«Погиб каждый второй»: неизвестные подвиги советских разведчиков-диверсантов

75 лет назад в самом разгаре была битва за Москву. Среди «узловых» моментов той военной эпопеи, о которых мы хорошо знаем, — подвиги засланных во вражеский тыл с диверсионными заданиями Зои Космодемьянской, Веры Волошиной... Однако куда менее известна боевая история воинской части, в которой они служили и которую немногие посвященные называли между собой «хозяйство Спрогиса». Ведь на протяжении долгих лет это был секретный объект. Три четверти века спустя корреспондент «МК» благодаря воспоминаниям последних из оставшихся в живых ветеранов и материалам, собранным поисковиками, узнал некоторые подробности о том засекреченном «хозяйстве» и его героических бойцах. Воинская часть особого назначения — в/ч 9903. Таким четырехзначным номером было зашифровано диверсионное отделение Разведотдела штаба Западного фронта. Впрочем, существовало и другое название: Центральная разведывательно-диверсионная школа при ЦК ВЛКСМ. Вот что позднее написал один из офицеров, служивших там на командных должностях с самого начала, Афанасий Мегера: «Воинская часть 9903 была создана в июне 1941 г. и вошла в историю как особая разведывательно-партизанская организация. Ее командный состав был укомплектован офицерами из числа слушателей Военной академии им. М.В.Фрунзе. Личный состав части составляли комсомольцы-добровольцы Москвы и Московской области, других городов Советского Союза, а также добровольцы из числа красноармейцев и командиров действующих частей Красной армии. Комсомольцы-добровольцы прибывали по путевкам ЦК, МК и МГК ВЛКСМ. Первоначально эта часть представляла собой небольшую группу офицеров ... во главе с полковником Свириным Андреем Ермолаевичем и майором Спрогисом Артуром Карловичем (в числе этих офицеров был и А.Мегера. — Авт.). Основными направлениями деятельности части являлись: подготовка и переброска в тыл противника боевых разведывательно-диверсионных групп, на которые возлагались задачи: ведение активной разведки войск противника, минирование дорог, уничтожение мостов на шоссейных и железных дорогах, устройство засад на дорогах с целью уничтожения колонн автомашин и мелких групп врага, его телефонной и телеграфной связи, складов с боеприпасами и горючим, организация крушений железнодорожных поездов с живой силой и боевой техникой захватчиков; создание в прифронтовой полосе партизанских отрядов из комсомольцев и коммунистов и подготовка их к боевым действиям на случай занятия данной местности противником. В июле-августе удалось организовать и направить в тыл противника несколько групп... В конце августа командиром части был назначен майор Спрогис А.К. (перед войной закончил разведывательный факультет Военной академии РККА им. М.В.Фрунзе. — Авт.)… Он в кратчайший срок сумел перестроить работу части и подготовить ее к более масштабным, активным и решительным действиям в тылу противника в самые трудные и опасные для столицы дни и месяца осени 1941 г.» «Сможешь убить человека ножом?» Новый командир в/ч 9903 сразу постарался решить проблему «кадрового голода». Спрогис обратился в ЦК комсомола с предложением организовать массовый набор «в разведчики и диверсанты» комсомольцев из Москвы, Московской области. Наплыв желающих оказался неожиданно велик. Через отборочную комиссию ЦК, МК и МГК ВЛКСМ (в нее вошли в том числе и такие комсомольские тяжеловесы, как секретарь столичного горкома, будущий руководитель Всесоюзного ленинского Александр Шелепин) прошли более 3000 добровольцев. Среди них больше половины были девчонки 20, 18, даже 17 лет. А вопросы этим молоденьким представительницам слабого пола комсомольские вожаки задавали совсем не женские. Например, юную Милу Хотовицкую члены комиссии спросили: «Сможешь ли убить человека ножом, если встретишься с ним в лесу и так сложатся обстоятельства, что это будет необходимо?» На это она ответила: «Мне трудно сказать, здесь все свои, и я не смогу такого представить, но, если нужно будет для дела, наверное, смогу». «А прыгнешь с парашютом?» — «Конечно, страшно, но смогу!» После отбора комиссия рекомендовала к зачислению в часть две тысячи человек. 