Дом, в котором я сгорю

Через несколько дней после пожара в «Зимней вишне», потрясенная увиденным по телевизору и услышанным по радио, студентка Высшей школы экономики Кристина Коваленко решила выяснить, в каком состоянии находится дом, в котором она живет. А живет Кристина в Москве, на улице Ротерта, в доме 10, корпус 5. К ней присоединились соседи: Татьяна Игошина и Наталья Люкс. Естественно, в первую очередь хотелось понять, оборудован ли их дом пожарной лестницей, огнетушителями и т.д. Серия дома П‑43. Заселен он был в 1980 году. Дом имеет два крыла. С наружной стороны каждого крыла имеются эвакуационные выходы на внешние пожарные лестницы, по которым, судя по замыслу архитекторов, в случае пожара должна быть возможность спуститься с любого этажа. Спуститься-то можно, но при одном условии — при наличии лестницы. И выяснилось, что лестницы в доме 10, корпус 5, на улице Ротерта непригодны к использованию (см. фото). Повсеместно отсутствуют некоторые ступени, а те, которые уцелели, опасны для жизни: они полностью проржавели и держатся на честном слове: наступив на них, человек рискует провалиться вниз и в лучшем случае переломать кости, а в худшем — просто разбиться. Несколько лет назад жильцы пробовали спуститься по наружной лестнице — и провалились. Уцелели чудом. Видимо, на каждом этаже должны быть огнетушители. По крайней мере, на каждом этаже имеются специальные деревянные дверки с буквами ПК. Они опечатаны полосками бумаги с надписью «управляющая компания «Ярославский». Жильцы вскрыли такие дверки на 10‑м этаже и обнаружили какую-то красную кнопку и два коротких краника. Все. Ни пожарных рукавов, ни огнетушителя нет. Но точно были, потому что в 2007 году в квартире на 9‑м этаже случился пожар, поскольку там жил алкоголик, который любил покурить на диване. Квартира алкоголика выгорела дотла, сам он чудом уцелел, а вот квартиру на 8‑м этаже успели залить из пожарного рукава. Теперь его нет. То есть ни пожарных лестниц, ни огнетушителей, ни рукавов — нет абсолютно ничего, что требуется при возникновении пожара. Есть только люди, которые прекрасно горят. * * * На 5‑м этаже в квартире №543 живет Александра Андреевна Филатова, 1939 года рождения. 15 апреля ей исполнится 79 лет. 17 лет она проработала в МГУ буфетчицей, потом — рабочей по хозяйству в Академии народного хозяйства, а перед пенсией — продавцом в кулинарии, в свибловской столовой №10. В январе 2005 года Александра Андреевна признана инвалидом 1‑й группы бессрочно — из-за диабета у нее ампутированы обе ноги. И уже 10 лет она не может выйти на улицу. Потому что хоть в доме и есть пандус, но на первом этаже он не доходит до пола, там имеется отступ на высоту ступени. И спуститься на инвалидной коляске можно только до этого отступа. Но даже если бы его не было, пандус в принципе непригоден для использования, потому что там нет перил и человеку на коляске не за что держаться. Это самый омерзительный способ отделаться от инвалидов: сляпали как под наркозом, поставили галочку, а то, что этим изделием народных мастеров пользоваться нельзя, — уж извините. Нельзя — так не пользуйтесь, берегите здоровье. Не для использования делали. Муж Александры Андреевны сказал, что он три года просил привести пандус в порядок, но понял, что это бесполезно, а теперь и сил нет — и ему, и жене, если доживут, через год будет по 80 лет. Спрашивается: неужели в отделе соцзащиты района Ярославский в СВАО Москвы ничего не знают об Александре Андреевне Филатовой и о том, что она уже 10 лет не выходит на улицу? А что же они знают? Может, сменить табличку и написать: отдел соцзащиты от населения? А и нужно-то всего-навсего довести пандус до пола и установить перила. Копеечное дело на два часа работы. Но нужно инвалиду, то есть никому. И кто бы мне сказал, за что соцзащитникам платят зарплату? Может, как раз за то, чтобы они экономили? Так вот, если дом, не дай бог, загорится, первыми погибнут люди, которым не хватило кусочка пандуса. А еще квартиру Филатовых регулярно заливает сосед Олег с шестого этажа, квартира 551. Филатовы много раз звонили в разные инстанции, писали заявления, к ним не раз приходила инженер по эксплуатации здания из управляющей компании по имени Татьяна Анатольевна. Она записывала заявление о протечке к себе в кондуит и давала адрес управы — туда нужно обратиться за помощью. Филатовы до управы не добрались: Александра Андреевна замурована в квартире, а муж не может оставить ее одну. И не надо! Кроме того, Олег, заливающий Филатовых, дверь никому не открывает и из-за двери сообщает, что у него все в порядке. А в квартире №550, рядом с Олегом, у которого все в порядке, проживает Екатерина Антонова, 1947 года рождения. Она тоже давно не выходит на улицу и ползает по дому при помощи приспособления на колесиках. У Филатовой хоть инвалидность оформлена, а у Антоновой и этого нет. Она просто не в состоянии обойти всех врачей, которые должны поставить подписи под направлением на медико-социальную экспертную комиссию. Выдержать эту гонку может только патологически здоровый человек. Екатерина Антонова просила не упоминать о ней, потому что уже ни во что не верит. Она прекрасно отдает себе отчет в том, что сражение за розовую справку ей не выиграть. Я тоже это понимаю, поэтому нарушаю ее запрет: вдруг случится чудо и ей помогут? 