задолженности завода. Рабочим становилось просто не на что жить", — считает профессор кафедры "Социальные и гуманитарные науки" Южно-Российского государственного политехнического университета имени Матвея Платова Александр Скорик.

В быту тоже было не все гладко. "Своего жилья не имели до 30% рабочих завода, а за съемную квартиру в студенческом Новочеркасске нужно было платить не менее 35 рублей в месяц, притом что в ремонтно-строительном цехе рабочие получали 67−75 рублей в месяц", — говорит профессор.

Неумение руководить

Все это порождало текучку кадров на предприятии, где постоянно трудились около 12 тыс. человек. В 1961 году на завод приняли 3595 человек, а уволили 3082 человека. За девять месяцев 1962 года на предприятие пришли 2529 человек, а уволились — 2237.

"В социально-психологическом плане внутренний климат на заводе складывался неблагоприятный. Особенно рабочих раздражало хамское отношение к ним цехового и заводского начальства. Нередко, едва заняв должность, чиновник просто воротил нос от рабочего. И примеров такого стиля поведения было немало", — говорит ученый.

Уговоры руководства бастующих цехов прекратить стачку и вернуться к работе ни к чему не привели, наоборот, к митингующим присоединились другие рабочие. Люди пошли к заводоуправлению, чтобы потребовать повышения оплаты труда.

К рабочим вышел директор НЭВЗа Борис Курочкин, который, видимо, недооценил серьезность ситуации. По одной из версий, на требования рабочих он ответил: "Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером".

Доподлинно неизвестно, была ли эта фраза произнесена в действительности или это чья-то вольная интерпретация слов Курочкина, но эти слова прочно закрепились в сознании людей. Именно общение рабочих с директором завода спровоцировало дальнейшее обострение ситуации.

В руках у протестующих появились первые самодельные плакаты. Этнолингвист Южного научного центра РАН Татьяна Власкина, отец которой в те годы работал в НИИ электровозостроения при НЭВЗе, говорит, что у рабочих изначально было всего четыре лозунга, три из которых сложно назвать политическими.

"Один из них был связан с этими пирожками, второй — "Хрущева на мясо!", третий — "Мяса, молока, зарплат", еще один касался предоставления жилья. Лозунг "Хрущева на мясо!" был написан на тендере (специальный вагон, предназначенный для перевозки запаса топлива для локомотива — прим. ТАСС) пассажирского поезда, еще один — на переходном мосту", — рассказала Власкина.

Попытки переговоров

О ситуации в Новочеркасске доложили в Москву — первому секретарю ЦК КПСС и председателю Совета министров СССР Никите Хрущеву. После совещания с руководством МВД, КГБ и Минобороны он приказал привлечь к наведению порядка в городе военных. К зданию заводоуправления были стянуты силы внутренних органов и органов госбезопасности. В город прибыла рота внутренних войск.

На НЭВЗе ждали партийное руководство. Однако прибывшие в город члены президиума ЦК КПСС, в том числе зампредседателя Совета министров СССР Анастас Микоян, разговаривать с рабочими не стали, поручив вести переговоры первому секретарю ростовского обкома КПСС Александру Басову и директору завода Курочкину.

Конструктивного диалога снова не получилось — в конце концов местных руководителей, фактически оказавшихся в заложниках у митингующих, вывели из здания заводоуправления переодетые в "гражданку" сотрудники органов госбезопасности.

Рабочие НЭВЗа хотели встречи с "московским начальством". "По предложению обрубщика литья станкозавода Бориса Мокроусова из демонстрантов была сформирована делегация из девяти человек, которая через начальника Новочеркасского гарнизона добилась встречи с Микояном и членом президиума ЦК КПСС Фролом Козловым, находившимися под охраной военных, — говорит Скорик. — Но партийным вождям не понравилась дерзость Мокроусова, который требовал облегчить положение рабочих и вывести войска из города. Впоследствии ему приписали бурное криминальное прошлое, а сам факт попытки переговоров со стороны забастовщиков суд позже оценил как тяжкое преступление".

Таким образом, попытка рабочих быть услышанными "на самом верху" провалилась. В то же время другие работники завода — наиболее маргинальные, среди которых действительно были связанные с криминалом люди, — начали организовывать погромы. Это добавило уверенности партийным начальникам, что разговаривать в Новочеркасске не с кем.