15 октября первая группа — около сотни юношей и девушек — прибыла на базу в/ч 9903, которая располагалась тогда у железнодорожной станции Жаворонки в километрах 30 к западу от Москвы. Учили их по ускоренной программе — весь курс «диверсионных наук» занял лишь 3 дня: стрельба из винтовки, пистолета и метание гранат, бесшумное снятие часового, ориентирование на местности, минирование дорог, способы подрыва мостов... Отчаянное положение на фронте не позволяло даже толком проверить, как каждый из бойцов освоил все эти премудрости — «экзамены» предстояло «сдавать» прямо в противостоянии с врагом. Уже 20 октября несколько групп, сформированных командованием спецчасти из новичков, были переброшены в тыл к гитлеровцам. В «хозяйство Спрогиса», передислоцированное к ноябрю 1941-го еще ближе к столице — в Кунцево, отправляли все новые партии добровольцев. Одной из них было приказано собраться к полудню 1 ноября на Чистопрудном бульваре у знаменитого кинотеатра «Колизей». В назначенный час там собрались 2 парня и 22 девушки. Среди них была и ныне здравствующая Маргарита Каравай (позднее, в замужестве — Паншина), вот что она вспоминает: «Октябрь 1941-го. Сообщения одно тревожнее другого: немцы взяли Можайск, Волоколамск, Звенигород, немцы на окраине Москвы. Нашу группу посадили в грузовую машину, чтобы отправить в часть. Всю дорогу до Кунцева, где помещался штаб разведотдела, пели. Принимал каждого из нас в отдельности сам командир — майор Спрогис. Среди множества задаваемых им вопросов был один, над которым мы задумывались позже, а там в кабинете отвечали горячо: «Умру, но ничего не скажу!» Майор спрашивал: «Ведь ты можешь попасть к немцам, тебя будут пытать и мучить, выдержишь ли? Это не каждый может. Подумай, если сомневаешься, то приходи, я отпущу домой...» Но никто не пришел. На следующий день началась учеба. Всего за несколько дней мы должны были научиться стрелять из нагана, полуавтомата, ставить мины, кидать гранаты... Здесь на занятиях я видела Зою Космодемьянскую. Она обращала на себя внимание тем, что оставалась после занятий и продолжала стрелять еще и еще. В это же время формировались отдельные группы и продолжалась их отправка в немецкий тыл...» Обычно в состав диверсионно-разведывательной группы включали 8–10 парней и 2–3 девушек: мужчины будут выполнять во вражеском тылу боевые задания, а девчат удобно использовать в качестве разведчиц, ведь они вызовут меньше подозрений у гитлеровцев. Однако было в таком «штатном расписании» и несколько исключений. Об одном из них упомянула в своих воспоминаниях Маргарита Паншина: «Мы сразу же между собой договорились — никаких мальчиков, никакой любви. Идет война, и пока немцы на нашей земле, нам ничего такого не надо. А девушки были славные, симпатичные, у большинства короткая стрижка: специально обрезали свои прежние косы, готовясь воевать... В нашей небольшой комнате на 12 человек уже вскоре после начала учебы созрел план: идти на задание только одним девушкам. Не нужны нам ребята, пусть, как и уже существующая группа Лёли Колесовой, будет еще и вторая девичья группа!..» С этой идеей обратились к Спрогису, тот выслушал и сказал: «Если уж создавать такую группу, то и выбирать командира нужно среди своих девушек». В итоге возглавить «вторую девичью» доверили Екатерине Пожарской: «Катя самая взрослая среди нас, ей уже 22 года, она решительная и принципиальная». Кто же оказался в составе отряда из двенадцати девушек-диверсанток? Никаких «суперменок»! Лидия Новикова — студентка 1-го курса Менделеевского института. Лия Кутакова — школьница 9-го класса. Софья Пашуканис — учащаяся горного отделения техникума. Екатерина Пожарская — лаборантка на кафедре Института инженеров транспорта. Надежда Жеглова — делопроизводитель вагонного факультета того же института. Елизавета Крылова — бухгалтер в парке культуры и отдыха им. Горького Людмила Хотовицкая — выпускница школы... Именно им и их подругам предстояло зимой 1941–1942 гг. в сложнейших условиях выполнять боевые задания в тылу врага. Девичий подвиг Из воспоминаний Маргариты Паншиной: «На первое задание отправляемся в своей штатской одежде, но с оружием, рюкзаками с боеприпасами и продовольствием. Почти сразу же попадаем в тяжелое положение. Когда армейские разведчики провели нас через линию фронта в районе деревни Нелидово, под Волоколамском, мы пошли дальше в немецкий тыл по глубокому оврагу. Вдруг на его верхней кромке над нашими головами появляются немцы. Слышен крик: «Хальт!». Мы ложимся в снег и стреляем вверх. Враги тоже открывают огонь — кругом свистят пули. Но затем все затихает. Оказывается, наши армейские провожатые выручили нас: обстреляли немцев из пулемета — и те отступили. Мы меняем маршрут. Все, что удалось высмотреть в немецком тылу, наш командир наносит на карту. Двигаясь по территории, оккупированной неприятелем, стараемся придерживаться лесов. Спим в лесу без костров, прижавшись друг к другу... Пора возвращаться. Впереди