"Если пол провалился, связи нет, воздух на исходе": газодымозащитник о работе на пожарах

Про династию Сказать точно, сколько именно поколений в нашей семье связаны с пожарной охраной, не могу: нам удалось раскопать свою родословную до прапрапрадедушки; известно, что в 1918 году он ушел на пенсию. Сохранился рисунок с его портретом в семейном архиве, а фотографий нет. По отцовской линии мои прапрадед, прадед, дед, дядя — пожарные. Папа сейчас первый заместитель начальника Главного управления МЧС по Московской области, но большую часть жизни прожил в Ярославле. Он был старшим ликвидатором ЧС, когда разбился самолет с нашим ярославским "Локомотивом" в аэропорту под Туношной. Конечно, отец для меня — огромный авторитет. Часто советуюсь с ним, а он говорит, правильно я поступил или нет. Моя мама уже на пенсии, но тоже в прошлом работала в пожарной охране. Брат — пожарный. Моя жена — тоже коллега. Осталось маленькой дочке пойти по нашим стопам — и будет полный комплект. В детстве я постоянно крутился у отца на работе — он был замначальника пожарной части. Знал всю технику, что для чего нужно, как работает, мне было интересно вариться в этой атмосфере. Но когда пришло время поступать, сомневался, думал идти на инженера — мне всегда очень нравилось чертить, конструировать. И тут бабушка сказала: "Саша, иди в институт на пожарного. Там те же предметы". Я ее послушал и ни разу не пожалел. Про образование пожарного Я окончил Ивановскую пожарно-спасательную академию ГПС МЧС России. Учеба сложная: мы изучаем математику, теорию горения и взрыва, химию, физику, гидравлику, опасные факторы пожара, пожарную технику, пожарную тактику, пожарную профилактику, сопромат, расследование пожаров — по сути, это работа следователей, но не полицейских, а пожарных, там то же самое — фотографии, отпечатки пальцев, улики. Пожарные — это люди широкого круга знаний. Они должны знать технику, уметь руководить людьми, понимать технологические процессы на производстве, хотя бы примерно это представлять. Например, если тушишь пожар на химическом заводе, нужно знать, как какое вещество себя ведет в огне, что токсично, а что нет, что может взорваться, а что нет. Конечно, пожарным можно стать и после школы, но чтобы понимать, как ликвидировать серьезные пожары, чтобы руководить людьми, расти в профессии, нужно серьезное образование. На самом деле академия — это симбиоз института и армии. Лекции, учеба плюс дисциплина, жизнь в казарме, караулы, наряды, увольнения и прочие атрибуты армейской жизни. Когда я выпустился в 23 года, почувствовал разницу со своими ровесниками. У них был ветер в голове, мама собирала в институт. Проспал — ну и ладно. Не сдал — ну и ладно, полгода пересдают "хвосты". А тут так не бывает: ты сам себя обеспечиваешь, сам за собой убираешь, сам себе готовишь, сам отвечаешь за свои поступки. Накосячишь — поди, пожалуйста, подежурь два-три наряда. Это очень меняет характер. После академии я планировал вернуться домой, но меня позвали в адъюнктуру в Москву — это как аспирантура в гражданских вузах, и я решил попробовать. После пяти лет учебы в Иванове, его однотипных девятиэтажных домов, в Москве все казалось таким красивым и крутым. Мы жили на улице Бориса Галушкина, по соседству с общежитием ВГИКа, рядом ВДНХ, Останкинский парк. Коллектив был классный — все друзья, по пятницам собирались с ребятами и играли в покер, веселая студенческая жизнь была, но уже взрослых людей. По сути, в аспирантуре занимаешься наукой, можно было остаться там и преподавать, но все же это не для меня, не представляю себе жизнь в кабинете. Больше всего хотелось тушить пожары. Про тушение Мы работаем таким образом: приезжаем на пожар, организуем штаб пожаротушения, чаще всего — в машине, ставим столик, разворачиваем маяки, все приходят в штаб. Штаб возглавляет мой помощник, он в огонь не идет, руководит административно. Он знает, сколько отделений прибыло, сколько нужно, сколько еще не приехало, что нужно отключить. В огонь я иду с газодымозащитниками, идем в звене, я как старший звена всегда первый. Решения принимаю, исходя из того, что вижу внутри пожара, говорю помощнику по рации, что нужно, а он организовывает. Мы не разделяемся, идем втроем. Три человека — идеально с точки зрения ресурса. Они могут взять достаточно оборудования, делать тяжелую работу. Два человека — мало, четыре — уже много. Иногда нас разделяют — вот это пожарные, вот