Ольга Лаптырева
Студентка 5-го курса Московского педагогического государственного университета
Я учитель начальных классов — этим летом защищаю диплом в МПГУ. Дополнительная специализация позволяет вести кружки изо, уроки художественного воспитания.
Почти вся моя семья — учителя. Со стороны папы — настоящая педагогическая династия. Мои дедушка, прадедушка, прабабушка, двоюродная бабушка, мама, тети — учителя. Две сестры косвенно тоже связаны с педагогикой, хотя одна окончила Школу-студию МХАТ, а другая — РУДН.
Официальный стаж в начальной школе у меня пока небольшой — всего год. Я начала работать еще на третьем курсе. Было ковидное время, и меня попросили выйти в школу, в которой я сама училась. Многие учителя тогда болели, и меня взяли ассистентом учителя. Через восемь месяцев дали собственный — третий — класс.
Я учусь на очном отделении, но мне в университете составили индивидуальный учебный план, 80% программы осваивала самостоятельно, остальное — на лекциях. На моих результатах такой график не отразился — за все пять лет обучения ни одной четверки не было.
Впрочем, у меня стаж отличницы с первого класса. Не то чтобы я была перфекционистом или ставила целью получить золотую медаль — шучу, что у меня просто не было выбора. Потому что училась в классе, где алгебру и геометрию вела моя мама, историю и естествознание — моя тетя со стороны папы, а русский язык и литературу — лучшая подруга моей мамы. Поэтому прогуливать никогда не получалось.
А еще с учительских детей всегда спрос больше, мы даже с мамой на этот счет ругались: она вызывала одноклассников к доске, я тоже тянула руку, но она никогда меня не спрашивала на легких заданиях, всегда тянула до заданий со звездочкой. Говорила: "Ну что я тебя вызову? Ты и так ответишь. Мне надо, чтобы ты подумала". И я шла к доске самой последней, если уже совсем никто не мог решить задачу.
Несмотря на то что мама могла меня контролировать в школе, я не чувствовала давления, у меня была свобода. Единственное правило, которое нужно было соблюдать, — в школу ходить, уроки делать. Мама — педагог, она всегда понимала, что главное — детей нужно научить учиться. Она приучила меня, что школа — это моя обязанность, это так же, как ходить на работу, что это принесет мне пользу в жизни, поэтому у меня каких-то переживаний по этому поводу не было.
После школы я пошла учиться в педагогический. Просто не видела иного пути, всегда знала, что пойду в школу. С детства мне говорили, что я будущий педагог. Если надо было посидеть с маленькими, кто-то из учителей убегал по делам, меня звали первой. Поэтому педагогическая деятельность у меня уже была со времен школы, и мне это всегда нравилось.
Мне дали очень сложный, большой класс: дети с разным менталитетом, многие плохо владели русским. Двое детей учились по адаптированной программе. Они сразу стали испытывать на прочность. Один ребенок начал сосиску в тесте на уроке жевать. Второй встал, пошел в коридор мячик кидать, третий сразу телефон достал — классическая проверка на вшивость. Но у меня получилось показать, что со мной играть не стоит, хотя колени, конечно, тряслись.
Сложнее мне было с родителями. Это колоссальный пласт работы. Я пошла работать, еще не окончив обучение, и у меня была ситуация, когда родитель придирался, почему ребенок двойку получил или, например, упал со стула. Претензии были такие: "Девочка с улицы пришла с детьми посидеть и не уследила". Спрашивали: "А где вы такую методику брали, кто вас учит, покажите мне это в книжке?"
Приходилось брать книжку и показывать.
Сейчас я работаю в приемной комиссии моего университета. У меня непростой эмоциональный период. В один день прихожу на учебу и думаю: "Все, я стану лучшим педагогом России, пойду работать в школу!" На следующий день: "Все, работать я больше не хочу, пойду в магистратуру". Потом: "Пойду в частную школу или буду работать в кружках, а может, открою ИП и буду сама детей учить". Хотя бы самая ближайшая цель определена: дописать диплом и защититься. Позже буду определяться. Но я точно знаю, что пойду в сферу образования — она меня привлекает невероятно.
Марина Лаптырева
Учитель математики школы №2016
Я всю жизнь работаю в школе — мой стаж уже 38 лет. С детства была лидером, активисткой, работала вожатой, потом в комитете комсомола отвечала за вожатский сектор. У меня не было учителей в семье, моя мама — медик. C 14 лет на каникулах я подрабатывала санитаркой в хирургическом отделении у мамы в больнице, и меня не зацепила эта сфера. Решила поступать на учителя английского языка в родном Оренбурге, но в школе мне поставили четверку по физкультуре, я не получила золотую медаль и потеряла преимущество при поступлении на самый востребованный факультет иностранных языков.