деревня, не знаем, наша или там немцы. В разведку идут самые отважные — Лия Кутакова и Соня Пашуканис. Они должны посчитать танки и немцев, узнать, куда переместился фронт...» Девчата побывали в нескольких избах, поговорили с местными жительницами. На выходе из деревни Соня и Лия встретили немецкого офицера. Не показывая страха, подошли к нему: мол, немножко говорят по-немецки, сами — беженки из-под Волоколамска, ищут дорогу в деревню, где живет тетка... Но, видно, «заблудившиеся» показались немцу слишком любопытными. Он их отвел в избу и поставил караул. Однако девушек выручила хозяйка, с наступлением ночи она помогла им выбраться из дома. Правда, когда бегом кинулись огородами к ближайшей опушке, беглянок выдал громкий скрип снега под ногами. Часовой у избы, услышав его, дал очередь, другую... Петляя под выстрелами, разведчицы все-таки добрались невредимыми до леса, где их ждали подруги. С собой членам отправляемой в немецкий тыл группы нельзя было брать никаких документов, удостоверений личности. Так что в случае гибели кого-то из них лишь уцелевшие в бою и вернувшиеся в разведотдел соратницы могли сообщить о судьбе убитой врагами разведчицы. Впрочем, один документ все-таки имелся: у командира Кати припрятан «мандат» — узенькая полоска шелка, на которой написано: о возвращении группы Пожарской сообщить в такую-то часть. На долгие годы потом остался в памяти ветеранов — участниц «второй девичьей» вызубренный ими тогда номер телефона базы в Кунцеве с паролем: Г6-55-20, «дуб». «Второе задание прошло благополучно под Звенигородом. Ехали уже в военной одежде, на лыжах...», — вспоминает Маргарита Паншина. Именно тогда девушки из отряда Пожарской устроили свой первый минно-диверсионный акт на шоссе. Услышав вдалеке гул моторов, они решили заминировать дорогу перед вражеской колонной. Однако успевшая уже промерзнуть земля поддавалась с трудом, так что девчата, в кровь ободрав руки, едва успели замаскировать мину и спрятаться в зарослях, как из-за поворота выползли немецкие грузовики. Наши минерши-дебютанты и так волновались сверх меры, а тут еще заметили у гитлеровцев какую-то непонятную заминку: колонна машин вдруг остановилась в считаных метрах от мины, открыв капот, стали ковыряться в моторе... Наконец все-таки двинулись дальше. Спустя секунды на дороге грохнул взрыв. Рейд отряда Пожарской длился 11 дней (вернуться к своим мешало быстрое продвижение немецких войск на восток: только группе удастся приблизиться к линии фронта и найти удобный участок для перехода — глядь, а передовая опять сдвинулась еще ближе к Москве). Все это время девчата, таясь от гитлеровцев, не разжигали костров. А морозы-то ударили сильные! Питались всухомятку, заснуть при таком холоде получалось лишь на короткие минуты. В столь экстремальных условиях не удалось избежать обморожений. Больше других пострадала Людмила Хотовицкая, которая так сильно поморозила ноги, так что в итоге ее пришлось везти на салазках (впоследствии Мила 7 месяцев провела на лечении в госпитале). Когда группе все-таки повезло добраться до деревни, где стояла танковая часть Красной армии, девушек доставили до ближайшей железнодорожной станции, а оттуда они через Москву попали на базу в Кунцеве. По возвращении из немецкого тыла всей «второй девичьей» дали отдых на несколько дней. Такое правило было установлено в «хозяйстве Спрогиса»: после удачно проведенного рейда все его участники получали краткосрочный отпуск для поездки домой, а вот те группы, которые не смогли выполнить поставленную перед ними задачу, командование части уже вскоре снова направляло в немецкий тыл. Из воспоминаний Маргариты Паншиной: «Январь 1942 года. Идем большой группой. Задание на Можайском направлении выполнено: дороги заминированы, все данные о дислокации неприятельских частей получены. Но немцев очень много на дорогах. Они отступают, везут на подводах награбленное добро, продовольствие. Решили напасть на обоз. В этом бою погибли две наши девушки и парень... Потом нас снова готовили к отправке в Брянские леса, там погибли Соня Пашуканис и Лида Новикова... Я была самой рядовой и обыкновенной в своей группе. Но сердце хранит память об отважных девчатах, смелых и выносливых». Дважды казненные На протяжении многих лет существует совет ветеранов в/ч 9903, активисты которого — и те, кто служил в этой части, и родственники погибших «спрогисовцев» — потратили немало сил, собирая сведения о героях, которые воевали в засекреченном спецподразделении. Энтузиастам помогали преподаватели и учащиеся центра образования №1272 