это газодымозащитники. На самом деле все мы газодымозащитники, кроме водителей и диспетчеров. Так всегда было, есть даже старинная байка про то, зачем пожарные носили усы — не для красоты, а в качестве фильтра, кончики усов заправляли в нос. Сто-двести лет назад эффективного оборудования у пожарных не было, защищались простейшими респираторами со смоченной губкой внутри, их крепили на лицо с помощью ремешков. И то такие маски были не у всех пожарных, только в крупных городах. Позже стали применять противогазы, специальные шлемы. Сейчас у нас современное снаряжение, которое позволяет некоторое время находиться в огне, работать в помещении с высокой температурой, защищает от дыма. Про самые опасные пожары Долгое время я работал СПТ — службе пожаротушения — на юго-востоке Москвы. В СПТ набирают более опытных специалистов, чем в обычные пожарные части, мы выезжаем на крупные пожары. ЮВАО — сложный район, там много складских помещений, промзон, Московский нефтеперерабатывающий завод. Один из самых интересных с точки зрения профессии и сложных пожаров в моем опыте был как раз на НПЗ в ноябре 2018 года, я там был вторым руководителем тушения пожара. Вызов поступил около 7:45 утра, когда смена почти закончилась. Выезжаем на Волгоградский проспект и видим, что над заводом из двух мест валит густой черный дым. На подъезде уже увидели, что факел горит нереальным пламенем — загорелась печь крекинговой установки. Жар обжигал даже через лобовое стекло машины, нагревал руки. Приблизились к установке, насколько было возможно, и тут к нам подходит бледный инженер и говорит: "Вот та круглая штука если перегреется, нам мало не покажется". А она на высоте 12 этажей, там внутри водород. И вот ты работаешь, а головой понимаешь, что если рванет, то, скорее всего, это все. Нужно разбираться, когда можно тушить, а когда нет, потому что можно усугубить ситуацию, будет взрыв с разрушением установки. И в таких ситуациях нефть перекрывают, снижают давление, дают сгореть нефти, что осталась в печи. В ста метрах от нас находилась труба, через которую стравливали пар, стоял такой громкий свист, что не было слышно себя, когда говоришь. Тем более невозможно было переговариваться по рации, а значит, мы не могли бы услышать команду отходить. В такие моменты максимально мобилизуются все внутренние ресурсы. Потом, конечно, пришло более глубокое понимание, какая катастрофа могла случиться, если бы пожар распространился дальше. Бывает, что спасают несколько секунд, происходит чудо. Тогда понимаешь, что смерть не обязательно там, где все пылает. Однажды мы приехали тушить склад на Волгоградском проспекте в Москве, приехали первыми. Ничего особенного, бетонное здание на железных сваях шириной метров 40 и в длину метров 400. И по всей длине — панорамное ленточное остекление. Это бывший цех какого-то предприятия, он был частично сдан под автосервис, частично под мотоклуб. Зашли внутрь посмотреть — горит стеллаж, горение несильное. Надо тянуть ствол, а водитель говорит: "У меня в машине воды мало, сейчас через минуту приедет вторая машина". И мы вышли. Вижу, подъезжает вторая машина, иду к ней и в этот момент слышу звук бьющегося стекла. Кто-то сзади пробегает, задел меня локтем, какое-то движение вокруг началось. Смотрю — вроде здание целое. А потом обошел и вижу, что одной стены нет, на пожарной машине лежит бетонная плита. Из 400 метров метров 300 стены просто сложилось. Обрушилась несущая колонна, часть кровли, стены не выдержали, и пошел эффект домино. Для такого большого здания это был на первый взгляд слишком маленький пожар, но оно давно не обслуживалось, оказалось в аварийном состоянии. Уже после я подходил посмотреть с торца, открыл дверь — и не смог зайти, потому что по плечи были обломки. Спасло нас то, что в машине кончилась вода и мы вышли ждать подмогу. Про страх и тренировки На пожаре испытываешь не то чтобы страх, а настороженность, которая заставляет собираться и позволяет продолжать работу. Не все справляются, были случаи, что ребята шли на пожарных, а потом переходили в водители. Люди, которые не могут обуздать свой страх, не остаются в профессии и быстро уходят. Мы стараемся на тренировках отрабатывать сложные ситуации. Натягиваем в помещении веревки и проволоку на небольшой высоте, пожарному заклеиваем маску и предлагаем проползти так, вслепую, имитируем движения в задымленной комнате. Нужно не