К НЭВЗу стягивались новые силы, а на единственном мосту через реку Тузлов, соединяющим заводские окраины с центром Новочеркасска, появилась тяжелая бронетехника. Так власти рассчитывали не допустить массового митинга, который забастовщики собирались провести на следующий день у горкома партии.

Танки в городе

Однако утром 2 июня рабочие с красными флагами и портретами Ленина в руках просто перелезли через танки и БТРы и двинулись дальше, к горкому партии. Узнав об этом, партийные руководители вновь доложили о ситуации Хрущеву, который приказал во что бы то ни стало задавить бунт.

"Власти считали необходимым ликвидировать выступление рабочих, чтобы другим неповадно было. Твердый стиль руководства считался более приемлемым, нежели ведение переговоров и успокоение возмущенных рабочих", — говорит профессор Скорик. — Подчеркну, решение носило по большей мере коллегиальный характер. С инициативой выступил Басов, лицом к лицу столкнувшийся с рабочим гневом. Решение на месте принимал Козлов, но одобрение группа ответственных партийных и советских работников получила от Хрущева".

Оперативный штаб по управлению группировкой внутренних войск возглавил заместитель министра внутренних дел РСФСР Петр Ромашков. В состав объединенного воинского контингента входили 98-й отдельный батальон из Каменска-Шахтинского, 566-й полк из Грозного, 505-й полк 89-й дивизии из Ростова-на-Дону.

Из общевойсковых соединений привлекались части 18-й гвардейской тяжелой танковой дивизии Новочеркасского гарнизона, 92-я мотострелковая дивизия из Владикавказа (в те времена Орджоникидзе).

Приказ Хрущева спустили командующему войсками Северо-Кавказского военного округа Иссе Плиеву, а он — своему заместителю генерал-лейтенанту танковых войск Матвею Шапошникову.

Прошедший всю Великую Отечественную Шапошников направить танки на мирных людей не смог. Танки 140-го полка 18-й танковой дивизии были направлены в город, но не стреляли. Как пишет в своей книге "Хрущевская слякоть. Советская держава в 1953–1964" историк Евгений Спицын, докладывая руководству о причинах неисполнения приказа, Шапошников заявил, что не увидел перед собой противника, которого следовало бы атаковать танками.

Кровавая суббота

Тем временем к колонне рабочих, которая двигалась в центр города, стали присоединяться люди, не имеющие отношения к заводу.

"Отец, который был на митинге возле заводоуправления и потом шел в город вместе со всеми, рассказывал, что в толпе были люди, которых никто из заводчан не знал. Потом, когда все закончилось, они просто пропали. И именно эти люди призывали бить милиционеров, громить заводские помещения, войти в здание горисполкома. Кто мог быть этими провокаторами — одна из самых больших тайн в этой истории", — отмечает Татьяна Власкина.

Часть толпы направилась в отдел милиции, который находился недалеко от горкома. По одной версии, они хотели освободить задержанных накануне участников выступления на НЭВЗе, по другой — завладеть оружием. "Солдат внутренних войск оттеснили на второй этаж, один из участников бунта выбил автомат из рук военного (так как сотрудники милиции в усиленном составе патрулировали город, здание охраняли военнослужащие внутренних войск — прим. ТАСС), но был убит другим военнослужащим. Так пролилась первая кровь. В ходе столкновения в отделе милиции погибло и было ранено несколько участников выступления", — говорит профессор Скорик.

Увидев толпу рабочих из окон горкома, находившиеся там московские партийные функционеры поспешили укрыться в находившемся неподалеку военном городке, вновь оставив руководство города лицом к лицу с участниками волнений.

Митингующие прорвались в здание и заняли балкон, выходивший на площадь и ставший импровизированной трибуной. Звучали требования о снижении цен, оскорбления и угрозы в адрес властей и военных.

Оттеснить людей от здания горкома удалось подразделению внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Ивана Олешко. Сумев пройти на балкон в здании, занятом участниками митинга, он попытался убедить людей разойтись.

"Толпа напирала на военных, кто-то даже пытался отобрать у них оружие. Генерал был вынужден приказать сделать предупредительный залп в воздух, но в толпе начали кричать, что стреляют холостыми. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Когда участники митинга вновь навалились на цепочку военных, последним пришлось применить оружие. Снова прозвучали выстрелы — на этот раз беспорядочные. Люди бросились прочь с площади, на которой остались лежать тела погибших", — говорит профессор Скорик.