Не захотела терять год, подстраховалась и поступила на физмат. А потом вышла замуж, переехала с мужем в Москву, пришлось переводиться на заочное. На физмате не было такой формы обучения, и я перевелась на математическое отделение. В 91-м году я пришла в школу на Ленинском проспекте. Поставили сразу в старшие классы. Мои ученики были всего на четыре года младше меня, тут очень пригодились навыки общения, которые я получила, будучи вожатой в лагере. Классы были преимущественно мальчишеские, как только я пришла, один из мальчиков, видимо, влюбился. Стал приходить к моему кабинету, наблюдать, ходить за мной. Пришлось подключить директора, чтобы разрешить эту ситуацию. Потом я несколько лет работала в Подольске, вернулась в Москву, устроилась работать в школу на Севастопольском проспекте. И до сих пор я там.
Мои дочери тоже выбрали профессии, близкие к педагогике. Старшая, Дарья, окончила филологический факультет РУДН, но параллельно она изучала японский язык, и сразу после диплома университет предложил ей работу преподавателя. Средняя, Полина, окончила продюсерский факультет Школы-студии МХАТ и сейчас в театре "Новая опера" работает в образовательном кластере с детьми и взрослыми. А младшая, Ольга, выбрала профессию учителя. Она в школе выросла, везде за мной как хвостик, я брала ее на работу, когда вышла из декрета. Уже в 8–9-м классе учителя ее брали на замены, она могла провести уроки во всех классах, методику знала, училась отлично, умела понятным языком объяснить сложное. И дети ее любили. Сейчас она уже заканчивает педагогический университет. Уверена, в какой бы сфере образования она дальше ни работала, у нее получится. Сейчас много новых методик, форматов, пандемийные годы показали, что учиться можно и удаленно, и в гибридном формате. Я иногда чувствую себя в этом новом мире динозавром, потому что образование меняется, находятся новые формы. Честно — мне сложно, а молодежь на это настроена, их по-другому учат. И когда к нам в школу приходят практиканты из педвузов, я у них тоже учусь.
Я учу математике, алгебре и геометрии, это точные науки, и мне очень заметно, как падает с каждым годом интеллект детей. Хотя умом понимаю, что дети — те же. Они все рождаются одинаковые. Но у них сейчас клиповое мышление, они с трудом вникают в сложную информацию, которая требует сосредоточенности, логики, они не понимают прочитанного и плохо запоминают информацию. Не потому, что у них плохая память, просто им очень тяжело.
Я понимаю, что для многих детей мой предмет сложен, хотя я уверена, что на четверку программу средней школы может освоить каждый. Однако на математику мало просто прийти и послушать, нужно трудиться — не только в классе, но и дома. Нужно разобраться. Мне важно посмотреть, как ребенок мыслит, рассуждает, а не на ответ. Всегда видно, когда ребенок списал из решебника или решал сам. Все дети могут посчитать, сколько будет пять плюс пять, но, когда начинаются трудности, надо вникать и разбираться. А этот навык есть далеко не у всех.
Каждый урок я начинаю с того, что повторяю, о чем говорили на предыдущем занятии. Мне кажется, что это результат нескольких проблем — бесконтрольного многочасового сидения в гаджетах, сильной занятости и отстраненности родителей. Они в школе живут от игры до игры. Прозвенел звонок — уткнулись в телефон играть. В прошлом году мы ставили эксперимент: две недели дети не доставали без крайней необходимости телефоны на переменах. Они начали разговаривать друг с другом, общаться, смотреть по сторонам. Сейчас школа подключается к этой инициативе. Мы организуем танцевальные перемены, выставили шахматные столы в холлах. Конечно, это благотворно сказывается на взаимоотношениях детей.
К сожалению, нечасто встречаю родителей, которые заинтересованы не в оценках, а в делах, переживаниях своего ребенка. Если ко мне приходит родитель не потому, что его вызвали, а потому, что у ребенка что-то не получается и он пытается помочь, это как бальзам на душу учителя.
Я стараюсь, чтобы детям было интересно в школе. Сейчас у меня классное руководство в восьмом классе. Это сложный возраст, когда ребята вроде уже взрослые, но еще не совсем. Начинается любовь у многих, гормоны бушуют. Родители жалуются: "Помогите, что делать, они нас не слушают". И тут уже не как учитель выступаешь, а иногда как психолог, наставник. Шучу, что с восьми до четырех их мама — я. Приходят советоваться. А иногда смотришь — поник ребенок, ничего ему не интересно, настроение не то, грустит. Начинаю присматриваться, разговаривать, выяснять, что случилось, пытаюсь подсказать выход.
