Излечится ли Польша от «синдрома дефицита России»

Есть интервью, когда вопрос интереснее ответа. Таковой, на наш взгляд, стала беседа польской газеты Rzeczpospolita с послом России в Польше Сергеем Андреевым. Оно состоялось 7 августа и было опубликовано 17 августа. И вот о чем спрашивало, среди прочего, издание: «В 1945 году Сталин очертил очень выгодные для Польши границы. Но сделал он это не из любви к нашей стране, а лишь хотел иметь сильное государство между Советским Союзом и Германией. Сейчас Германия — это снова держава, у которой ВВП в 2,5 раза больше, чем у России. Хочет ли Москва видеть сильную Польшу по тем же причинам, что и Сталин?» Андреев ответил. Дипломатично. Но мы не связаны такими условностями, как посол, и потому предложим свой вариант. Очевидно, что в вопросе авторитетной польской газеты содержится намек на какую-то перспективу совместных действий Варшавы и Москвы в целях уравновешивания влияния и мощи Берлина. Но почему это становится актуальным сейчас? В последнее время в Германии стали появляться очень интересные материалы на тему исторической памяти, которая для Польше тесно переплетена с актуальной политикой. С этой позиции поляки рассматривают и публикации в других странах, достаточно вспомнить их бурную реакцию на заявления и статью президента России Владимира Путина о причинах возникновения Второй мировой войны. Варшава видит в рассуждениях на исторические темы симптомы определенных внешнеполитических процессов. Так, немецкое общество и политики давно обсуждают вопрос создания в Германии монумента жертвам Второй мировой войны. Проблема в том, будет ли это общий памятник полякам, русским, белорусам и украинцам или только полякам. Польша настаивает на втором варианте. Не только потому, чтобы выделить «исключительную польскую жертвенность», но и чтобы ментально закрепить свою особую и ведущую роль в Восточной Европе и на постсоветском пространстве. Но, похоже, Берлин настроен не выделять поляков. Своеобразно отреагировали в Германии и на празднование в Польше столетнего юбилея Варшавской битвы, апофеозом чего стала проходившая 15 августа церемония в польской столице на площади маршала Юзефа Пилсудского. Накануне немецкий историк Стефан Ленштадт опубликовал в газете Frankfurter Allgemeine Zeitung эссе, посвященное ситуации в Центральной и Восточной Европе после окончания Первой мировой войны, сделав акцент на польско-советской войне 1919 — 1920-х годов в целом и Варшавской битве 1920 года в частности. Вопреки попыткам правящей польской партии «Право и Справедливость» (PiS) представить события тех лет как «защиту Европы от большевизма», Ленштадт пишет, что поляки сражались только за себя и называет ту войну не «борьбой с большевизмом и за свободу, а столкновением национализма и социализма». Немногим позже он в интервью Deutsche Welle он сделал еще одно многозначительное заявление. По словам историка, в 1920-м году Ленин убеждал Берлин разделить Польшу. Это было привлекательное предложение для немецкой стороны. Однако «партнерами большевиков на этих переговорах являлись профессиональные дипломаты», которые выслушали предложение, но готовы были его обсудить в случае победы красноармейцев над поляками. Они также боялись реакции западных держав, ведь в то время в Германии находились французские войска. Учитывая, насколько болезненно Варшава реагирует на какие-либо воспоминания о разделах Польши, поскольку для нее это не древность, а современность, новый намек. Получается, что чем больше американских войск сегодня уходит из Германии, тем сильнее у Берлина развязываются руки на восточном направлении. И неизвестно, помогут ли американцы полякам сейчас. Похоже, что эти коннотации были считаны польскими политиками. Еще несколько месяцев назад Варшава планировала столетний юбилей победы над большевиками праздновать широко и с помпой. Неявно подразумевалось, что идеологическим сопровождением станет антироссийский контекст. Но ближе к 15 августа все начало сдуваться. «Столетие Варшавской битвы удивило польское государство, как зима варшавских дорожников», — замечает в этой связи профессор Марек Чихоцкий. За главной церемонией на площади Пилсудского мы следили по прямой трансляции правительственного польского телеканала TVP. Она создавала ощущение камерного события. Если в сентябре прошлого года на памятные мероприятия в память начала Второй мировой в Варшаву приехали многие президенты и премьеры европейских стран, то сейчас в ложе почетных гостей находился лишь госсекретарь США Майк Помпео. Трудно это вязалось со «спасительной ролью» Польши, которая «защитила Европу от большевизма». А после того, как воспалился «белорусский нерв», Варшава вспомнила географию. Премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий начал активно работать с Брюсселем, чтобы не создавалось впечатление «сепаратных» действий Варшавы в отношении Минска. Ряд польских министров, дипломатов и политиков заговорили о необходимости выяснить, чего Москва хочет в Белоруссии. Дело, наверное, не только в том, что Помпео во время своего визита в Польшу дистанцировался от этой темы, хотя его пытались втянуть в обсуждение и обозначить позицию. Дело и в том, что «белорусский вопрос» с Путиным обсудил президент Франции Эммануэль Макрон, а сегодня, 18 августа, ожидается разговор главы российского государства с немецким канцлером Ангелой Меркель, чему предшествовал визит в Москву главы МИД Германии Хайко Мааса и его переговоры с главой МИД России Сергеем Лавровым. В этой ситуации Варшаве придется идти на корректировку своего внешнеполитического курса. И тактические изменения уже не удовлетворят. Повторим то, что мы писали ранее. С учетом того, что американское направление взял на себя президент Польши Анджей Дуда, европейское — Моравецкий, логичным будет назначение Варшавой «пророссийского» министра иностранных дел Польши взамен объявившего о желании уйти Яцека Чапутовича. Варшаве с ее «синдромом дефицита России» пора начать вести себя серьезно.