71‑летняя женщина смотрит на улицу из окна и видит, что все проходят мимо. * * * В квартире №584 живет 69‑летняя Наталья Петровна Янкина. Всю жизнь она проработала в обществе слепых радиомонтажником на сборке бытовых изделий. Ее постоянно заливают жильцы из квартиры №592. Во время одного из потопов вода попала в розетку для электрической плиты, и из плиты выбило конфорки. Видимо, Наталья Петровна даже не догадывается, как ей повезло: подумаешь — конфорки, ведь она могла сгореть, но уцелела. Хозяин 592‑й квартиры, Александр Иванович Рыбкин, живет в другом месте, а эту квартиру, судя по всему, сдает в аренду. Я договора найма не видела, но вот соседи ежедневно видят, как вечером там собирается множество приезжих из бывших советских среднеазиатских республик. Янкина постоянно звонит в полицию, но на нее уже давно никто не обращает внимания. В конце февраля из квартиры Рыбкина выехали 12 жильцов. Один из них сказал Наталье Петровне, что ему надоело платить дань. Видимо, полиции, но это всего лишь мое предположение. Они, конечно, работают, трудятся. Из «резиновой» квартиры уже много лет время от времени увозят толпы квартирантов, а потом все начинается сначала. В конце концов сотрудники посоветовали Наталье Петровне не ходить туда, а то мало ли что может случиться. Добрые… А Рыбкин, по словам Натальи Петровны, признался, что она его достала, и посоветовал купить домик в деревне. Сейчас в квартире №592 проживают новые жильцы, семь человек. Сказали, что за аренду платят 35 тысяч рублей. К ним по-прежнему вечерами приходят толпы гостей, которые, когда люди заходят в лифт, не говорят, на какой им ехать этаж, — а все и так знают и сами нажимают одиннадцатую кнопку. * * * Кристине Коваленко 18 лет, и она в силу солнечного состояния души до недавнего времени даже представить себе не могла, что ее жизнь в любой момент может оборваться. Теперь она знает, что дети и подростки погибают первыми. А еще она узнала, что дом, в котором она живет, стоит на земле только благодаря счастливому стечению обстоятельств. И Кристина, и Татьяна Игошина, и Наталья Люкс, и все жильцы дома понятия не имели о том, что в доме не существует никакой противопожарной системы. У одной женщины из дома украли велосипед, она пошла в полицию, чтобы посмотреть запись видеокамеры, а ей сказали, что видеокамера не работает. То есть висеть-то она висит, но не работает. Это как пожарные лестницы: на бумаге они есть, а на самом деле — давно отсутствуют. Жители дома ежемесячно платят за его содержание приблизительно 200-300 тысяч рублей. За что? За трещину в стене возле лифта? За то, что на некоторых этажах давно отсутствует напольное покрытие — там старый голый бетон? За протекающую крышу? За разворованные огнетушители и пожарные рукава? За рассыпающуюся пожарную лестницу? Или это накопления на похороны тех, кто не успеет выскочить на улицу? А капитальный ремонт в доме собираются делать в 2036 году. То есть через 18 лет. Если к этому времени еще будет что ремонтировать. Пожар в «Зимней вишне» своим смертельным огнем осветил все наши черные углы, очаги, нарисованные на драном холсте, бесконечное вранье и абсолютное, непоправимое безразличие к нашей трудной жизни. И про безногую Филатову никто не знает, и про жильцов гражданина Рыбкина, и про Екатерину Антонову, которая живет возле окна, и про развалившиеся пожарные лестницы, и про худую крышу — никто-никто не знает? А хуже всего то, что таких домов, как этот, на улице Ротерта, в Москве не сосчитать. Это не исключение — это западня, из которой, даже и без пожара, невозможно выбраться. Надеюсь, руководитель департамента труда и соцзащиты Владимир Аршакович Петросян спросит у своих коллег, как получилось, что безногая женщина стала пленницей в своей квартире. Спросит про имитацию пандуса. А вот у кого спросить про нашу беззащитность, про развалившуюся пожарную лестницу, я не знаю. Мы должны знать, что спрашивать не с кого. Нет, спрашивать можно, хоть оборись до посинения, — просто ответа не будет. Но я очень благодарна Кристине за то, что ей не все равно. Может, хоть дети наши спасутся… КОММЕНТАРИИ ОФИЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ: — Проблема пожарной безопасности дома находится в сфере ответственности управляющей компании, — рассказал «КВ» пресс-секретарь префектуры Северо-Восточного округа столицы Андрей Иванов. — Управляющая компания, как правило, нанимает специализированную организацию, которая и поддерживает в рабочем состоянии противопожарные средства, следит за комплектностью пожарных шкафов. * * * — Восстановить противопожарные лестницы в этом доме мы планируем в теплое время года, — рассказали «КВ» в управляющей компании «Ярославский», обслуживающей здание. — Лета придется подождать из-за специфики сварочных работ. Источник