Очень радуюсь, когда вижу результат. Что дети поняли задачу. Очень приятно, когда приходят выпускники и благодарят. Я удивляюсь: "За что благодарность? Ведь я тебе двойки ставила". "Что вы, — отвечает, — я сейчас отличник". Видеть, что у детей получается, — это самая большая награда. Причем не только в моем предмете или вообще в учебе, а когда они добиваются своих целей, когда сбываются их желания и мечты.
Елена Набатчикова
Учитель истории школы №2016, учитель высшей категории
Я работаю в школе 32 года. Учителем хотела стать с раннего возраста, потому что росла среди учителей. Моя мама получила специальность "инженер-математик" и еще во время учебы преподавала в Высшей школе математики. Потом, правда, судьба по-другому распорядилась, она уже ушла в энергетику. А вот бабушка и дедушка оба были директорами школ, моя тетушка всю жизнь проработала учителем литературы и русского языка, потом много лет была завучем, потом — директором. И я с детства играла в школу, другой профессии для себя не видела. Никто никогда на меня не давил и не внушал, что мне надо быть педагогом, просто с детства я всегда с детьми с удовольствием занималась, все соседи мне оставляли своих детей. Мне самой семь лет было, а я уже с маленькими нянчилась, они тянулись ко мне, я легко нахожу с ними общий язык.
Но учителем истории я стала не сразу. Сначала окончила музыкальное училище и работала учителем музыки, потом шесть лет — в Театре музкомедии артисткой хора. Опыт работы в театре мне очень пригодился впоследствии в школе. Потом пошла получать высшее образование в Оренбургский пединститут, но там не было музыкального отделения, и я поступила на исторический. И с 91-го года я стала уже учителем истории. А в 2003 году с семьей перебралась ближе к родственникам, в Москву. Здесь уже жили мои мама и брат.
Устроилась сначала в замечательную частную школу, мне очень там понравилось, коллектив прекрасный был. Но потом из-за финансовых трудностей она закрылась, и жена брата Марина, тоже учитель, сказала, что в ее школе есть вакансия. Так мы оказались с ней в одной школе. И с 2005 года мы работаем вместе, ведем уроки в одних и тех же классах. Мой младший сын был в моем классе с 5-го по 8-й. Но он выбрал другую профессию. Все три мои племянницы, дочери Марины и моего брата, учились у нее и у меня, играли у меня в школьном театре. Но присутствие родственников среди учеников никогда мне не мешало. У меня чудесные племянницы, они никогда не просили поблажек, всегда были готовы, даже никогда заранее не спрашивали, какие вопросы будут в зачете. Я всегда была в них уверена и гордилась ими. Младшая, Оля, пошла по нашим стопам и стала учителем начальных классов и из ученицы выросла в нашу коллегу. Вот такой семейный подряд получился.
Считаю, что она сделала отличный выбор, потому что очень люблю свою профессию. Люблю больше всего за возможность общаться с детьми — это мне доставляет удовольствие. Мне иногда говорят: "Ой, сегодня такие дети тяжелые, как вы с ними работаете?" А я отвечаю: дети всегда одинаковы, они прекрасны. Просто у них меняются увлечения. Сейчас сложнее с родителями. Иногда своих детей в школу сдают как в камеру хранения и говорят: "Если что-то не так, то учитель во всем виноват, а мы же работаем, когда же нам заниматься детьми?"
Хочется, чтобы родители понимали, что это их дети. Уделяли им больше времени и внимания, проводили вместе досуг, занимались воспитанием. Научили, что такое уважение к другим людям. Тогда будет контакт и взаимопонимание. Но часто родители обижаются, если говоришь: "Обратите внимание, у вашего ребенка такие-то проблемы", говорят: "Да у меня их трое, когда мне с ними заниматься!" Иногда приходится быть не учителем истории, а скорее психологом. Но у меня, к счастью, получается находить подход, стараюсь решать вопросы без конфликтов.
Детям сегодня стало сложнее учиться, потому что это дети кнопки, им труднее запоминать, они перерабатывают огромные объемы в том числе лишней информации, мозг засорен ею. Они мало читают, потому что на чтение нужно время, хотя бы час-два в день. А у них время съедает бесконечное сидение в интернете. Сейчас в школе мало кто спрашивает пересказ, я, например, требую, чтобы пересказывали, потому что иначе они не смогут развить свою логическую речь, память. А нужно учиться быстро извлекать из памяти нужную информацию, нужно, чтобы она там задержалась. Вот это дается им с трудом. Но приходится все равно, куда деваться. Дети любят мой предмет, они с удовольствием слушают, пытаются разбираться, задают вопросы. Когда видишь, как они растут, развиваются, становятся взрослыми, осмысленными людьми, ощущаешь причастность к этому процессу. Это невероятное счастье.
Карина Салтыкова