На этом волнения в Новочеркасске не закончились, но их накал начал спадать. Во второй половине дня рабочие собрались снова — по данным Скорика, люди вновь выкрикивали различные лозунги, но в целом митинг прошел более мирно. На следующий день жители Новочеркасска снова пришли на площадь возле горкома, но после обеда самостоятельно разошлись.

"Перекошенные лица"

Писатель и краевед Василий Вареник оказался на месте трагедии спустя несколько часов после расстрела. В 1962-м ему было восемь лет, он с родителями жил в Ростове-на-Дону, где уже утром 2 июня все наперебой говорили о волнениях в Новочеркасске.

"Там находился мой дядя, мы очень боялись, что с ним что-то случится, поехали, чтобы забрать его в Ростов. Въезд в город был заблокирован, отец свернул на полевую дорогу. Так, через поля, по дну оврага мы подъехали к окраине Новочеркасска, смогли подняться в центр, я увидел первый бронетранспортер. А на самой площади поразило огромное количество разбросанных предметов — очки, платки, кошельки, расчески, авторучки", — вспоминает он.

На входе в парк возле горкома он увидел поваленную решетку. "Помню, меня это очень поразило — решетка была очень крепка, чтобы повалить ее, нужна была недюжинная сила. Там же стояла цепочка дружинников, у которых были страшно растерянные, перекошенные лица. Люди были потрясены, обескуражены — даже милицейское начальство. В парк никого не пропускали — вроде бы, там лежали трупы", — говорит Вареник.

Споры о количестве погибших в Новочеркасске продолжаются по сей день. По официальным данным, всего было 87 пострадавших, в больницы обратились 45 человек с огнестрельными ранениями. 22 человека погибли на площади и в отделе милиции, еще два человека были застрелены вечером того же дня при невыясненных обстоятельствах.

Чтобы скрыть свидетельства произошедшего и не дать жителям города лишний раз вспоминать о трагедии, тела погибших захоронили в разных местах. По восемь тел закопали в поселке Марцево под Таганрогом и в поселке Тарасовском, еще семь тел — возле города Новошахтинска.

Лишь к 1994 году удалось собрать останки погибших, захороненные в разных концах Ростовской области. Их перезахоронили на новом кладбище Новочеркасска. Траурная процессия, на которую пришли тысячи жителей города, растянулась на несколько километров.

К 40-летию трагедии захоронение реконструировали и установили мемориальную плиту.

У каждого свой Новочеркасск

В августе 1962 года в Новочеркасске прошел процесс над участниками июньских событий. К уголовной ответственности было привлечено больше 100 человек, их обвиняли в попытке свержения советской власти, участии в массовых беспорядках и бандитизме. Некоторые получили до 15 лет тюрьмы. Семь человек были расстреляны.

"В протоколах, которые были составлены в первые дни событий сотрудниками органов госбезопасности, часто указывается на неких зачинщиков и организаторов. Я смотрела списки осужденных и могу уверенно сказать, что они не могли быть организаторами. Это все случайные люди, которые не представляли собой организационной силы, — считает Татьяна Власкина. — Вся эта история мне напоминает 9 января 1905 года. Тогда люди тоже пришли к царю за правдой, но волну правдоискательства остановили расстрелом. В Новочеркасске люди шли не против советской власти в принципе, а за тот идеал советской власти, в который хотели верить. Но получилось, что они идут за правдой к своим палачам".

За "плохое руководство коллективом завода и невнимание к вопросам воспитания, бездушное отношение к нуждам и запросам рабочих" решением областного комитета КПСС был исключен из партии и снят с должности объявленный непосредственным виновником беспорядков директор НЭВЗа Курочкин. Однако, как считает Александр Скорик, вина директора была сильно преувеличена.

"Толковый инженер оказался не готов к роли директора большого предприятия, ибо не умел, да и особо не хотел общаться с работниками завода, погруженный в сложные хозяйственно-экономические проблемы", — убежден историк.