г. Москвы, организовавшие в своем учебном заведении музей в/ч 9903. Материалы, собранные в музейном архиве, очень пригодились при подготовке этой публикации в «МК», за что школьникам-поисковикам и директору музея Арине Нестеровой отдельная журналистская благодарность. Долгое время совет ветеранов воинской части возглавляла бывшая разведчица Клавдия Васильевна Сукачёва (она умерла лишь несколько лет назад). Именно благодаря ее инициативе и энергии удалось подготовить альбом, который содержит сведения о комсомольцах — участниках разведывательно-диверсионных групп, сформированных в «хозяйстве Спрогиса» в 1941–1942 гг. Альбом этот — результат долгой, скрупулезной работы, увы, до сих пор так и не издан. Некоторые материалы из него предоставила в распоряжение «МК» одна из помощниц Сукачёвой — Татьяна Михайловна Осипова. Вот скупые строки собранной статистики: «Из двух тысяч личного состава в/ч 9903 погибли 951 человек, то есть почти каждый второй. В их числе: замучены в гестапо — 12 человек; повешены, расстреляны, сожжены заживо — 18 человек; погибли при десантировании или переходе линии фронта — 13 человек; погибли при минировании шоссе и железных дорог — 7 человек; подорвались на минах — 4 человека; пропали без вести — 348 человек. Большое количество пропавших без вести объясняется тем, что разведчики и диверсанты, уходя на задание, не имели при себе никаких документов и при гибели оставались неопознанными...» Из числа наших бойцов-диверсантов, захваченных врагом, несколько человек были казнены дважды. «В первых числах ноября 1941 года при переходе линии фронта под Волоколамском группу Константина Пахомова (в ее составе было 8 бойцов, в том числе две девушки) обнаружили фашистские дозорные, которые вызвали подкрепление. Пришлось принять бой, однако силы были слишком не равными. Наши сражались отчаянно. Даже раненные, они не сдавались и, истекая кровью, продолжали отстреливаться. Лишь когда у этой восьмерки кончились патроны, гранаты и бутылки с горючей смесью, немцы смогли приблизиться. На каждого из членов группы навалилось по нескольку немецких солдат, скрутили им руки и повели в город. Допрашивали по одному, жестоко избивали. Но Пахомов и его товарищи, испытывая мучительную боль, молчали, не выдали своих боевых друзей: ведь в это время в Волоколамском районе действовало несколько диверсионных групп в/ч 9903». Вот что удалось выяснить впоследствии о трагической развязке этой истории. После допросов бойцов группы Пахомова гитлеровцы выбросили на улицу. Обессиленные пытками, они упали на землю, а неподалеку увидели подготовленную к казни виселицу и около нее немецких солдат и офицеров. Скорая смерть была неизбежна. Тогда, помогая друг другу подняться, ребята и девушки встали в ряд, обнялись и, запев «Интернационал», двинулись на фашистов. В первые мгновения гитлеровцы были ошеломлены такой неожиданной атакой смертников, а потом, опомнившись, изрешетили их очередями из автоматов. Однако обозленным немцам этого показалось мало, и они в безумной ярости потащили уже расстрелянных наших бойцов на виселицу. Снимать эти трупы с веревок оккупанты местным жителям запретили, и пахомовцы ледяными глыбами висели полтора месяца на городской площади. Лишь когда Волоколамск был освобожден частями Красной армии, героев сняли с виселицы и похоронили с воинскими почестями. Посмертно все участники группы Константина Пахомова были награждены орденами Ленина. Всего в период битвы за Москву и последующего контрнаступления Красной армии в/ч 9903 подготовила и направила в немецкий тыл свыше 45 разведывательно-диверсионных отрядов. Некоторые из них выполняли задания по два, три, даже четыре раза. Всего за это время совершено 86 выходов за линию фронта для боевых и разведывательных действий в тылу неприятеля. После разгрома немецких войск под Москвой в/ч 9903 приступила к подготовке групп и отрядов для действия в глубоком тылу противника. Справка «МК» Подготовка личного состава и формирование боевых групп проводилась на базах воинской части 9903, которые располагались: в совхозе «Александрино» севернее Вязьмы (июль-август 1941 г.); в городе Вязьма (сентябрь 1941 г.); в районе подмосковной станции Жаворонки (октябрь 1941 г.); в районе «Зеленые дачи» поселка Кунцево в помещении детского сада (ноябрь 1941 г.); в здании Московского энергетического института на Красноказарменной улице, д. 14 (конец ноября 1941 г. — декабрь 1942 г.). В период дислокации в Москве учебные занятия с курсантами в полевых условиях офицеры части проводили на территории Измайловского парка.