С поганой метлой

В 1486 году Генрих Крамер и Якоб Шпренгер написали внушительных размеров трактат, который назвали «Молот ведьм». Основная цель этого труда состояла в том, чтобы доказать существование колдовства, показать, что женщины колдуют гораздо чаще мужчин, и описать способы, с помощью которых компетентные люди с легкостью смогут выявить ведьму и доказать ее вину. Крамер и Шпренгер (вклад первого ограничился прологом, однако его имя стоит на титульном листе) знали, о чем говорили: они были инквизиторами и создали тракт на основе собственного опыта. О том, какое место в «Молоте ведьм» занимает фольклорный нарратив, посвященный краже пенисов, социолог Мойра Смит рассказывает в статье, опубликованной в журнале Journal of Folklore Research. Многие поколения историков оценивают эту книгу как вопиющий пример того, каким жестоким может быть человек. «Молот ведьм» называют «плодом сексуальных фантазий параноиков», тем не менее информацией, изложенной в трактате, инквизиторы пользовались многие десятилетия, осуждая и убивая согласно его положениям женщин, уличенных в «колдовстве». Крамер внес важный вклад в дело разжигания ненависти к женщинам. Именно он впервые четко сформулировал идею о том, что колдовство является прерогативой женского пола. «Все ведьмовство происходит от страсти к плотским наслаждениям, которая в женщинах неутолима», — писал инквизитор. Неудивительно, что столь сексистский подход к делу определял характер преступлений, якобы совершаемых ведьмами: они почти всегда были связаны с вопросом взаимоотношений полов. Колдуньи совокуплялись с инкубами, делали аборты, становились причиной бесплодия и вмешивались в интимные отношения мужей и их жен. В качестве одного из самых странных примеров такой активности Крамер рассказывает о том, как ведьмы крадут мужские половые органы. Эта тема встречается в трактате трижды. В первой части труда инквизитор рассуждает о том, могут ли колдуньи и демоны заставить пенис исчезнуть, и приходит к выводу, что если первые действительно способны сделать это, то вторые лишь создают у жертвы иллюзию отсутствия мужского достоинства, которая также очевидна и для наблюдателей. Во второй части Крамер описывает способы выхода из этого состояния. В третьей же он приводит примеры кражи полового члена. «В городе Равенсбурге один юноша был привязан к девушке, но когда захотел бросить ее, то чародейственным образом потерял мужской член, так что не мог видеть его и чувствовал лишь гладкое тело», — рассказывает Крамер. Затем, следуя совету женщины, встреченной им в таверне, юноша вернулся к ведьме и потребовал свой пенис назад, угрожая иначе убить ее. После этого колдунья «коснулась рукой до его бедер у лобка и проговорила: "Теперь имеешь, чего хотел"». Далее Крамер приводит слова некоего «уважаемого священника» из Шпейерского монастыря: «Однажды, говорил он, когда я принимал исповедь, пришел юноша и во время исповеди горько жаловался, что, он потерял половой член. Удивившись, я не хотел верить его словам; "Тот легок сердцем, кто легко верит", – говорит премудрый. Но я убедился воочию, когда юноша, сняв платье, показал то место, и я ничего не увидел. Будучи совершенно в здравом уме, я спросил не подозревает ли он кого-нибудь, кто его так околдовал; юноша ответил, что подозревает, но что ее здесь нет, она живет в Вормсе; "Тогда я тебе советую: немедля иди к ней и постарайся, насколько возможно, обещаниями и ласковыми словами умилостивить ее". Он так и сделал. Через несколько дней он вернулся и благодарил меня, рассказав, что он здоров и все получил обратно; я поверил его словам, но снова так же проверил и своими глазами». Наконец, Крамер описывает совершенно фантастическую картину: «Наконец, что нужно думать о тех ведьмах, которые такие члены в большом количестве, до двадцати или тридцати членов зараз, скрывают в птичьем гнезде или ящике, где они движутся, как живые, и принимают пищу, что многие видели и что повсеместно известно? На это следует сказать, что все это делается дьявольским наваждением и действием, так как чувства зрителей обманываются вышеуказанными способами. Некто рассказывал, что когда он потерял член и обратился за восстановлением своего здоровья к ведьме, та приказала ему подняться на дерево и из находившегося там гнёзда, в котором лежало большое количество членов, взять себе один. Когда тот хотел взять из них один побольше, ведьма сказала: "Нет, этот не тронь, и при этом добавила, он принадлежит одному попу"». Исследователи «Молота ведьм» обычно понимают этот отрывок однозначно: все описанное — плод больной фантазии Крамера, и инквизитор не шутит. Это, скажем, в 1584 году отмечал в своей книге англичанин Реджинальд Скот, ярый противник веры в существование колдовства и ведьм: «Это не шутка, ибо написано теми, кто решал и решает, кому жить, а кому — нет». Но так ли это на самом деле? Современные критики «Молота ведьм» исходят из абсурдности утверждения о магическом воровстве половых членов, объясняя все исключительно фантазией авторов книги. Тем не менее описания подобной практики часто встречаются в фольклоре. Например, демонолог Жан Боден записал в 1567 году разговор с женщиной, утверждавшей, что знает более