"Последнее дело": четвертый сезон "Шерлока" как конец эпохи

Конец эпохи. Итог этому подводить всегда сложно. Но то, что в ночь на понедельник поклонники сериала "Шерлок" увидели на экране именно это, оспаривать не имеет смысла. Конец эпохи сложен тем, что несоответствие происходящего настоящему моменту чувствуется на инстинктивном уровне и не нуждается в обоснованиях, которых можно при желании найти целую уйму. Четвертый сезон "Шерлока", выход которого состоялся через семь лет после начала блистательного проекта, был крайне неоднороден. Первый эпизод мало у кого вызвал симпатии, второй - при всей своей мудрености - заставил снова почувствовать азарт, возвратил вкус к поиску ответов в тончайших намеках и деталях, россыпью лежащих повсюду. В этой сладостной неге неожиданных озарений и прозрений очень многие пребывали целую неделю. И в качестве заключения получили не детективную историю, а психологический триллер-калейдоскоп, сотканный из огромного количества отсылок к произведениям мирового кино в этом очень пестром жанре. Закономерно ли это? Вполне. При всем потаенном желании вернуться к "Шерлоку" образца первых двух сезонов, мы не можем это сделать. Потому что "Шерлок", в отличие от других киноэпопей о великом сыщике - не совсем экранизация, не вполне "сказка". Это конструирование вымышленной реальности на основе происходящего вокруг. Это сериал о становлении человека и героя - и он поражал именно этим - ведь зрители наблюдали не только за Шерлоком и Джоном и их жизнью, они наблюдали за взрослением Бенедикта и Мартина. Мог ли Шерлок в третьем сезоне, после Рейхенбаха, после изгнания, возвращения, отвержения и снова признания порхать бабочкой по местам преступлений, давать волю своему острому языку, который сообщал без всяких фильтров окружающим все то, что блестящему и очаровательному, но все же надменному и избалованному лондонскому денди приходило на ум? Вряд ли. Это бы было жутко неправдоподобным, ведь мы имеем дело с героем в процессе взросления (которое, не секрет, в наши дни зачастую происходит не на третьем, а на четвертом десятке), а не с каноничным Шерлоком Холмсом и уж подавно не с матроной миссис Марпл или Эркюлем Пуаро. Как часто нам, смотревшим в свое время на взрослых со стороны, их жизнь казалась простой, скучной и до обидного предсказуемой, особенно когда речь шла все о тех же пресловутых "чувствах"? Наше внимание приковывалось к нервическим, непредсказуемым, порывистым, как вихрь, персонажам. Такие типажи всегда составляют костяк героев любого времени. Одно важно: они нестабильны, отживают свой недолгий век, и на смену им приходят другие, путеводные звезды для последующей генерации. Поэтому Шерлок образца третьего и четвертого сезона не является скучным, вялым и сентиментальным. Не является он и "человечным", что бы там ни говорили создатели. Он, как и любой нормальный человек, познал ценность жизни, радость в малом, таком избитом и понятном, но… вечном. И это, с точки зрения психологии подростка, конечно же, трагедия - влиться в ряды тех, кто на протяжении тысячелетий склоняет свои головы перед законами бытия, даже если это высшие законы. Проблема сериала и конкретно четвертого сезона заключается в ином. В бессмысленности и бесплодности постмодернистского цитирования и бесконечных отсылок, если все это не имеет четко определенной цели. Так, в "Шерлоке" мы видели несколько пластов: безусловно талантливо трактуемый оригинал, контекст современной эпохи, влияние других проектов сценаристов, умышленное слияние личностей актеров и их персонажей, а также надстройка из тех ролей, которые упомянутые актеры исполнили на протяжении без малого целого десятилетия. И это дополнялось великолепной работой художников и дизайнеров, сводивших с ума поклонников сериала визуальным дополнением и интеллектуальными ключами (в ряду которых отдельного упоминания стоит такая фигура, как Арвел Вин Джонс). На экране был то храбрый хоббит и беззаветно служащий своему идеалу маленький человек, то обозленный персонаж из "Фарго", начисто утративший контроль над своей жизнью, то чистейший психопат из "Стартапа", явившийся в морг и в состоянии аффекта принявшийся пинать ногами поверженного друга. Рядом с ним был герой, переживший много жизней в Англии прошлого, дважды монарх - трагичный Гамлет и не менее многогранный Ричард, чистая душа и изгой в собственном семействе Чарли, великий гений математики и загадочная тень современного политического хакерства, ходящий по стенам Доктор Стрэйндж, рассуждающий об интеллекте и взаимосвязанности процессов. В "Шерлоке при смерти" на несколько секунд был явлен и пронзительный Джеймс из "Третьей звезды" с фразой "Я не хочу умирать". Так, возможно, выглядела бы его кончина, случись это на десять с лишним лет позже и при других обстоятельствах. Но и на этом переплетение правды и выдумки, жизненного опыта актеров и воплощения ими вымышленных персонажей на других сценах не заканчивается. Мартин Фримен и Аманда Аббингтон каким-то загадочным образом прожили вместе две в чем-то похожие жизни на экране и наяву. А Шерлок, привезенный во втором эпизоде на порог дома Джона Ватсона в капоте автомобиля, словно повторно, но в других руках и с другим смыслом проигрывает реальные события, произошедшие с Камбербэтчем наяву, и ставшие, по признанию самого актера, одним из поворотных моментов его жизни. Эта фантасмагория, создавшая беспрецедентный случай в истории, сериал как продолжение жизни, создаваемый как игра и квест, вовлекающий в свой водоворот десятки миллионов людей по всему миру, должна была обрести свой внутренний стержень в понимании создателей, с радостью пустившихся в разыгрывание увлекательных шарад со зрителями. Но… было ли у них целостное видение проекта? Похоже, что нет. Привычка - вторая натура. Шерлок - это не Доктор Кто, с каждой регенерацией которого можно начать все сначала. Шерлок - это личность, цельная, как ни странно, интересная, сложная и противоречивая. Противоречивая, как ветви, целый лес намеков и отсылок за три с половиной сезона, не получивших никакого вразумительного толкования, что, наверное, досаднее и горше всего. Крайне нестандартная "Последняя проблема" больше похожа на сказку со злой волшебницей на таинственном острове, кинематографический канон. Невозможно не восхищаться игрой главных персонажей, нельзя не отметить впечатляющий образ Майкрофта, созданный Марком Гейтиссом, а премию BAFTA за лучшую мужскую и женскую роль второго плана хочется досрочно присудить старине Морри в лице Эндрю Скотта и Уне Стаббс, в образе очаровательной миссис Хадсон. Да чего уж говорить - эти семь лет подарили нам очень многое. Мы упражнялись в методах дедукции, индукции, анализа и синтеза не меньше самого Шерлока, и этот опыт навсегда с нами. Нам посчастливилось увидеть это чудо в процессе его создания, быть в какой-то степени сопричастными этому, и за это надо быть благодарными. В будущем мы, несомненно, увидим много Холмсов, но Шерлок останется только один. И к развитию этого образа могут вернуться только первоначальные его создатели, вне зависимости от того, какие шишки на них посыпятся со всех сторон в ближайшие дни - Стивен Моффат и Марк Гейтисс. Только вот… надо придумать прочное морально-этическое основание сериалу. Конец эпохи. Бенедикт Камбербэтч был абсолютно прав, когда сказал, что "Шерлок отправляется туда, откуда тяжело сразу возвратиться". Шерлок отправился в собственное будущее, будучи вооружен самым главным, памятью о своем прошлом. И, дорогие создатели, you owe us. You owe us a rise. Obviously.