Волна кадровых разбирательств затронула и первого секретаря Ростовского обкома КПСС Басова, которого в августе 1962 года освободили от должности и назначили советником при правительстве Кубы по вопросам животноводства. С этого момента началась его довольно успешная дипломатическая карьера.

Генерала Шапошникова в 1966 году уволили в запас, а в следующем году исключили из КПСС и возбудили уголовное дело, обвинив в антисоветской пропаганде. Вина генерала была в том, что он знал правду о событиях и открыто говорил о них.

Несмотря на то, что дело все-таки было закрыто, членство в партии восстановили лишь в 1988 году. Генерал продолжал жить в Ростове-на-Дону, где умер в 1994 году. На могиле Шапошникова и его супруги на Северном кладбище города установлен памятник, на котором выбиты такие слова: "У каждого есть своя война и свой Новочеркасск, но не каждый выходит из них так, как Шапошниковы Матвей Кузьмич и Екатерина Сергеевна".

Не болтай!

Долгие годы июнь 1962-го в Новочеркасске старательно стирали из памяти — во всяком случае, партийное руководство делало для этого все возможное.

"Школьницей я была "юным экскурсоводом" в Новочеркасском музее истории донского казачества, и как-то французские туристы спросили меня о том, что я знаю о событиях 1962 года, — вспоминает Татьяна Власкина. — На тот момент мне точно было известно только одно: что об этом с чужими говорить нельзя. Я гордо ответила, что все у нас было хорошо. Этот эпизод потом попал на страницы французского журнала Paris Match. Там была такая подробность: мне в летнюю жару нравилось ходить босиком, и, как назло, именно за это уцепился корреспондент, расписал целую историю о нищих советских детях, от которых скрывают правду… Вот после этого я впервые у родителей спросила о том, что же все-таки произошло в 1962 году".

И все же город ничего не забыл. "Рассказывая о Великой французской революции и личности Марии-Антуанетты, наш учитель истории произнес ее знаменитую фразу: "Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные". Один из ребят в классе воскликнул: "Ну это же как у нас в Новочеркасске!" — имея в виду роковую "шутку" директора НЭВЗа Курочкина. То есть спустя полтора десятилетия в городе эту фразу знали и помнили, а значит, в семейном кругу о событиях говорили", — рассказывает Власкина.

Василий Вареник вспоминает, как родители умоляли его никому не рассказывать о том, что он видел в Новочеркасске в 1962 году. "Но говорили об этом все, даже дети. Шепотом, но говорили", — вспоминает Вареник.

После отстранения Хрущева от власти в октябре 1964 года часть осужденных по делу о беспорядках в Новочеркасске были выпущены из тюрем. В 1980-х они, в том числе шестеро из приговоренных к высшей мере наказания, были реабилитированы. Пересмотрев дело еще одного из расстрелянных, его признали виновным лишь в хулиганстве.

В 1992 году военная прокуратура РФ возбудила дело против ряда ответственных за расстрел в Новочеркасске, в том числе Хрущева, Микояна и Козлова. Правда, спрашивать было уже не с кого — все фигуранты умерли.

В 1996 году президент России Борис Ельцин подписал указ "О дополнительных мерах по реабилитации лиц, репрессированных в связи с участием в событиях в городе Новочеркасске в июне 1962 года".

Живые люди

Сегодня в здании, в котором когда-то находился горком КПСС, располагается Новочеркасский музей истории донского казачества.

Один из залов музея посвящен событиям 1962 года. "Экспозиция рассказывает о быте рабочих, жизни в общежитиях, о самом заводе. Представлены архивные документы, фотографии, сделанные 1 и 2 июня 1962 года в Новочеркасске, также фотографии расстрелянных, раненых, материалы суда над участниками волнений. Среди важных экспонатов есть пули, найденные при эксгумации тел", — рассказывает заведующая отделом музея Светлана Чибисова.

Экспозиция этого зала входит в обязательный маршрут осмотра музея, ее очень часто посещают как жители Новочеркасска, так и гости города, при этом больше всего темой "новочеркасского расстрела" интересуются туристы из Москвы.

"Видимо, в столице об этом знают и периодически эта тема возникает в общественном дискурсе", — считает сотрудник музея. Перед зданием музея сегодня разбит аккуратный газон и высажены туи. О трагических событиях напоминает лишь скромный камень с надписью "2 июня 1962".

Максим Тищенко, Елена Гриценко