запутаться, выпутаться, ориентируясь только на свои ощущения. Для этого необходимо очень хорошо знать свое оборудование, чтобы оно было как вторая кожа. Были случаи, когда некоторые ребята цеплялись за препятствия, начинали паниковать и запутывались еще сильнее. Что в панике и стрессе интуитивно делает пожарный? Начинает срывать маску, чтобы вдохнуть воздух. А по факту он смерть свою вдыхает. Цель наша — подтянуть ребят на уровень выше, чтобы даже в самых сложных ситуациях они не теряли самообладания и могли спасти себя и других. Есть упражнения, когда надо пройти по натянутой сетке, под которой горит огонь. Сейчас строим тренировочную площадку в пожарной части в Бутове, сделали настил из досок, будем возводить разные планировки высотой в паллет, нам выше не надо. Менять планировку нужно для того, чтобы пожарный не привыкал и не заучивал ее. Теоретически, если ты выполняешь все правила безопасности, беда с тобой не должна случиться, но это только теория, под тобой может провалиться пол, пожарные это могут не сразу увидеть в условиях задымления. Что делать, если пол под тобой провалился, связи нет, а воздух на исходе? Если получил травму, не можешь выбраться? Стараемся собирать среди бывалых пожарных "фишечки", делиться опытом с молодыми. Про ошибки пожарных Самая страшная ошибка, которую может допустить пожарный, — это позволить себе быть самоуверенным. Чем дольше человек в своей профессии — причем в любой, не только в нашей — чем больше у него опыта, тем чаще он пренебрегает безопасностью. Например, водитель такси или дальнобойщик позволяет себе сесть за руль невыспавшимся, потому что уверен — не заснет. И засыпает. У пожарных есть четкие правила, которые нельзя нарушать, потому что это может стоить жизни. Очень опасно, когда пожарный уже ничего не опасается, думает, что он очень опытный, может пренебречь каким-то оборудованием. Был случай, когда пожарный не взял с собой топор — простейшее оборудование, которое должно с собой быть, его отрезало огнем на высоте десяти этажей на балконе, и нечем было прорубить межбалконную стенку из асбеста. Пожарный снял каску, пытался пробить стенку ею, потом стал перелезать на соседний балкон и сорвался. Горько осознавать, что это можно было предотвратить. Про Москву и опасный ремонт Москва — сложный город в плане пожарной безопасности. Тут тесная застройка, пробки, много высоток и, главное, складских помещений и промзон. Именно там пожары самые крупные. Три года назад, например, на МКАД горел торговый центр "Синдика", 60 тысяч квадратных метров, 200 на 300. С другой стороны, в Москве на вызов сразу приезжает много машин, здесь нет проблем с водой. А в области уже по-другому, ближайшая бригада приедет быстро, а другим добираться час. Пожары в квартирах редко распространяются на большие площади, чаще всего огонь никуда не уйдет, потому что везде бетонные стены. Страшны пожары в старых домах с деревянными перекрытиями, где под полами есть пустоты, например, на железобетонной плите уложены лаги и на них — деревянный пол. По пустотам очень быстро распространяется огонь. Пустоты бывают между несущей стеной и отделкой, мы называем такие дома пустотными, и это худшее, что может быть. Может гореть в первом подъезде, а сквозняк за секунды разносит огонь по этим пустотам в другие квартиры и даже подъезды, и вот уже горит в другой части дома, и ты не знаешь этого, ходишь с тепловизорами, ищешь под полом или за стенами огонь. Чаще всего пожар случается от свечки об занавеску, от курения в постели, когда бабуля ставит свечку перед иконами при открытом окне. Ламинат горит плохо, он не разгорится, если на него упадет свеча, чтобы занялся огонь, должно гореть сбоку. Очень опасно, когда пожар случается в квартире с натяжными ПВХ-потолками, люди гибнут от токсичного дыма быстрее, чем их успевают вытащить. У нас был случай: в торговом центре горел один из этажей, видимость была отличная, никакого дыма, а пожарные стали терять сознание. Пара вдохов — и все. Именно от вдыхания продуктов горения гибнут люди на пожарах, а не от огня. Про драйв профессии В моей работе важно чувство плеча. Пожарные — дружные ребята, по-другому никак, когда надо вместе идти в горящее здание. Я не хотел бы ни за какие деньги сидеть в офисе — мне нравится то, чем я занимаюсь. Это профессия, которая нужна людям, она интересная, благородная, непредсказуемая и очень драйвовая. Карина Салтыкова, Габриэла Чалабова