пятидесяти способов, с помощью которых можно вызвать импотенцию, воспрепятствовать зачатию и даже затруднить мочеиспускание у жертвы — достаточно просто должным образом завязать узелки на нити. Охотники на ведьм знали народные поверья и зачастую ориентировались на них в своей работе. Если муж женщины стал импотентом, то смело мог подать на развод — ведь согласно Каноническому праву Католической церкви считалось, что импотенцию вызывает колдовство. Конечно, Крамер пошел дальше, он говорил именно об исчезновении пениса. Впоследствии другие демонологи также отмечали случаи «втягивания, сокрытия или полного удаления полового члена», обвиняя в этом дьявола и его слуг. Существуют свидетельства того, как женщин судили за такие «преступления» (хотя их и не так много). Скорее всего, описывая случаи «иллюзорной кражи» полового члена, Крамер имеет в виду импотенцию, когда речь идет о потере мужского достоинства, а не пениса как такового. Говоря же о случаях реального исчезновения, инквизитор, вероятно, имеет в виду синдром втягивания гениталий (коро) — состояние, известное современным психиатрам. Во врачебной практике его определяют так: «страх или мания втягивания половых органов в брюшную полость, результатом которого будет смерть». Этот синдром малоизвестен на Западе, но связанные с ним поверья бытуют, скажем, в Китае или Африке. Виновниками втягивания гениталий называют вампиров, призраков, духов женщин, умерших во время родов. В Западной Африке считается, что пенисы воруют колдуны, причем массово — если таковое случается, толпа ловит «колдуна» и избивает его до того момента, пока он не вернет украденное. Крамер в «Молоте ведьм» пишет, что ведьмы «не в действительности отнимают у человеческого тела член, но чародейским искусством только скрывают его». Учитывая скептицизм автора трактата, неудивительно, что в документальных свидетельствах судебных процессов по делу ведьм такие случаи почти отсутствуют. Несмотря на то что психиатры и инквизиторы утверждают, что пенисы не исчезают физически, медицине известны случаи внезапного уменьшения гениталий, которые, вероятно, и лежат в основе коро и других подобных поверий. Вероятно, именно об этом пишет Крамер, когда рассказывает об обследовании паховой области молодого человека «уважаемым священником» (которым, скорее всего, был сам инквизитор). Описываемое в трактате «гнездо живых пенисов», которые ведьма содержит в качестве домашних питомцев — другое дело. Действительно ли Крамер верил в то, что пишет? По его словам, о подобной практике знают многие, но тогда где же другие средневековые свидетельства этого феномена? Ключ к разгадке тайны — то, какими словами инквизитор описывает картину. Он утверждает, что ведьма содержит половые члены в гнезде и кормит их овсом. То есть фактически речь идет о птенцах, а птиц в западном фольклоре часто ассоциируют с пенисом. Например, в английском языке существует жаргонизм cock («петушок»), в Англии XIX века член называли «птичкой», в США — «кенаром» и «кукушечкой». Шутки, в которых пенис сравнивается с птицей, очень популярны. Учитывая все это, гнездо, о котором пишет Крамер, — вовсе не плод его воспаленного сознания. Остается ответить на вопрос о том, почему в конце истории ведьма запрещает взять мужчине самый большой половой член, так как он принадлежит «одному попу». В результате этот пассаж не получается трактовать иначе как юмор. И это действительно так — размер мужских гениталий с давних пор является предметом для шуток. Более того, существует вариации на тему старого анекдота: монахиня не желает встречаться с одним монахом, пока он, во тьме ночной, не придет в ее келью и не покажет, на что способен. Монах подговаривает другого монаха, брата Конрада, славящегося размерами своего мужского достоинства, заменить его, но монахиня очень быстро понимает, что к ней пришел не тот — член брата Конрада известен всем в женском монастыре. Но что эта антиклерикальная шутка делает в «самом важном и зловещем труде по демонологии, когда-либо написанном»? «Молот ведьм» полон историй из жизни, и почти все они состоят из трех ключевых элементов: некто обращается к авторитетной персоне за помощью, та дает ему рекомендации для решения проблемы, после чего описывается результат. Но история про гнездо с живыми пенисами не следует этой парадигме. В ней не рассказывается, чем все закончилось, и нет советчика. Крамер не стал подгонять ее под формат других, желая подчеркнуть, что это не более чем юмористическая байка, призванная разбавить мрачный тон повествования. Присутствие в ней некоего «попа» подтверждает эту догадку — инквизиторы и охотники на ведьм охотно подшучивали над священниками низкого сана. Исследователи часто представляют инквизиторов как воплощение зла — мрачных психопатов, которым доставляло радость видеть страдания ни в чем не виноватых людей. Однако тут следует учитывать реалии того времени. Крамер и его коллеги жили тогда, когда охота на ведьм не была чем-то из ряда вон выходящим, и убить «ведьму» значило решить множество проблем, причиной которых она якобы являлась. Это были обычные непросвещенные люди, которые, как и все остальные, любили выпить, поесть и отпустить скабрезную шутку.